Ты будешь рядом

Кира вернулась на Землю. Свободная красивая и ужасно одинокая. Неизвестность травила ей душу. И никто в мире не мог избавить её от этих мук.

Через год после её возвращения руководство Земли приняло решение ввести выживших в колонии в состояние искусственного сна на тридцать лет. Это было весьма гуманным решением. Иначе те, кому так "посчастливилось", могли просто сойти с ума. Эта новость дала Кире шанс - один на миллион, что она когда-нибудь встретит любимого.

Кира решила искусственно сохранить собственную жизнь на тридцать лет здесь, на Земле. Это было очень сложное решение. Многие отговаривали её: ведь никто не знал, есть ли среди выживших её любимый. Что если Кира жертвовала тридцатью годами своего настоящего, своими близкими и друзьями ради того, чтобы, проснувшись, оказаться совершенно одной. И с горечью узнать, что любимый давно умер?

В центре искусственного сохранения сна Кире отказали. Но она не сдалась. Она штурмовала инстанции и даже уговаривала докторов приписать ей какую-нибудь болезнь, лекарство против которой было бы найдено лет через тридцать. Всё было напрасно. Её никто не слушал. И только спустя два года директор центра сжалился над Кирой и обратился к руководству центра борьбы с внеземными штаммами с личной просьбой. Скрытые сведения были изучены под строжайшим секретом. И выяснилось, что имя любимого Киры есть в списке выживших.

Перед директором центра встала диллема: позволить Кире заснуть на двадцать восемь лет или отказать, руководствуясь тем, что её случай не попадает под законодательство об искусственном сохранении жизни. Это был нелёгкий поединок чести и совести, жалости и страха. От его решения зависел ответ на вопрос: была ли упорная борьба моей Киры напрасной или же обретала смысл.

Я не стала описывать то, как директор центра сделал свой выбор. Не стала описывать чувства и мысли Киры в тот момент, когда она ждала решения. Свою книгу я закончила одной единственной фразой "Ты готова?". И в этой фразе было намного больше смысла, чем кажется на первый взгляд. Тогда я ещё не подозревала, сколь судьбоносной окажется для меня самой эта фраза.

Когда я закончила писать свою книгу, за окном было ещё темно. Я посмотрела на часы. Было около трёх ночи. С души словно свалился камень. Ужасно захотелось спать. Я выключила монитор и с чувством глубокого удовлетворения отдалась в объятия Морфея. Это было прекрасно: я наконец-то обрела счастье, пусть на короткий миг, пусть на страницах собственного романа.

Утром я летела на работу, словно на крыльях. Едва увидев мои сияющие глаза, Бова многозначительно улыбнулся.

- Наша маленькая Лара, кажется, влюбилась.

- Да, Бова. Я влюбилась в жизнь. И в тебя, и в моих маленьких питомцев.

- Тебе что, выписали пару доз эндоморфинов? - удивлённо спросил Бова.

- Круче. Мой организм произвёл их самостоятельно. Я написала книгу.

- Книгу? Интересно. Жаль, что я ненавижу читать.

- Мог бы этого и не говорить. - с укоризной произнесла я. Впрочем, Бова нисколько не оскорбил мои чувства. Сейчас мне было глубоко наплевать, понравится кому-либо моя книга. Главное, я её написала. И теперь душу бередила лёгкая ностальгия по тем дням, когда я коротала вечера вместе с моей Кирой, придумывая её жизнь.

- Извини. Я всего лишь сказал правду. Но у меня много знакомых, которые не могут жить без книг.

- Спасибо.

В этот момент в кабинет зашла Мария. Глаза её удивлённо расширились, когда она увидела, что я на месте.

- Надо же, ты не только не опоздала, как обычно, а даже пришла раньше меня.

- Я исправляюсь.

- Надолго-ли?

Этот вопрос словно ошпарил меня кипятком. Мария имела ввиду вовсе не то, о чём я подумала. Она спрашивала, надолго ли меня хватит, чтобы не опаздывать. Но теперь я задала самой себе вопрос: как долго я смогу жить, питаясь этим чувством радости, которое испытывала в этот момент. И что будет потом, когда эйфория улетучится, а реальность, то бишь одиночество, опять постучится ко мне в двери.

Прочь. Прочь грустные мысли. Сегодняшний день слишком прекрасен, чтобы я позволила опять попасться к вам в плен.

Меня отвлёк звонок в дверь. Должно быть, клиент. Но это оказался робот-курьер, державший в механической руке букет ярко красных роз. Очевидно, Сергей Бра снова вышел на тропу войны. Теперь его знамя приобрело красный цвет, далёкий от нежно-романтического розового.

Но я ошибалась. Букет предназначался Марии. И послал его не кто иной как собственный муж. Надо же, какой романтический порыв. Мне казалось, Виктор не столь эмоционален.

- Красиво, правда? - улыбка Марии излучала счастье. Но мне почему-то показалось, что в глазах у неё затаилась боль. Выглядела она неважно.

- Ты не больна? - осторожно спросила я.

- Нет. Я абсолютно здорова. Цветы вовсе не по этому поводу. Я вообще не знаю по какому они поводу, но мне уже приятно, что бы они не означали.

- А что они могут означать?

- Что мы снова вместе.

- Но вы и так вместе. Вы что, празднуете воссоединение?

- Нет. Просто мы уже неделю живём отдельно.

- Так, - сказала я, опустившись на стул и набрав в грудь побольше воздуха. - Я так углубилась в свой роман, что упустила из виду что-то важное. Почему вы решили жить отдельно?

- Мы решили отдохнуть друг от друга. - тихо сказала Мария. Она и сама не верила в то, что говорила.

- Вы так сильно друг от друга устали? Какой бред. Вы как малые дети. Стоило мне выпасть из реальности на каких-то пару месяцев, как вы уже разбежались в разные уголки сада. Может, снова взять вас за руки и помирить?

- Не нужно. Видишь, Виктор и сам справился. - Мария многозначительно посмотрела на цветы. Лепестки роз выглядели такими свежими, а аромат наполнил всю комнату.

- И что послужило поводом.

- Алиса. Когда я увидела её впервые, не смогла удержаться и расплакалась. Она такая хорошенькая. Так хочется прижать её к себе и не отпускать никогда.

Алиса - дочь Арнольда и Ольги, родилась две недели назад. Действительно, очаровательная малышка. Родители, бабушки и дедушки, тёти и дяди буквально души в ней не чаяли. Димарис даже начал ревновать, но это свойственно всем детям, когда в семье кроме них появляется кто-то ещё.

Появление на свет ребёнка всегда провоцирует всплеск материнских чувств у любой нормальной женщины. Это природный инстинкт. А Мария хотела иметь детей. Хотела, но не могла. Вернее, могла, но добровольно отказалась от этого, выбрав в мужья Виктора. И это причиняло ей боль. У каждого своя боль. И может быть, эта боль не менее сильна, чем моя собственная. Я ведь не могу заглянуть Марии в душу. Остаётся только догадываться, что за секреты хранит её любящее сердце.

Почему кругом одна боль? У кого-то голова идёт кругом от счастья, а кто-то плачет, потому что не может испытывать те же чувства. Неужели мир не может обойтись без боли?

Очевидно, господь создал нас мазохистами. Потому что, отрицая боль, мы тянулись к ней, как к чему-то родному. На душе становилось легче от сознания, что ты не один.

Я сделала несколько копий своей книги и разослала её по редакциям известных мне виртуальных библиотек. Один экземпляр я отправила Виктору, и уже к вечеру получила от него первый отзыв. Правда он немного отличался от того, который я рассчитывала услышать.

- А ты готова? - было первое, что спросил Виктор.

- Смотря что ты имеешь ввиду.

- Готова отказаться от всего, что любишь, ради того, кого любишь, даже не спрашивая, примет ли он такую жертву?

- У тебя слишком сложные вопросы, Виктор. По-моему, ответ и так очевиден.

- Твоя Кира ведь может ответить нет.

- Она ответит да. Здесь нет других вариантов.

Несколько секунд Виктор молчал, обдумывая ответ. Внутри него словно велась непонятная мне борьба.

- Это не так уж просто, как кажется на первый взгляд. Так или иначе, у тебя получилась хорошая книга. Немного хромает текст, но смысл мне нравится.

- Спасибо, - признаться в глубине души я ожидала от брата более распространённого ответа. Или хотя бы подробной рецензии. Виктор любит пофилософствовать.