Страница 21 из 27
В 1895 году, после смерти Агафона, в фирму пришёл новый главный художник-Франц Бирнбаум. С его появлением изделия обрели новый художественный стиль и Фаберже увлёкся модерном. В 1895–1903 годах ведущим мастером-ювелиром Дома Фаберже был Михаил Перхин. Именно им выполнено большинство знаменитых пасхальных яиц.
Конец делу Фаберже положили события 1917 года. Сам ювелир эмигрировал в Германию, откуда затем перебрался в Швейцарию. К сожалению, с его отъездом фирма перестала существовать.
А Карл Фаберже ненамного пережил своё детище. Он умер в Швейцарии в сентябре 1920 года».
– Скажи Шум, – прервал творческую паузу СП, – тебе вроде-бы Академика дали, но я что-то не припоминаю, чтобы мы это мероприятие обмывали!
– Не волнуйтесь дорогие товарищи! Это мероприятие Вас не минует!
– Дорогие друзья, – Хлебосолов встал с кресла, – обратите особое внимание на этот обворожительный образ, перед вами трижды ЗАСЛУЖЕННЫЙ ЖЕНИХ! Во-первых, ему всего сорок семь, во-вторых, он уже Академик, а в-третьих – ОН к тому же ещё и ХОЛОСТОЙ!
– Да ладно, СП, моё время ещё придёт и сейчас дорогой не обо мне речь, а о тебе. Так вот, – перехватил инициативу Шумейко, – предлагаю выпить сей благодатный напиток за талантливых людей, в лице дорогого Хлебосольчика, который как вы знаете к.т.н. и к тому же лауреат Государственной премии!
– Ну, тогда уж за всех присутствующих! – возразил СП.
– А мы то – здесь причём! Сегодня твой день! Это я говорю, как тобою назначенный председатель. Так что, снова и опять за тебя! МОЙ ДОРОГОЙ, потерпи меня, – уже немного осталось, каких-нибудь лет восемьдесят пять!
В дверь позвонили, а поскольку её никто не запирал, то почти вслед за звонком вместе с ароматом духов проявились замечательные барышни из Большого. И почти трезвый научный коллектив сразу оживился…
После последнего «АКТА» Оскар, выйдя из метро, долго не мог сориентироваться на местности и наконец, желтовато-красное пятно, на которое он пристально и долго смотрел, медленно стало фокусироваться и превратилось в огромную рубиновую звезду…
Утром, собираясь на работу, он с трудом открыл свой, почему-то ставшим почти круглым и сильно потяжелевшим после юбилейных событий, большой жёлтый кожаный портфель. А поскольку этот почти круглый «предмет» он бережно нёс всю ночь, то был «приятно» удивлён, обнаружив в нём добросовестно сложенную коньячную стеклотару…
Во второй половине этого же дня СП вручил Иванову (в качестве премии от Академии), «горящую» путёвку на две недели за 7 рублей и 20 копеек в областной Дом отдыха со словами:
– Получи путёвочку! Дабы твоё серое вещество могло отдохнуть от праведных трудов! Но при этом, чтобы выручить институт, надо совершить очередной «трудовой подвиг». Так что сразу, после Дома отдыха, тебе наше руководство в течение месяца рекомендует подышать свежим воздухом в подшефном совхозе.
Время в доме отдыха летело быстро и весело, так как из соседнего летнего домика ежедневно шла прямая трансляция бесплатных «концертов» по одной и той же типовой программе: «днём-завтрак, вместе с выпивкой и песнями до вечера; вечером-выпивка с дракой вместо ужина! А утром разборки». И каждое утро какой-то «тенор» постоянно пытался довести до окружающих своё понимание вопроса:
– Я всё пойму, но дайте мне денег! И вообще, у меня возникла мысль, оплатите детский труд!
Но какой-то «бас» старался направить его на путь истинный:
– Ты, чижик, уразумей, мысль только тогда мысль, когда её головой думают…
И на этих «твоческих нотах» отдыхающие соседи держались почти десять дней пока у них не закончились финансы, а по завершению оных, сразу разъехались по домам, дабы другие мероприятия их не интересовали! Бесплатные «концерты» по ночам в соседнем домике закончились… Прощай дом отдыха, да здравствует очередной подшефный совхоз!
На станции Талдом Оскар неожиданно столкнулся с Сашхеном, которого хорошо знал ещё по совхозу «Гудок».
– Оскар, привет! Какими судьбами в этих краях, да ещё в красной праздничной рубашке, явно за красивыми девушками приехал?!
– Наши судьбы заранее ВСЕВЫШНЕМ прописаны, мы только в пределах дисперсии свою судьбу можем ухудшать или улучшать. А что до красной рубашёночки, то работа в совхозе всегда для меня большой праздник, а может и красивая девушка вдруг заметит!
– Да ты как защитился – философом стал!
– Что делать, когда в течении последних лет тебя заставляют сдавать, то философию, то философию в естествознании, то философию в кибернетике, то философию Канта и тому подобное… так, что поневоле большим философом станешь!
Настроение было великолепное! Идя по шпалам запасного пути к указанному месту сбора даровой рабочей силы, прибывающей с различных институтов, КБ и предприятий и увлечённые беседой, они не обратили внимания на двух стройных девушек в цветастых платецах, которых обогнали, не догадываясь, что это впоследствии отзовётся в их совхозной жизни.
Вновь прибывших, для работы в совхозе, собрали у недавно построенной пятиэтажной «хрущёвки».
– Прошу разобраться по группам: мальчики налево, девочки и студенты направо! Девушки и студенты остаются в центральном отделении совхоза для различной оперативной работы и будут жить в этом, только что построенном и благоустроенном здании. А мужской персонал отвезут в соседнее отделение нашего совхоза, где они будут заниматься заготовкой сена. Правда, мы их поселим без особого комфорта, отсюда за десять километров, но зато в про-осторнейшем сарае с настоящей деревенской печкой и с туалетом на свежем воздухе! – проинформировал собравшихся совхозный оратор.
При этих словах взгляд Остапа приковала к себе необыкновенной красоты темноволосая девушка, стоящая в группе студентов, напротив.
– Сашхен, посмотри, какой я бриллиантик откопал в толпе напротив! Жаль только, что этот бриллиант остаётся здесь за десять километров от нашей будущей «пещеры»!
– А посмотри, справа от неё, которая немного повыше – тоже нечего, но, которую ты обнаружил …, просто изумительна! Чур, моя! – произнёс Сашхен.
– Ну, здесь мы с тобой бессильны. Скорее всего, её желания кардинально расходится с нашими! Может мы её совсем не интересуем или она уже приобрела мужа и детей!
– А давай сделаем так, – Сашхен задумался, – подойдём, познакомимся и на кого этот «бриллиантик» обратит своё внимание, тот и будет её добиваться!
– Ты ведь знаешь, Сашхен, что до сих пор меня девушки мало интересовали, но здесь другой случай! Ладно…, тронулись.
Подошли, Сашхен первый протянул руку «бриллиантику» и произнёс, – Александр!
Но её подружка быстро вложила в его руку свою и произнесла:
– Мэри!
– Ну что же, давайте теперь и мы знакомиться, – я, Оскар!
– А я, Татьяна Ларина!
– Почти как у Пушкина А. С. в поэме «Евгении Онегин»! – изумился Сашхен.
– Невероятно, но это так! – «И так она звалась Татьяной…!» – продекламировала Мэри, – только я не Ольга.
– Девчата, но Вы превосходные, как в поэме, – решил поправить своё положение Сашхен.
– А несколькими минутами ранее вы проскочили мимо даже, не заметив нас! – парировала Татьяна.
– Не может быть! – изумился Оскар.
– Но это медицинский факт! Нам этот случай запомнился красной рубашёночкой, когда вы так поспешно обгоняли нас по шпалам!
Оскар и Сашхен были шокированы таким неожиданным поворотом знакомства и почти одновременно замолчали, что для них было вовсе не свойственно. Затем Сашхен мучительно начал оправдываться, а Оскар всё вглядывался в обворожительные черты Татьяны.
«Да? Удивительно, как мы могли не обратить внимания на такое божественное создание!» – подумал Оскар, продолжая разглядывать её незаметно для окружающих, – «потрясающей красоты девушка! Точеная фигурка! Шатенка – волосы густые и блестящие, глаза карие большие, брови тёмные в разлёт! Формы и Цвет лица просто изумительные! А голос, голос прямо завораживает…!»