Изъян

- Эй, там долго ещё? Подготовительный этап… - хмыкает зоповец. Его голова появляется в проёме над лестницей. Надеюсь, он не видит ручку и блокнот в руках молодого человека.

- Ещё минута, - кричит мой собеседник, опускает голову и смотрит на меня. – Не согласен, потому что у меня есть шанс на все те вещи, о которых Вы говорите. И никакая идеология у меня этого шанса не отнимет. Например, я могу попасть на игру «Спарта», и победить в ней...и не надо так скептически улыбаться. Почему нет? Попаду - мой материал останется в городском Банке, и какая-нибудь цэрпера его выкупит - тогда у меня будет потомство. Выиграю – тогда шанс многократно увеличится. И ещё неизвестно, какие отношения в будущем будут приняты между биологическим отцом и ребёнком.

- Ты надеешься, что такие отношения будут?

- А почему нет? Каких-то сто лет назад это было нормой.

- Значит, только надежда задаёт этот…оптимизм в твоей жизни, - уточняю я.

- В том числе. Всё, что Вы сейчас перечислили – это своего рода пробелы. Это как та пустота, которая одолевает успешных цэрпер, женщин из элиты – но моя пустота другая, она со знаком минус. Вы знаете, светимость звезды измеряется странно, непривычно для обывателя: чем ярче звезда, тем ближе её значение к минусовой шкале, а самые яркие звезды идут под знаком минус. И моя пустота со знаком минус. У меня нет вообще ничего, но есть надежда, что будет. Мне есть, чего хотеть. У людей, которые всем этим обладают… - он сжимает губы так, как будто сочувствует им, а не себе, – …им хотеть больше нечего. У Вас ещё не тот возраст, а лет через двадцать наверняка будете переживать то, что они называют «пустота подступает».

Меня передёргивает.

Он замолкает, и снова пытается убрать блокнот в карман. Смотрит на лестницу, ведущую вверх. А я спрашиваю:

- И что же делать, когда пустота подступает?

«Ты ещё спроси у него, какие занавески выбрать для спальни в своём загородном доме» - кряхтит мой внутренний голос.

- Если уже всё есть? – спрашивает он.

- Ага.

- Откуда же мне знать? У меня нет даже малого. Даже моя работа – бутафория. Но я думаю, что стоит всё перевернуть с ног на голову, и побыть тем, у кого всё наоборот. Если ты – цэрпера, представь, что ты – из элиты. Или вЫсел. К тому же… - он касается ручкой моего пояса с кодом, и её стержень звоном отдаётся от металлического замка, - «не всё то цэрпера, что блестит» - как говорят ребята из ЗОПа… Извините, я на секундочку представил, что я кто-то другой.

Он поднимается по лестнице. Один, два, вдруг замирает на третьей ступени, смотрит на меня сверху вниз:

- К тому же название у нас тоже есть.

- Правда? И какое же?

- Разве Вы не знаете, как нас называют лица второго пола, которым повезло больше - доноры и эти вот…господа? – он кивает в сторону зоповца, который ждёт нас снаружи.

- Нет.

Молодой человек извинительно улыбается:

- Как же так, Вы не знаете. При вас сегодня меня так называли. Ну?

Я молчу. Мне как будто стыдно. Не за то, что я не знаю. За то, что они называют его так, как ему неприятно.

- Мокль.

- И что это значит?

- А спросите у них.

Я думаю о том, что не хочу выбираться на поверхность – здесь так хорошо дышать. Всё равно пройдёт какое-то время, и я не смогу дышать ни здесь, ни в Городе, ни в своём саду. Так зачем тянуть? В моей жизни пустота настоящая, со знаком плюс. И дальше всё будет только хуже.

- Кира! – зовут меня сверху. Я различаю, что он звал меня. Поднимаюсь.

Мы молча идём к главному входу. Я понимаю, что начинаю задумываться о том, как сказать…что сказать…говорить ли что-нибудь на прощание этому молодому человеку. Если так подумать, он спас меня сегодня…два раза…как минимум…