Ты будешь рядом

- Летим на Айседору 3. Другого выхода у нас нет.

- Сколько до неё лететь?

- Месяцев шесть.

- Сколько? - вскричал Коллин. - Шесть туда и шесть обратно - это же целый год.

- Плюс ещё два. Итого четырнадцать месяцев, - сказал Давид. Коллин уставился на него глазами, расширенными от ужаса.

Давид крепко сжал его локоть и увлёк за собой в сторону. Коллин попытался вырваться, но Давид, который был ниже ростом, оказался неожиданно сильнее. Он потащил Коллина прочь из комнаты управления в комнату отдыха и заставил сесть на диван.

- Послушай, приятель. Я понимаю, тебя ждёт невеста. Но ты всё равно ничего не можешь изменить. Ты не можешь выпрыгнуть из корабля и полететь на Землю сам. А мы застряли в заднице. И реально можем погибнуть. Поэтому самое главное сейчас - не паниковать.

- Я не паникую. Я не боюсь умереть. Мне невыносимо думать о том, что происходит сейчас на Земле, пока мы болтаемся тут.

- О чём? Что твоя крошка тебя не дождётся? Наплюй, если любит, то обязательно дождётся. А если не любит, ты всё равно ничего не сможешь изменить.

- Тебе так легко говорить об этом, - с отчаянием в голосе сказал Коллин. - Ты никогда никого не любил? Ах да, я же забыл: на Земле тебя никто не ждёт.

- Знаешь, я никому не говорил, но на Земле у меня есть семья. У меня есть дочь. Ей сейчас пять. Последний раз я видел её, когда ей было два года. Тогда мы с её матерью развелись.

- Ты, наверное, скучаешь? - спросил Коллин и неожиданно почувствовал симпатию к этому грубоватому циничному мужчине. Боль зачастую сближает казалось бы совсем разных людей.

- Не особо. Полина растёт без меня. Конечно, хотелось бы увидеть, что из неё вырастет. Но её мать не в особом восторге от моих посещений, так что меня туда не тянет. Когда мы вернёмся, я обязательно их навещу.

- Почему вы развелись? Извини, если это слишком личный вопрос.

- Понимаешь, Миранда очень хотела ребёнка. И ей нравилось говорить, что у неё есть мужчина. Она наивно полагала, что настоящая любовь рождается в браке. Но любовь, это такая штука, которую нужно делить на два и получать равные части. Если один из партнёров на это не способен, то это уже не любовь, а театр мучений одного актёра. Миранду хватило ровно на четыре года. Потом её любовь иссякла, и осталось одно разочарование.

- Ты изменял ей?

- С женщинами - нет. А вот с самим собой - постоянно. Я живу для себя, и ничего не могу с этим поделать. Просто мне это нравится, и я ничего не хочу менять.

- Я так не могу. Я люблю Лару и готов ради неё на многое. Она тоже даёт мне многое взамен.

- Ты совсем другой. Ты умеешь любить. Я не умею и даже не стремлюсь к этому.

- А я всегда стремился. Ещё зелёным юнцом я мечтал о том, чтобы встретить женщину, при виде которой у меня перехватывало бы дыхание, а сердце замирало при каждом её вздохе. Когда я повзрослел, то понял, что это всё чушь, и начал жить так, как диктовали обстоятельства. У меня были женщины, я ими увлекался. И хотя я стремился к постоянству, они как-то легко и без сожаления исчезали из моей жизни. Во многом мешала моя сумасшедшая работа. Я часто летал в экспедиции, но меня никто не ждал. Это было грустно, а потом всё равно находилась новая женщина, которая грела мою постель. Я никого не любил по-настоящему, и мне постоянно не хватало этого чувства.

А потом я встретил Лару. Это было как гром среди ясного неба. Я вновь почувствовал себя зелёным юнцом, который ни разу не видел женщину. Когда я впервые увидел, как она улыбается, у меня перехватило дыхание. Я ни разу не испытывал ничего подобного ни к одной женщине. И это чувство не отпустило до сих пор. И знаешь, я не хочу, чтобы оно отпускало.

- Это опасное чувство, - заметил Давид, немного взволнованный рассказом Коллина. Немного задетый оттого, что в жизни было что-то, что обошло его стороной. - На него можно подсесть, как на наркотик.

- Я уже подсел. И весьма прочно.

- А ты не слишком идеализируешь свою невесту? Психологи утверждают, что это опасно.

- Я не создавал себе образ, на который мог бы молиться. Я могу перечислить все её недостатки, равно как и достоинства. Я просто не могу без неё. И я с ума сойду: целых два года! Я готов убить себя за то, что согласился на эту проклятую экспедицию.

- Жизнь иногда выкидывает такие штуки, и мы ничего не можем с этим поделать. Остаётся только ждать. Набраться терпения и ждать. Твоей невесте на Земле тоже нелегко. Уж поверь мне.

- Как ты думаешь, женщина способна ждать так долго?

- Два года? Это не срок, если знать, чего ждёшь.

- Но всё-таки два года. Я обещал, что вернусь через восемь месяцев.

- Ты боишься, что она не сможет так долго хранить тебе верность? Лично я не ревнив, но измена - это всегда неприятно. Лучше об этом не думать и не притягивать к себе свои страхи.

- Измену я как-нибудь переживу, - задумчиво сказал Коллин. - Главное, чтобы она меня дождалась. Чтобы не разочаровалась во мне и не отдала своё сердце кому-нибудь другому.

- Женщины редко бывают верными. Это факт. Но все они стремятся обладать одним-единственным мужчиной, с которым они чувствовали себя уверенными и защищёнными, от которого хотели бы родить ребёнка. Это инстинкт. Не забывай об этом. И выбрось свои сомнения прочь. Мысли передаются на расстоянии, так что не сбивай свою невесту с толку. Думай о том, что она тебя ждёт. И она обязательно дождётся.

Давид в очередной раз похлопал Коллина по плечу и поднялся на ноги. Оба были взволнованы состоявшимся между ними разговором, и говорить больше не хотелось. Хотелось забиться словно кролики, по своим норкам, и обдумать всё высказанное наедине с собой. Нечасто люди бывают настолько откровенны даже с близкими друзьями. Только в минуты отчаяния в человеке просыпается особый дух общения. Хочется поделиться с кем-нибудь своей болью, чтобы не оказаться задушенным ею, словно петлёй.

- Команда, приготовиться к подключению к системе искусственного сохранения жизни, - раздался требовательный голос Бражинского.

- Но я думал, что мы не будем спать, пока корабль не будет в порядке, - вскричал Коллин.

- И что ты предлагаешь делать целых шесть месяцев, пока мы не достигнем орбиты Айседоы? Играть в карты? Мучиться от неизвестности и смотреть на твою кислую физиономию?

- Не оскорбляй меня, Эдвин, - гневно сказал Коллин. Он был на взводе и голос его звучал непривычно грубо. - Я больше не собираюсь спать и ждать неизвестно чего. Я хочу взять всё в свои руки и самому управлять своей судьбой, а не полагаться на эту жестянку.

- Эта жестянка всё равно не слушает никого, кроме себя. И немного понимает меня. Лучшее, что ты можешь сделать - это не мешать.

- Я не буду мешать. Я просто не хочу спать. Лара там на Земле ждёт меня. Ей сейчас нелегко. Она не может просто заснуть и проснуться, когда мы вернёмся. Почему мне должно быть легко? Я хочу хоть как-то быть с ней. Хотя бы мысленно.

- Послушай меня, Ромео. Я не хочу, чтобы к концу полёта ты превратился в засохший папоротник. А поэтому марш в контейнер. Иначе я отнесу тебя на руках.

- Я хотел бы на это посмотреть, - улыбнулся Коллин и скрестил руки на груди. Всей своей позой он выражал упрямство.

Капитан Бражинский выругался про себя. Что теперь прикажете с ним делать? Боковым зрением Эдвин заметил, как в комнату вошёл Давид, держа в руках какой-то предмет, напоминающий короткую чёрную палку. Он подошёл к Колину сзади и замахнулся. В следующий момент Коллин задёргался, как будто его ударило током. Глаза его были навыкате, когда он стремительно рухнул на пол.

- Ему не было больно, это всего лишь рефлекс. - сказал Давид и опустился на одно колено рядом с телом Коллина. - Извините, капитан. Мне показалось, что это - мсамый быстрый и эффективный способ уложить его спать.

- Ты прав, Давид. - сказал Бражинский, вставая из капитанского кресла. - Давай вместе отнесём его. А потом вы с Софией тоже подключитесь к системе. Я не буду слушать возражения.