Ты будешь рядом

Арнольд посмотрел на часы и впервые за много лет улыбнулся по-настоящему счастливой улыбкой. Он искренне боялся, что не доживёт до этого момента. Но даже на закате дней судьба иногда бывает благосклонной.

- Одно могу сказать тебе наверняка, Коллин. Она так и не смогла поверить в то, что ты не вернёшься. Она ведь обещала тебя ждать.

Часть 3

Одно мгновение - и ты снова рядом.

2375 г.

Я не считала, сколько дней прошло с той ночи, когда мы с Арнольдом сидели на крыльце нашего с Колином дома и говорили о том, как много мы значим друг для друга. Мы действительно, одна большая любящая семья, один организм. И если убрать одну её часть, вырвать какой-то, пусть даже самый маленький по размерам орган, рана всё равно будет кровоточить. А когда кровь засохнет, то на её месте всё равно останется уродливый шрам.

Однако тем не менее у каждого из нас была своя жизнь. Своя маленькая ячейка общества, за которую каждый из нас несёт ответственность, и к которой каждый день спешит домой, чтобы ласкать и быть обласканным.

Только у меня её не было. По крайней мере на этой Земле. И сердце упрямо не желало с этим смириться. Я ждала Колина, а рана по-прежнему кровоточила и не пыталась рубцеваться. Потому что я сама этого не хотела. Но как и всему в этой жизни, даже самой жестокой боли приходит конец. Всегда и во всём есть выход. Пусть даже не самый лёгкий. Пусть даже такой, в основе которого лежит пусть призрачная, но надежда. Это ведь моя жизнь, и я сделала свой выбор. Надеюсь, вы не будете меня строго судить.

В тот день, когда я пришла в центр, солнце светило особенно ярко, как будто искушая меня и вызывая острое чувство тоски. Но надежда в моей душе была сильнее и жарче далёкого мёртвого солнца. Поэтому я просто зажмурила глаза.

- Одна минутка, всего одна. И вы снова придёте в себя, - сказала девушка в светло-бежевом костюме. - Не бойтесь, всё будет в порядке.

Я не боялась. Я верила, что всё будет хорошо. Прости меня, Арнольд.

Сейчас я закрою глаза, любимый. А когда открою, ты будешь рядом. Я ведь обещала тебя ждать.

И я закрыла глаза, чтобы погрузиться в глубокий сон, и внезапно почувствовала, как на всё тело буквально навалилась огромная тяжесть. Я потерялась ровно на три секунды, а после почувствовала, что не сплю. Кто-то звал меня по имени.

Я чувствовала такую усталость, словно пробежала несколько километров без остановки. Глазные веки не хотели подниматься, словно прилипли к глазам. Но сквозь ресницы я видела свет. Значит, нужно сделать усилие. Всего одно. Просто открыть глаза.

Веки мои задрожали, и, наконец, я смогла их разлепить. В комнате был полумрак, наверное специально, чтобы я не ослепла. Ещё некоторое время глаза мои привыкали к свету, а когда я наконец смогла различать окружающие меня предметы, первое, что я увидела, было лицо Колина, залитое слезами. Должно быть, это были слёзы радости, потому что губы его улыбались и что-то пытались мне сказать. Но я с трудом его слышала. Я открыла рот, чтобы спросить его о чём-то, но тут же закрыла его, потому что вместо слов оттуда вылетали ужасные неразборчивые звуки, похожие на мычание. Язык ворочался во рту с трудом. Всё тело словно онемело и отказывалось слушаться.

- Не переживайте, это нормальная реакция после искусственного сна, Лара. Через несколько часов вы почувствуете себя лучше. - это говорила какая-то женщина, стоявшая у изголовья моего контейнера, и которую я поначалу не заметила.

Я так много хотела сказать, так много задать вопросов... От огорчения я заплакала, с ужасом представляя как должно быть отвратительно выглядит моё онемевшее лицо.

- Можно, я заберу её и вынесу на свежий воздух. - спросил Коллин, и я заплакала ещё больше, услышав его голос, такой родной, такой долгожданный.

Женщина пожала плечами и кивнула.

- Думаю, отец не будет возражать.

Коллин осторожно вытащил моё тело из контейнера и положил мою голову себе на плечо. Не знаю, как после сна, но раньше я была довольно тяжёлой. Однако Колину, похоже, не составляло особого труда нести меня на руках. Куда, я пока не знала. Но мне было совершенно всё равно. Главное, он наконец-то был рядом.

У меня нет слов, чтобы описать, что я чувствовала в этот момент. И вряд ли какой-нибудь поэт или писатель-беллетрист сможет подобрать подходящие выражения. Я была счастлива, вот и всё. И казалось совершенно неважным, что тело моё напоминало набитый ватой кулёк. Сквозь рубашку я слышала, как бьётся сердце Колина - самое дорогое в этом мире сердце.

Он не говорил ни слова, пока нёс меня на руках до самого сада. Я видела этот сад и раньше, но у меня не было времени рассматривать его красоту. Да и не было в нём ничего особенного: трава, деревья, клумбы с цветами, крохотный водоём. Но сейчас этот сад казался мне раем. Потому что мой любимый был рядом, а я лежала у него на руках.

- Я люблю тебя, девочка моя, - прошептал Колин, целуя меня в висок. - Как же я тебя люблю.

Мне очень хотелось ответить ему. Рассказать как я скучала, пока его ждала. Но губы упрямо не слушались, теперь уже от волнения. Я заметила, что Колин немного изменился. В волосах появилась седина, а в уголках глаз прибавилось морщинок. Но самое главное, он смотрел на меня как-то по-другому. Что-то добавилось в его взгляде, что-то, похожее на восхищение и одновременно, я чувствовала, что Колин как будто стал увереннее и сильнее, словно ощущал себя хозяином всего вокруг. Словно мальчик внутри него вырос и превратился в мужчину. Мужчину, который умеет любить и умеет терять.

Мы чуть не потеряли друг друга. И оба теперь понимали, какую ценность представляет каждое мгновение, проведённое рядом, и как важно уметь это сохранить. Я вспомнила кое-что и прижала руку к груди. Нащупав то, что искала, я попыталась его достать.

- Что такое, Лара? - спросил Колин. - У тебя что-то болит?

Я покачала головой и наконец смогла вытащить наружу очень дорогую для меня вещь - разрешение на ребёнка, и протянула его Колину. Он взял его в руки, и лицо его озарилось той самой улыбкой, которую я обожала.

- Надеюсь, оно ещё действительно. Впрочем, какая к чёрту разница. Никто нам теперь не сможет помешать делать то, что мы хотим. А мы хотим иметь семью. Я всегда мечтал создать семью только с тобой. И мы сделаем малыша, как только тебя отпустят отсюда.

Я ещё не до конца осознавала всё, что происходило вокруг. Казалось, будто прошло действительно всего одно мгновение. Одно мгновение - и он снова рядом. Одно мгновение, длиною двадцать семь лет.

Я была счастлива и огорчена одновременно, когда узнала об этом. Всё-таки в глубине души я надеялась, что прошло всего пару лет. Я была вне себя от радости, когда узнала, что мой брат Арнольд ещё жив. Ведь могло пройти и больше, например, лет сто. И тогда я никогда бы не увидела его живым, и не смогла обнять.

И вот он сидит передо мной, седой и постаревший, а я по-прежнему молодая и красивая, и уже вполне могу двигаться и говорить. Но всё равно - он мой брат, любимый брат, и пусть прошло такое огромное количество лет, я счастлива, что теперь он рядом.

Мы сидели на кушетке в его кабинете, прижавшись друг к другу, совсем как в детстве или как тогда, когда я колебалась, делая свой выбор. Арнольд держал мои ладони в своих, и мне было так хорошо, так тепло и уютно. И снова хотелось плакать. Должно быть, за эти дни моя кожа перенасытилась солью, вытекавшей вместе со слезами из глаз.

- Прости меня, Арнольд. Я всё-таки это сделала. И спасибо за то, что не пытался тебя остановить.

- Я прочитал твой дневник, Лара. И многое понял. Тебе следовало издать его, а не свою книгу. Тогда ты бы вошла в историю...Хотя, ты и так вошла в историю. Третья поправка в законодательстве об искусственном сохранении жизни - поправка Лары Пирс. И хотя ещё никто ею не воспользовался, но она есть - как надежда для всех тех, кто мог бы оказаться на твоём месте.