Страница 8 из 17
А мы все ждем и ждем, и оба понимаем - кого... - Зачем ты это сделал, Димaс, - спрашивает он. - Ты про своего профессора? - Я про всё. - Это просто. Если занимаешься боевыми искусствами, весь насквозь пропитан идеей самосовершенствования. Сегодня лучше, чем вчера, завтра лучше, чем сегодня. Преодолеваешь преграды, которые сам же и создаешь. Шаг за шагом. Бродячий кот, да обласкают его в кошачьем раю (я показываю на журнальный столик) - один шаг, порочный кобель-профессор - следующий шаг, и наконец ты... это привычка, Барский. Порядок вещей. - Это убогость мышления, Клочков, - говорит он мертвым голосом. - Теперь понятно, почему ты такой педант. Какое, к черту, "самосовершенствование"? Человеку все дано изначально. Открой свой цитатник, наверняка там написано то же самое. Надо же... Где он таких фраз понабрался, уродец? Я вдруг испытываю к Щюрику симпатию. Что-то прежнее возвращается, что-то живое, ведь на самом деле я теперь думаю точно так же! Всего одной ночи мне хватило, чтобы сломался порядок вещей. Несколько часов - в состоянии отложенной смерти... - А ты разговорился, - ворчу я. - Петля ослабла? Он висит на ниточке, мы с моей болью - растеклись в кресле. Ситуация под контролем. Однако петля на шее, конечно, не тот аргумент, не тот. Где же тот? - Да мы с Колей разыграли тебя! - произносит Щюрик с неожиданной энергией. - Ты что, до сих пор не допер? - Это признание? - уточняю я. - Какое, на фиг, признание! Просто хотели проверить, клюнешь ли ты на эту удочку. В его неуклюжем вранье - безумная надежда смертника. Как мне понятны эти чувства... - И что, клюнул? - Похоже на то. Он то ли смеется, то ли плачет. Жалкая сцена. - Жить хочешь, да? - спрашиваю я с сочувствием. - Хочу. - Оно и видно. Рыболов-спортсмен. - Не веришь, что разыграли? - А чему здесь верить? Можно, конечно, преднамеренное убийство назвать розыгрышем, но суть не изменится. - Какой же ты болван... - стонет Щюрик. - Да что же это такое... Как же это все получилось-то... Рыжий зверь в туалете настойчиво скребет кафель. У него - свой порядок, свои понятия о совершенстве. Справив невидимые людям дела, кот выходит торжественно, с чувством выполненного долга. Уже не прячась. Вожак. - Долой разговоры! - восторженно объявляю я. - Как тебя зовут, гладкошерстный? - Кот Дивуар, - откликается Щюрик. Нежность вспыхивает в его голосе и тут же гаснет. Так-так. Нежность хороший аргумент, думаю я. Нежность можно и нужно использовать... - Кот Дивуар? - Смешно, да? Страна такая есть в Африке. "Cote-d'Ivoire"1, беззвучно шевелю я губами. "Берег слоновой кости" в переводе. Обожаю французский... Острый приступ азарта сбрасывает меня с кресла: - Не учи учителя, двоечник! Рыжий жмется к полу, реагируя на звук. Я падаю сверху, как леопард, хватаю зверя за холку, собираю в горсть жировые складки, однако и он - из породы кошачьих; вывинчивается одним бешеным рывком, раздирает мне руку задними лапами и взлетает по одежде на вешалку. Ох! Полнота его и леность ввели меня в заблуждение. Зря я снял пиджак, зря закатал рукава... Тут же, не теряя темпа, кот прыгает поверх моей головы, рассчитывая скрыться в столовой. Отточенным киком я достаю его на излете: мой старенький кроссовок припечатывает животное к косяку. Коротко мявкнув, взъерошенный клубок несется на всех парах в детскую комнату. Взяв из туалета швабру, я иду следом. Из глубоких царапин на моей руке течет кровь, кожа местами лохматится, но боли нет. Вся моя боль - вокруг груди и вокруг головы... Кот обнаруживается под детской кроватью. Одного вида швабры достаточно, чтобы он, панически пометавшись между пыльными детскими игрушками, полез в узкую щель за шкафом. Мебель здесь стоит вплотную, этого я не учел. Слышны яростные, сумасшедшие по накалу звуки, идущие вдоль стены, и вот я вижу своего противника на шкафу, под самым потолком. Каким невероятным усилием смог он вознестись туда? Какой волей к жизни? Свесив щекастую морду, наблюдает за мной огромными зелеными глазами, полагает себя в безопасности. Ну-ну... Кого тут у нас "поймали на удочку", кто тут "клюнул"? Приношу из прихожей спиннинг. Крючок на конце - не простой! Тебе понравится, дьявольская бестия. Не один, а целых три намертво закрепленных крючка, называемых в просторечье "тройником". Тяжеленная блесна дополняет снаряжение. Очевидно, с этим инструментом, в отличие от швабры, рыжему бойцу сражаться еще не приходилось, оттого он так спокоен. По-моему, даже улыбается. Сейчас твою улыбочку перекосит, тварь. Я отматываю побольше лески, временно откладываю спиннинг и тщательно прицеливаюсь. Потом перекидываю "тройник" через кота, резко дергаю на себя, и с первой же попытки... Подсек! Есть! Противник, не успев ничего сообразить, валится вниз. Оглушительный вой наполняет квартиру: сразу два крючка застряли у Кота Дивуара где-то за ухом. Волоку добычу по полу - за леску, оберегая целостность своих и без того пострадавших конечностей. Зверь катается на спине, не понимая, как освободиться. А вот и спальня. - Леонид, не снимай бак! - задушенно кричит Щюрик. Да, зрелище не для детей. Но, с другой стороны, с чего бы Леониду нарушать запрет, если я не давал ему разрешения? По ходу движения бью в дюралевый бок ногой. - Кто там? - моментально откликается мальчик. - Дома кто-нибудь есть? - Папа спит и не разрешал его будить. - Врешь, Ленька, нет у тебя никакого папы. - Приходите попозже, - подытоживает он. "Мой ученик, - пронзает меня гордость. - Мой маленький идиот". Несвоевременная вспышка слабости... Подтаскиваю кота к ногам Щюрика. Потуже закручиваю спиннинг. - Ну что, - спрашиваю, - это прелестное существо, надеюсь, не отличается убогостью мышления? Или поищем кого-нибудь другого, кто поможет нам поговорить по душам? Я ведь педант, я найду... Крючки срываются. Дьявольщина! Одержимый бесом кот первый понимает, что он свободен - и только клочья окровавленной шерсти остаются под нашими ногами. А также - алая дорожка. На зубьях "тройника" висят какие-то ошметки... разглядывать не хочется. Куда зверюга телепортировалась? Разумеется, под разобранный двуспальный диван. Заглядываю - так и есть. Этого моего движения ему хватает, чтобы покинуть убежище: он уже на подоконнике. Напружиненный, в нулевой готовности. Ухо висит, голова деформирована, шерсть липнет к ране. Смотрит на меня - глаза размером со столовую ложку. Кровь капает на белый подоконник... Я лишь моргнул - он взлетает на форточку. Реакция у толстяка - как у мастера боевых искусств. На дворе месяц май, форточка нараспашку. Я беру "тройник" в руку, прикидывая, как бы это снова достать подлеца... а его и нет. Прыгнул вниз. - Что? - психует Щюрик. Ему ничего не видно, он развернут к окну спиной. Что там? Пятый этаж! Открыв рамы и высунувшись из окна, я смотрю вниз. Возмущенно голосят бабы, задрав головы к нам. Похоже, Кот Дивуар попал в развешанное на веревках белье, в результате - остался невредим. Везунчик, в отличие от хозяина. Хорошо видно, как он стоит на полусогнутых, очумело озираясь, и кричит дурным голосом. Его замечает кретин-пес, величаемый Рэмом. Бессмысленный лай сразу прекращен. Невыразимое блаженство. "Имеет ли собака природу Будды?" Разумеется, да, но только не эта! Разумеется, нет, и Рэм - лучшее тому подтверждение... Медленно ускоряясь, не веря своему счастью, пес двигается к упавшему с неба коту, еще не зная, с кем связывается. - Димaс, я готов говорить, - трагически зовет Щюрик. - Только намекни, о чем? Я возвращаюсь. - Твоя жена, - помогаю я ему. - Недоверие плюс ревность. Намек понял? - При чем здесь моя жена? Я доверяю жене! - срывается он, дает от волнения "петуха". - Ты ведь не знал, что я знаком с Идеей Шакировной? - Ты? Знаком? - Ух, какая искренность в дрожащем от негодования голосе, - восхищаюсь я. - Надо понимать, ты не знал также и о том, что иногда я заходил к ней в гости на работу? "В гости на работу" - какая изящная фигура речи... - Заходил на работу? - удивляется он по инерции. И уж потом меняет тональность. - Ладно, черт с тобой. Обо всем я знал, конечно. Так что с того? У вас же с ней ничего не было... - голос его предательски завибрировал. - И не могло быть! - Но ведь ты не был в этом уверен? - я спрашиваю этак невинно. - Потому и возникает законное недоумение: что ты НА САМОМ ДЕЛЕ забыл на вчерашнем сборище? Он ловит мысль на лету. - Если бы я был уверен, что у тебя... с ней... я бы тебя... - Что? - подсказываю я. - Отравил? - Я бы тебя... заказал! - выкрикивает, как выстреливает. Некоторое время молчим мы оба. А ведь правда, размышляю я. Если следовать логике всего того, что порассказывал мне о Щюрике майор Кожух, то этот ревнивец не стал бы лично пачкаться. Перепоручил бы грязную работу кому-нибудь, кто со своей Кармой на "ты"... Законченная картина преступления плывет, теряет четкие контуры. Чужая комната кружится... или у меня голова кружится? - А как насчет Русских? - А что Русских? С ним тоже ничего не было! Мы оба слышим, как оживает замок входной двери. Кто-то открывает дверь ключом... Наконец-то! Наконец-то! Мы дождались!