Надеюсь и люблю

С этого дня я начала капризничать, подобно многим женщинам, ожидающим ребенка. Я постоянно просила у Макса деньги – то на дорогие фрукты, то на детскую одежду, то еще на что-нибудь. Он не жалел для меня ничего и с радостью открывал кошелек. Разумеется, эти деньги я не тратила, а копила. И уже через полтора месяца к моим «декретным» прибавилась приличная сумма.

За все это время мне ни разу не позвонили мои родители, а ведь я нарочно не меняла номер мобильного телефона. Было странно и то, что Светка, звонившая мне первые несколько месяцев, вдруг пропала, а я не стала ей навязываться. Тем более что я неоднократно приглашала ее в гости, но она так ко мне и не зашла.

В середине мая мне позвонила бывшая сотрудница и сообщила, что Сергей со Светкой поженились. От этой новости мне стало дурно, закружилась голова, и я прилегла на кровать. Стало ясно, почему молчала Светка: она добилась, чего хотела. До этого момента я старалась не вспоминать о Сергее, забыть его навсегда. Теперь воспоминания ожили и горечь обиды сдавила мне горло. Мне стало жаль себя, и я расплакалась, безутешно, как ребенок.

Вскоре я почувствовала резкую боль внутри живота. Потом она на некоторое время отступила, чтобы повториться снова. Я вызвала скорую, и меня увезли в роддом.

Конечно же, я заранее взяла у Макса деньги, якобы чтобы оплатить отдельную палату в роддоме, но осталась в обычной, вместе с еще двумя роженицами.

Я плохо помню этот день. Ужасная боль пронзала все тело, и казалось, что мой позвоночник сейчас переломится. Я кричала и совершенно не слушала советов врача. Во время непродолжительных перерывов я думала о том, что это частичка Макса меня так мучит, а сам Макс в это время, возможно, развлекается со своей женой или, что еще хуже, радуется тому, как ловко меня обманул. От таких мыслей я приходила в неистовство и кричала от боли – то ли физической, то ли моральной.

Наконец я услышала жалобный писк младенца, но – увы! – не испытала ни малейшего восторга.

– Девочка! – радостно сообщил доктор, держа передо мной маленькое красное, сморщенное существо.

Я посмотрела на ребенка и устало закрыла глаза. Мне хотелось одного: уснуть, а потом проснуться и понять: это был страшный сон и в моей жизни не было никакого Макса, лишь надежный, добрый и верный Сергей; он рядом со мной, и мы готовимся к свадьбе.

Проснувшись, я, конечно же, не обнаружила рядом никакого Сергея. Я лежала в больничной палате, и медсестра подала мне ребенка, достав его из кроватки.

– Иди к маме. Она тебя сейчас покормит, – говорила медсестра нараспев, кладя девочку рядом со мной.

Я посмотрела на нее, пытаясь уловить черты Макса или мои, но у меня ничего не получилось. Все еще красная малышка была похожа на всех младенцев.

– Мамаша, надо покормить девочку, – произнесла медсестра.

– Я не буду кормить ребенка грудью, – твердо ответила я.

В палате воцарилась тишина. Присутствующие устремили на меня укоризненные взгляды, словно я только что убила человека.

– Хорошо, я доложу об этом доктору, – сказала медсестра.

Похоже, мое заявление ее не шокировало. «Наверное, всего успела насмотреться за время работы в роддоме», – подумала я и, чтобы не видеть сверлящих меня взглядов, закрыла глаза и постаралась успокоиться…

Через пять дней меня выписали из роддома и Макс с гордостью внес в квартиру свое чадо.

– Кэт, что же мы будем делать, ведь у тебя нет молока? – спросил он, укладывая малышку в купленную им кроватку.

– То же, что делают многие женщины.

– И что же?

– Будем кормить ее смесями, – сказала я и объяснила, что именно нужно купить.

– Как мы ее назовем? – шепотом спросил Макс, боясь разбудить ребенка.

– Даша. Дашенька. Тебе нравится?

– Кэт, милая, как ты скажешь. – Макс обнял меня за плечи.

– Когда мы зарегистрируем ребенка? – задала я вопрос.

– Куда спешить? У нас еще есть время. Тебе надо отдохнуть после родов, прийти в себя…

– Так все-таки когда? – настаивала я.

– Отдохни хотя бы недельку, Кэт, куда ты так торопишься? У нас ведь целая жизнь впереди. Счастливая жизнь, – опять завел Макс свою песню, но я его перебила:

– Ты дашь ей свою фамилию?

– Конечно, Кэт. А как же иначе? Это ведь плод нашей любви, – горячо произнес Макс, но я его уже не слушала.

Я узнала то, что хотела: он даст девочке свою фамилию.

Неделя показалась мне бесконечной. Я кормила Дашу, пеленала, укачивала, когда та упорно не хотела спать, и старалась не смотреть на нее. Порой мне казалось, что ребенок знает о моем плане и поэтому не хочет засыпать в кроватке, а спит только на моих руках.

Выждав неделю, я настояла на регистрации ребенка. На этот раз Макс сдержал свое слово, и в свидетельстве о рождении в графе «отец» была сделана запись: «Тунцов Максим Иванович», а девочка была записана как Тунцова Дарья Максимовна. Так сработала первая часть моего плана. Вечером мы с Максом отметили это событие, купив торт и шампанское. Мы были рядом, но каждый пил за свое. Макс – за рождение ребенка, а я – за то, что все идет по задуманному плану.

На следующий день я была с ребенком дома одна. Это был решающий день в моей жизни. Я была уверена, что все делаю правильно. Пересчитав свои сбережения, я осталась довольна. Затем я достала две большие сумки, с которыми когда-то сбежала из родительского дома, и опять сложила в них свои вещи. Даша, словно предчувствуя плохое, целый день вела себя беспокойно. И только к вечеру, измучив себя и меня, крепко уснула. Взяв лист бумаги, я написала записку:

Макс! Я дорого поплатилась за свою доверчивость, теперь твоя очередь платить по счетам. Ты обманул меня и сломал мне жизнь. Я попытаюсь сделать то же самое с тобой. Я оставляю Дашу тебе на воспитание. Надеюсь, что вы с женой будете ее любить и не станете обижать. Прощения не прошу. Искать меня не надо – это бесполезно. Я уезжаю. Прощай.

Немного подумав, я подписалась: «Кэт». «Пусть будет Кэт», – решила я, хоть немного смягчив этим свое жестокое послание. Записку я оставила на стуле у детской кроватки, положив ее рядом со свидетельством о рождении. Наклонившись над Дашей, я посмотрела на нее в последний раз и вдруг расплакалась. Но времени на рыдания у меня не было, и я с мокрым лицом поцеловала розовые щечки дочери и погладила ее темно-русые волосики. «Прости, малышка», – прошептала я и смахнула слезы. Через полчаса должен был приехать Макс, и я поспешила вызвать такси. Положив ключи от квартиры на стол, я тихонько захлопнула дверь и потащила сумки вниз.

Загрузив вещи в машину, я попросила таксиста отъехать в сторону и стать за деревом.

– Но… – начал тот.

– Никаких «но». Я за все заплачу, – резко оборвала я его.

– Как скажете, – сказал таксист, устало откинулся на сиденье и почти тут же задремал.

А я достала из телефона СИМ-карточку и выбросила ее в окно машины.

Приезда Макса пришлось ожидать долгие пятнадцать минут. Я видела, как он выскочил из своей машины и вбежал в подъезд. Его не было около получаса, и я уже начала нервничать.

Наконец я увидела, как он выходит из подъезда. Макс как-то сразу осунулся и сник, словно увядший на солнце цветок. Он нес на руках Дашу и большой пакет с ее вещами. Макс сел в машину, и я толкнула таксиста в плечо:

– Але! Просыпаемся!

– А?! Что?! – подскочил тот на сиденье.

– Поезжай за серебристой «Ауди». Держись на расстоянии, но ни в коем случае не отставай! – приказала я.

– Как скажете, – буркнул тот и повернул ключ в замке зажигания.

Мы ехали по улицам города. Я не спускала глаз с машины Макса, боясь потерять ее из виду. Наконец она остановилась у подъезда девятиэтажки, и я увидела, как Макс выходит из машины с Дашей на руках. Я попросила таксиста подождать и побежала к подъезду. На мое счастье, Макс не захлопнул дверь, и я нырнула в подъезд незамеченной, когда лифт уже поднимался. Я побежала по лестнице и увидела, что лифт остановился на третьем этаже. Я слышала, как в квартире слева открылась дверь, и догадалась, что Макс с дочерью исчез за ней. Подкравшись, я посмотрела на номер квартиры. На двери висела табличка «78».