Страница 21 из 26
– Когда это было, столько воды утекло? – посетовал он. Швец смело прижалась к нему бедрами, овеяла запахом дорогих французских духов. Он ощутил упругость, гибкость и жар ее тела. Вспыхнуло ранее остывшее влечение и желание.
– Тамила, что с тобой? – прошептал с учащенно забившимся сердцем и пульсирующей в висках кровью.
– Эх, Рафаэль, один раз живем на белом свете, сколько той жизни осталось? Хочется быть любимой и обласканной. Вспомни, как нам было сладко…,– с загадочным блеском глаз ответила она.
– Это заветная мечта каждой женщины, но причем здесь я?
– Разве ты неспособен, если не осчастливить, то хотя бы иногда порадовать?
– Ты меня застала врасплох, я подумаю.
– Думай, соображай быстрее, а то я передумаю.
«Мягко стелет, как бы, не было жестко спать, – насторожился художник. – Неспроста это неожиданное проявление нежности и готовности раскрыть свои объятия. Как только замаячили большие деньги, то она сразу воспылала чувствами. Необходим максимум бдительности, чтобы не остаться последним лохом». Он сдержанно кивком головы поблагодарил за танец и хотел вернуться за стол, но соседка его придержала: Дождалась следующей песни в исполнении Жени Белоусова.
– А теперь спляши с Виолой.
– Я устал, – взмолился он.
– Тамила, не насилуй художника. Для этого есть постель, – с иронией произнесла риелтор. – Когда потребуется, мы спляшем и калинку-малинку, и гопака.
–Виола, душечка, сделай художнику приятно, называй его Рафаэлем. А то имя-отчество режут слух. Сидим, как на дипломатическом приеме или в суде по уголовному делу.
– Я не прочь, если Евдоким Саввич не возражает?
– Не возражаю, – отозвался Суховей, благодарный ей за сочувствие. И все же поинтересовался. – Виола Леопольдовна, а дети у вас есть?
– Нет, пока живу в свое удовольствие, чтобы не обременять себя лишними заботами и расходами. Меня бесит, когда злые языки осуждают одиноких женщин за сожительство. Они же не виноваты, что по статистике на всех женщин мужчин не хватает. В дикой природе животные, те же собаки, даже микроорганизмы, постоянно спариваются и никого это не шокирует. Нам тоже следует избавляться от комплексов и предрассудков и жить по законам природы, а не быть ханжами. Каждая женщина вправе иметь, как минимум, два партнера из числа поклонников и покровителей. В двадцатых годах прошлого столетия революционерка Александра Коллонтай, ставшая впоследствии послом Советского Союза, совершенно точно сравнила половой акт со стаканом выпитой воды. И жажду, и сексуальное желание следует удовлетворять без угрызений совести.
– Чаще всего сами бабы и осуждают женщин легкого поведения, – сказал Суховей.
– А судьи кто? Старые девы и выжившие из ума старухи лясы точат из зависти и печали о старости, – пояснила причину сплетен Швец.
За словами Виолы о поклонниках и покровителях он разглядел скопище ее любовников. Иронию риелтора художник воспринял, как совет не соваться с суконным рылом в калашный ряд. Он и сам сомневался, что сможет удовлетворить женщину таких габаритов с отменным здоровьем. Впрочем, Баляс своим богатырским телосложением отпугивала мужиков, которые рисковали быть нечаянно травмированными и раздавленными тушей во время экстаза.
– Что ты, Виола, душа нараспашку. Я бы никого не посвящала в свои интимные тайны. Это запретная зона.
– Пусть знает, что я востребованная женщина, не обделена вниманием и ласками самцов.
– Так ведь он, как сорока-белобока, на хвосте, разнесет сплетни, – предостерегла Тамила.
– Не разнесу, это у тебя язык, что помело, – упрекнул художник. – Бабы, у вас, что нет других тем, как только о любовниках и сексе? Получается, у кого, что болит, тот о том и говорит…
– Бабы копаются в навозе на фермах и полях, а мы благородные, светские дамы, – осадила его соседка. – К тому же сам, типун тебе на язык, начал с вопроса о замужестве. Размечтался о том, чтобы Виола тебя, трутня, кормила, поила и на руках, как мешок, носила. Для нее, будущей королевы Франции, ты ни ростом, ни умом не вышел. Поэтому не суетись, дыши ровно.
– Ишак и мул тоже малы, однако под стать породистому жеребцу, – привел он контраргумент. – К тому же я не претендую на сердце и руку Виолы Леопольдовны. Такая крепость мне не по зубам. Каждый сверчок знай свой шесток.
– Вот так пассаж?! Что же вы, Рафаэль, быстро и позорно капитулировали? – укорила его Баляс. – Не к лицу аристократу такие кренделя. Прежде за любимых женщин стрелялись и погибали на дуэлях или в бою, ради них совершали подвиги. Эх, перевелись Дон-Кихоты, Айвенго и другие доблестные рыцари без страха и упрека. Остались слюнтяи, нытики, готовые спрятаться под женской юбкой. Берите пример с лосей, оленей и других крупных животных в дикой природе. Они насмерть сражаются за право обладать самками. А вы привыкли к бесплатному меду.
– Не привык. Кроме эмоций и инстинктов человеку дан разум, чтобы он не ввязывался в сомнительные авантюры с непредсказуемыми последствиями, – ответил художник.
– Хитер бобер, дипломатично ушел от прямого ответа, – усмехнулась гостья. – Запомните, Рафаэль, пока сперма давит на череп, то есть мужик хочет бабу, то он живой. Как только угасло либидо, потерян интерес, то считай, ходячий труп.
– Могут быть другие интересы, хобби, например, искусство, живопись, – возразил он.
–Опять ты за свою живопись вцепился, словно утопающий, за соломинку, – накинулась Швец. – Носишься с ней, как дурень со ступой. Сам дал понять, что безнадежный импотент.
– Не тебе, язве, о том судить, – огрызнулся Суховей. – Я стал разборчив, жизнь научила, что с вашим коварным племенем лучше не связываться, себе дороже. По молодости лет, когда шальная кровь бунтует, мужья и любовники носят на руках. А потом сами, на шею забираетесь и погоняете, как скотину.
– Не меряй всех одним аршином, – велела Виола Леопольдовна. – Лучше скажи, откуда взялись альфонсы и брачные аферисты? Молчишь, нечем крыть. Не обессудь, за их подлость и другим мужикам от обманутых женщин перепадает. Так что воспринимай, как должное.
У Евдокима Саввича не нашлось аргументов для возражения, а риелтор продолжила:
– Кто из вас видел фильм «Легенда о Нарайяме»?
– Ой, я видела! – воскликнула Тамила. – Там столько срама и блуда, что можно свихнуться.
– У кого, что болит, тот о том и говорит. Да, пошлости в фильме хватает, но речь о другом…
– О чем еще? – насторожилась Швец.
– Мне понравилась давняя японская традиция, – заявила Баляс. – Тех, у кого выпадает последний зуб, будь то старуха или старик, родственники, что моложе, относят на вершину горы Нарайяма. Там они умирают от голода, став пищей для птиц.
– Дико, негуманно. Впрочем, это происходило в стране восходящего солнца двести лет назад, когда царили такие нравы, – сообщил художник.
–Зато практично, – заметила Виола. – Во-первых, старики с ослабленным организмом были рассадниками болезней, эпидемий, поэтому их таким способом утилизировали. Во-вторых, избавляясь от них, экономили на еде. Это сейчас на каждом углу стоматологи, дантисты предлагают свои услуги, а тогда о зубных протезах даже не помышляли. В старости с беззубыми ртами оставались.
– Рафаэль, открой рот шире, – неожиданно велела Тамила. – Сколько у тебя там зубов осталось? Может уже пора, как говорят японцы, то в яму, то в канаву.
– Не дождешься, – заявил Суховей.
– Рафаэль, прав, – поддержала Баляс. – Сейчас ситуация иная. Человек дуба дал, а вставные зубы целехоньки. Снимай с трупа и монтируй в другой рот. Поэтому поход в Нарайяму отменяется.
– Виола Леопольдовна, спасибо за солидарность, – отозвался художник. – Тамиле, этой чуме болотной, всякая ересь в голову лезет,
– Не ссорьтесь, жизнь тем прекрасна, удивительна и романтична, что она непредсказуема, – произнесла риелтор. – Рафаэль, почему бы вам для солидности и импозантности не отпустить бородку клинышком, какая была у всесоюзного старосты Калинина? Среди интеллигентов очень модно быть бородатым?