Страница 6 из 26
– Не превратился.
– Тогда не умничай, готовь деньги и большую сумку. Виола слишком занятой человек. У нее все расписано по часам и минутам, – жестом руки остановила его соседка.– Сейчас с ней свяжусь по мобилке. Вдруг у подруги важное совещание или мероприятие.
Соседка набрала номер, Суховей отчетливо услышал диалог.
– Привет, Виола, у меня к тебе деликатная просьба.
– Какая, о чем речь?
–Надо срочно помочь хорошему человеку, дедуле, почти инвалиду умственного труда, выгодно продать двухкомнатную квартиру, причем на льготных условиях, не более трех процентов от суммы сделки.
– Тамила, я бы с радостью, но очень загружена, от солидных клиентов, богатых Буратино нет отбоя… но если ты просишь и настаиваешь…
– Очень прошу, как для себя. Ты же знаешь, что я по пустякам тебя беспокоить не стала бы. А здесь довольно выгодное дело, такой шанс выпадает редко.
– У меня все дела прибыльные, а за провальные я не берусь,– заметила риелтор.
– Очень душевный, безотказный человек, Евдоким Саввич. Я его величаю Рафаэлем, потому что он художник и очень гордится этим сравнением. Ты тоже его так называй, чтобы сделать приятное хорошему человеку. А то ведь больно видеть, как страдает из-за пустяковой проблемы. Потерял аппетит, с лица сошел, на глазах усыхает и тает.
–Не говори ему, что проблема пустяковая, не сбивай цену за услуги, – велела Баляс и усмехнулась.
– Может, твой дедуля втюрился в какую-нибудь хитрую и коварную самку?
– Вполне возможно в шестьдесят пять лет,– ответила Тамила. – Импозантный мужчина, а после продажи квартиры, еще и состоятельным станет. Даже женщины наших цветущих лет сочтут за счастье, если не обвенчаться с ним, то пожить в гражданском браке, пока способен… Однако разговорились, ближе к телу. Как у тебя, Виола, завтра вечером со временем?
– Могу выкроить два часа, отложу культпоход в театр.
– Рафаэль приглашает нас к семнадцати часам на чай с малиной, калиной, изюмом и лимоном.
– На чай? Пусть он сам чаи с изюмом гоняет. Экзотические фрукты полезны, но ты, же знаешь, что я люблю шампанское и коньяк. Объясни старику в популярной форме, что без этих благородных напитков, «жабичих лапок», французской горчицы и другой вкуснятины любая деловая встреча обречена на провал. Закажи своему живописцу, что купить.
– Виолочка, я все поняла, проведу артподготовку. Он подсуетится, не ударит в грязь лицом, обязательно накроет, если не поляну, то лужайку. До встречи!
– О, кей, душечка. Обнимаю и целую в алые губки, пока, моя драгоценная.
– Тамила, ты почему меня выставила инвалидом умственного труда, чуть ли не недоумком? – обиделся Суховей.
– Какой же ты, право, капризный тугодум. Я же для твоей пользы стараюсь, чтобы разжалобить ее, вызвать сострадание, – пояснила соседка. – Если бы я представила тебя здоровым быком, без седины, с сытой мордой и румянцем на щеках, то она бы пальцем не пошевелила. Слышал, чего мне стоило ее уговорить. У Виолы куча богатых клиентов и поклонников, нечета тебе, голодранцу. А ты предлагаешь чай с лимоном, а может с позеленевшим от старости сухарем или ржавой килькой, как в забегаловке. Слушай, что тебе говорит умная женщина…
– Наверное, не столько умная, сколько хитрая, – вставил он реплику.
– Это одно и тоже, ведь хитрая женщина не может быть глупой, – подметила она. – Так вот, чтобы тебе улыбнулась фортуна, любое дело следует начинать и завершать банкетами или фуршетами, иначе все пойдет прахом, коту или твоему Джиму под хвост.
–У меня нет печатного станка для купюр.
– Развяжи чулок, в который прячешь сбережения на «черный день».
– Нет у меня чулка.
– В таком случае, одолжи деньги у десантника Гребня. Санек компанейский парень, не откажет.
– Неудобно, молодая семья с ребенком.
–Неудобно штаны через голову одевать. Спрос не ударит в нос, – возразила соседка. – Коль такой щепетильный, то возьми кредит в банке.
– Бесплатно только в морду дают. Потребуют в залог квартиру или имущество.
– О-о, Рафаэль, я нашла выход! Сдай в ломбард или продай столовое серебро или что-нибудь из антиквариата.
– Столовое серебро? Ни за что на свете! Это семейная реликвия.
– Как знаешь, сам выкручивайся, но, хотя бы «лужайку» должен накрыть, иначе удачи не видать. Такая вот народная примета.
Суховей озабоченно почесал затылок, осознавая, что расходы неизбежны.
– Не будь жадиной. Стол должен ломиться от напитков и разных деликатесных и пикантных блюд, иначе делу – труба! Виола обидится и пальцев не пошевелит, чтобы помочь.
– Чувствую, что не делу, а моим скромным сбережениям будет труба,– уныло произнес художник. – Эх, бабы, любите вы погулять за чужой счет.
– А что ж ты хотел, на чужом горбу въехать в рай? Не получится, сейчас рыночная экономика, за все платить надо звонкой монетой, а лучше евро и долларами, – заявила она и с оптимизмом продолжила. – Ты в панику не впадай, все эти неизбежные расходы тебе окупятся сторицей. Пока все складывается отлично. С такой верной подругой, как Виола Баляс, хоть в огонь, вода, да и медные трубы не страшны, не подведет, выручит.
– Спасибо, Тамила, чтобы я без тебя делал? А какой она предпочитаете чай? У меня целая коллекция: цейлонский, индийский, японский, грузинский?
– Спасибо в карман не положишь, – напомнила Швец.
– Организуй нормальный чай, чтобы стол ломился и душа радовалась. Значит с шампанским, коньком и водкой, разными там деликатесами: черная, красная и паюсная икра балык, сыр, цитрусовые, маслины, соки и обязательно купи «жабичи лапки».
– Фу, какая мерзость! – отозвался Суховей. – Сама, что ль лягушатину жрать будешь?
– Ты так говоришь, потому что не пробовал этот деликатес, а Виола три года прожила в Париже. Стала настоящей француженкой, гурманкой. Она страсть, как обожает эти лапки, смакует. Аж, за ушами трещит, испытывает райское наслаждение. Еще она любит устриц, омаров, лангустов и улиток, – сообщила Швец.
– Тамила, с таким царским меню вы меня разорите, по миру с сумой пустите. Может ей еще приготовить саранчу в соусе и тараканов в запеканке?
– Гляжу, ты не только в живописи разбираешься, но и в кулинарии, – ухмыльнулась соседка. – Кстати, можешь предложить Виоле позировать. У нее лицо, тело, грудь, фигура – великолепны, как у Сикстинской мадонны. Она охотно согласиться, но для приличия немного поломается, чтобы набить себе цену.
– Только в обнаженном виде, в качестве натурщицы, – заметил Суховей.
– Как договоритесь? Она – дама современная, деловая, пожалуй, и согласится, ведь красоту ничем не опорочить, тем более, что от тебя, как от мужчины, угрозы уже нет, – ответила Швец. – А вот я ни за что перед мужиком не разденусь, хоть ты тресни! Такая вот уродилась, застенчивая и скромная…
– Да уж, от скромности ты не умрешь, – с иронией заметил художник-реставратор, подсчитывая, во сколько ему обойдется пиршество с деликатесами.
– Не скупись, как тот старый Абрам, что постоянно плачет, развяжи чулок. Когда еще к тебе, одинокому плешивому холостяку, пожалуют в гости две очаровательные женщины. Не забывай, что после выгодной сделки, ты станешь без пяти минут богатым человеком, завидным женихом. Когда у тебя появится куча долларов или евро, то почувствуешь настоящий вкус жизни. Молодые женщины к тебе станут проявлять повышенный интерес.
– Да, бабы любят деньги, роскошь, драгоценности,– согласился он.– Только я не лыком шитый, смогу разобраться, кто, чем дышит и какие козни строит, чтобы мое имущество прихватить. Брак регистрировать не стану, в квартиру не пропишу. Если она окажется вредной, не приведи Господь, то прогоню к чертовой матери…
– Если к тому времени ребеночка сотворите?
– Тогда другое дело, придется нести крест до гробовой доски,– почесал затылок художник.
– Дай то, Бог нашему теляти волка сожрати. Ох, девичья память, надо бы узелки завязывать, чтобы не забывать! – всплеснула пухлыми руками соседка. – У тебя, скряги, наверное, в холодильнике шаром покати? Нечего и на стол будет поставить.