Страница 10 из 12
Представил цесаревич и собственное мнение о различных сословиях. Особое внимание он уделяет дворянству, подчеркивая, что его достоинство основывается не на родовых заслугах, а на служении государству и государю. «Оно подпора государства и государя, и для того придать ему уважения, не допуская в него лишних членов или не достойных и имея с государем равный интерес должно его на службу обращать». Это высказывание было сделано явно в пику Екатерине II, так как, по мнению великого князя, при императрице чины получали не по заслугам, а исключительно по субъективному мнению начальников.
В остальном идеи великого князя Павла Петровича вполне созвучны философии эпохи Просвещения. Он ратовал за совершенствование образования и воспитания. Писал о необходимости развития ремесел и фабрик, за исключением производства вина, «заменяя его прилежанием в других отраслях». Размышлял Павел Петрович и о необходимости соизмерять расходы с «приходами», чтобы «никак не отягчать земли». Естественное и понятное требование.
В письмах к жене перед отправкой в действующую армию великий князь Павел Петрович дал распоряжения как на случай смерти Екатерины II, так и на предмет своей собственной кончины. При первой ситуации ей належало, известив должным образом великого князя, опечатать все бумаги императрицы и ожидать его приезда. Во втором – проконтролировать, чтобы престол достался Александру Павловичу.
Казалось бы, вполне здравые мысли, бумаги, замыслы. И в то же время буквально с первых же месяцев правления императора Павла I его преобразования вызвали ожесточенное сопротивление столичной аристократии, военных.
Итак, император Павел вступил на престол. Реформирование началось. Надо отметить, что политические мероприятия Павла I представляли весьма стройную систему, которая «императором при участии многих видных сановников проводилась в жизнь более или менее планировано, несмотря на некоторые вспышки гнева и изменчивость настроения Павла, отражающегося на судьбе отдельных лиц, но не меняющего общего течения дел и порядка»[49].
Эта система была продумана и подготовлена в течение ряда лет, апробирована управлением Гатчиной и Павловском. Поэтому сложно согласиться с популярным в историографии мнением А.А. Корнилова, что правление Павла I было «внезапным вторжением между веком Екатерины и веком Александра»[50]. Сторонники этой точки зрения именно нелогичностью политики императора Павла объясняют недовольство им и возникновение широкой оппозиции в его царствование. Однако основные преобразования государственного аппарата в это время не вызвали сколько-нибудь серьезного недовольства.
Как уже говорилось, император Павел был проникнут идеей законности, то есть необходимостью во всем следовать «коренным» законам, первым из которых была воля самого императора. При этом он считал, что при Екатерине II законом была частная воля различных лиц (фаворитов) и поэтому не было ничего непоколебимого. Правда, Павел I полагал, что писаных законов в России вполне достаточно и не хватает только одного, важнейшего, – закона о престолонаследии. Павел I восполнил этот пробел в первый же год своего царствования – 5 апреля 1797 г. Впервые четко обозначался круг возможных наследников трона, что, по мнению Павла I, должно было способствовать установлению строгого порядка престолонаследия и прекращению династических кризисов. Более того, этого указа ждали и различные представители политической элиты. Несмотря на то что Павел Петрович и Мария Федоровна существенно укрепили династию сыновьями, правовое урегулирование этого вопроса явно назрело.
Большинство исследователей считают, что вышеназванный указ способствовал возвращению к допетровской традиции наследования престола, однако это не вполне верно. Да и сам Павел I, видя в Петре I образ идеального государя, не мог апеллировать только к прошлому.
К концу XVIII в. в Европе сложились три основные системы престолонаследия: салическая, кастильская и австрийская[51]. Согласно салической системе, бывшей в Бельгии, Пруссии, Румынии и других странах, предполагалось наследование престола по прямой мужской линии. В случае ее пресечения – по боковым мужским линиям; при этом женщины из числа наследников исключались полностью. По австрийской системе (Австрия, Голландия, Бавария и др.) также предполагалось наследование по прямым и боковым мужским линиям, но в случае их пресечения предполагалось наследование женщинами и по женским линиям. Наконец, кастильская система (Англия, Испания, Португалия и др.) предполагала наследование по прямым мужским, затем женским линиям и только в случае их пресечения – переход к боковым мужским линиям и т. д. Император Павел I за основу своего Указа о престолонаследии избрал австрийскую систему, которая наиболее была близка его собственным убеждениям.
По структуре и форме указ от 5 апреля 1797 г. представлял собой своего рода завещание – заявление о намерениях, его нельзя приравнивать к «Тестаменту» Екатерины I[52], где просто перечислялись возможные наследники, но не обозначалась сама система престолонаследования. Да и политический вес Екатерины I, второй жены Петра Великого, не шел ни в какое сравнение с законным монархом Павлом I. Император в указе рассматривает наследование в императорской семье в целом, не только нынешним, но и будущими поколениями: «Наследником, по праву естественному, после смерти Моей, Павла, Сына Нашего большего, Александра, а по нем все Его мужеское поколение. По пресечении сего мужеского поколения наследство переходит в род второго Моего Сына, где и следовать тому, что сказано о поколении старшего Моего Сына, и так далее, если бы более у Меня Сыновей было; что и есть первородство. По пресечении последнего мужеского поколения Сыновей Моих, наследство остается в сем роде, но в женском поколении последне-Царствовавшего, как в ближайшем Престолу, дабы избегнуть затруднений при переходе от рода в род, в котором следовать тому же порядку, предпочитая мужеское лицо женскому; однако здесь приметить надлежит единожды навсегда, что не теряет никогда права то женское лицо, от которого право беспосредственно пришло»[53].
Несмотря на большое юридическое значение принятия Указа о престолонаследии, его практическое применение для самого Павла I оказалось минимальным. Причиной чего была непоследовательная политика самого императора, его собственное отношение к самодержавной власти. Иначе говоря, современники не верили, что император Павел сам будет следовать собственным законам. Теоретические идеи, вполне здравые, которые высказывал великий князь в записках и беседах с Н.И. Паниным, шли вразрез с теми мероприятиями, которые начал проводить император, как только получил власть. Так, за октябрь 1796 г., последний месяц правления Екатерины II, было издано 15 узаконений, вошедших в первое полное собрание законов. А за свой неполный первый месяц правления (с 6 ноября 1796 г.) император Павел издал 69 указов, в декабре – 106. Причем многие распоряжения Павла I в корне меняли установившиеся во время екатерининского царствования порядки.
Для самого Павла I столь обильное законотворчество казалось совершенно естественным: у него было разработано огромное количество таких проектов, которые следовало немедленно воплощать в жизнь. Павел Петрович считал, что при Екатерине II не было ничего непоколебимого, законом была частная воля различных лиц, а отсюда всеобщие злоупотребления. Более того, даже необходимыми, «правильными» законами невозможно пользоваться. Все это происходило потому, что правовая база была не структурирована и не упорядочена. Поэтому подданные не следовали монаршим распоряжениям, а сами вольно трактовали законы.
Для упорядочивания нормативной базы 16 декабря 1796 г. Павел I издает указ Уложенной комиссии о составлении трех книг законов Российской империи: уголовных, гражданских и казенных дел. Этим документом император фактически продолжил дело, начатое Екатериной II, хотя и считал, что при императрице не было ничего незыблемого. Причина проста: император Павел преследовал совершенно иные цели, нежели императрица Екатерина: не реформировать законодательство, а лишь упорядочить его для удобства работы и контроля его исполнения. При этом нельзя забывать, что Павел I считал законом любое повеление монарха. В этом он, конечно, не был оригинален – так же мыслили и большинство его предшественников, но император Павел довел это до абсурда. Во-первых, многие указы и распоряжения Павла I касались всех сторон жизни, в том числе и повседневной. Было указано, в какое время обедать и сколько подавать блюд, когда и на ком жениться, что носить и т. п. Хотя некоторые указы императора Павла носили явно антиреволюционный характер, это едва ли могли понять даже весьма образованные люди того времени. Так, Н.П. Панин, племянник воспитателя Павла Петровича, писал С.Р. Воронцову: «Мы здесь живем как на каторге, я пытаюсь идти против течения, но силы мне отказывают, и скоро, вероятно, это течение отнесет меня в какие-нибудь места отдаленные… Счастлив тот, кто живет за 2000 верст отсюда. Каждый день появляется какой-нибудь запрет. То дело идет о шляпах, то о брюках. Не знаешь, что и одеть», – заключает с горьким юмором Н.П. Панин.
49
Клочков М.В. Очерки правительственной деятельности времен Павла I. Пг., 1916. С. II.
50
Корнилов А.А. Курс русской истории. М., 1993. С. 18.
51
Коркунов Н.М. Русское государственное право. СПб., 1899. Т. 1. С. 220.
52
Анисимов Е.В. Россия при Павле I // Власть и реформы. От самодержавия к Советской России. М., 2006. С. 177.
53
ПСЗ-1. СПб., 1830. Т. XXIV. № 17910.