Страница 32 из 38
– Все это так, товарищ Сталин, – ничуть не смутился Жуков. – Дело не только в Ватутине. Дело в том, что нашим «тридцатьчетверкам» придется столкнуться с новыми немецкими танками «Тигр» и «Пантера», с новыми самоходными орудиями, которые, надо признать, и по вооружению, и по броне, и по качеству оптических прицелов значительно превосходят нашу «тридцатьчетверку». Она способна поразить «Тигр» с расстояния не более пятисот метров, а он ее – с двух километров. Но и это не самое главное. Самое главное заключается в том, что наши общевойсковые командиры, как это показали события весны этого года, еще не вполне готовы к проведению наступательных операций большого масштаба. Хотя операция «Уран» закончилась разгромом Шестой армии Паулюса, однако тоже выявила существенные недостатки в организации и проведении операций такого масштаба. Командующие не только фронтами, но также армиями, корпусами и даже дивизиями часто теряют управление войсками, не умеют анализировать сложившуюся обстановку, не поспевают за быстро меняющимися обстоятельствами, плохо организуют взаимодействие между родами войск на поле боя, бросают войска в наступление без знания противника, атакуют чаще всего навалом. Мы зря погубим наши танки во фронтальных атаках, не достигнув желаемого результата. И тем самым отдадим инициативу противнику.
Сталин ничего на это не ответил, молча прошел по кабинету до двери и обратно. Остановился и, разглядывая карту с обозначением противостоящих сил, проворчал:
– Насколько мне известно, у немцев новых танков не так уж много. А наши «тридцатьчетверки» все еще остаются грозным оружием в умелых руках. В сорок первом немецкие танки Т-3 и Т-4 по всем параметрам уступали «тридцатьчетверкам». На Юго-Западном фронте их, вместе с КВ, было не менее тысячи. И что? Где эта тысяча танков? Что они дали нашему фронтовому командованию? Почти ничего. Немцы их даже не заметили. А замечать стали лишь с октября сорок первого, когда наши танкисты кое-чему научились… Волков бояться – в лес не ходить. К концу этого года у нашей армии появятся и новые танки. А самоходки, которым никакой «тигр» не страшен, уже появились. Что касается наших командиров, то лучших взять неоткуда. Что же, по-вашему, и не наступать? Пусть доучиваются в бою, – заключил Сталин.
И Жуков тотчас же воспользовался паузой:
– Я полностью согласен с вами, товарищ Сталин, что почти любая техника в умелых руках способна творить чудеса. Всем известен пример, когда один оставшийся в живых артиллерист из своей сорокопятки сумел уничтожить полтора десятка танков и бронетранспортеров противника. Известны случаи, когда отдельные бойцы с помощью бутылок с зажигательной смесью поджигали по нескольку вражеских машин. Но случаи эти единичны. К сожалению. Речь идет о другом. Да, новых танков у немцев, действительно, немного, – продолжал скрипеть Жуков. – Но они модернизировали свои старые танки, усилили их броню, поставили длинноствольные пушки с высокой начальной скоростью снаряда. Мы, к сожалению, опоздали с модернизацией наших «тридцатьчетверок» и нашей противотанковой артиллерии. А наши заводы продолжают выпускать танки устаревших конструкций. Исходя из всего сказанного, напрашивается вывод: мы должны наступать, но лишь после того, как возникнут для этого благоприятные предпосылки. То есть после того, как в оборонительных сражениях нанесем существенный урон не только новейшим танкам противника, но и всей немецкой группировке войск как на северном фасе Курской дуги, так и на южном. Главная наша надежда в этих условиях на артиллерию и авиацию…
– Что же вы предлагаете – сбросить со счетов наши танки? – возмутился Сталин. – Наши танковые начальники так не считают. Наши тридцатьчетверки еще не исчерпали свои ресурсы. Они более маневренны, чем немецкие танки. И броня у них не такая уж слабая. Вы говорите, что проблема не в танках, а в танкистах? Но танковые начальники уверяют, что учат их современному бою. Времени для этого у них имелось более чем достаточно.
– Но в предстоящих сражениях все будет сводиться к тому, как высшее командование используют танки непосредственно в боях, – начал было Жуков, не зная, как убедить Сталина, что предыдущие сражения – это одно, а предстоящие – совсем другое, но Сталин перебил его:
– Вы повторяетесь! Не считайте нас глупее себя! Речь идет о другом: что если противник так и не начнет наступления?
– Если немцы не начнут до середины июля, мы, в соответствии с нашими планами, начнем сами. Но тогда за успех придется заплатить более дорогую цену, – гнул свою линию Жуков, все еще не уверенный, что убедил Сталина в невыгодности нашего наступления, в необходимости дождаться, чтобы противник ударил первым. – И может получиться так, – продолжил он в том же духе, – что нам не хватит сил для решения стратегических задач по освобождению Донбасса и Левобережной Украины…
– Вы повторяетесь! – с нескрываемым раздражением снова оборвал маршала Сталин, и глаза его недобро вспыхнули желтым светом. Потоптавшись возле стола, он прошелся взад-вперед, еще больше сутулясь. Затем, задержавшись возле неподвижно стоящих перед ним маршалов, раздумчиво заключил: – Что ж, подождем. Чего-чего, а ждать мы умеем.
Конец тридцать шестой части
Часть 37
Глава 1
Отдельный танковый батальон майора Вологжина еще в начале мая был придан пехотной дивизии, которая занимала оборону примерно в десяти километрах от фронта.
Командир дивизии полковник Каплунов, низкорослый, плотный, наголо обритый, с щегольской щеточкой усов над полными губами, как только Вологжин представился и доложил о прибытии батальона, нетерпеливо передернул тугими плечами, ткнул пальцем в карту, разложенную на столе и приказал, глядя снизу вверх на рослого Вологжина маленькими черными угольками глаз:
– Танки повзводно рассредоточить по пехотным батальонам. Вашим коробочкам отводится роль огневых точек. Распорядитесь, майор, чтобы ваши люди каждую ночь на отведенных им участках зарывали и маскировали по одному взводу танков. Зарываться в землю так, чтобы ни снизу, ни сверху вас не было видно. И чтобы днем ни-ка-ко-го-дви-же-ния! – произнес комдив по слогам и при этом погрозил пальцем. – Вам все ясно?
– Так точно, товарищ полковник! – вытянулся Вологжин, прижав руки к бедрам.
– Вопросы есть?
– Никак нет.
– Тогда идите и выполняйте. Через неделю проверю.
– Есть! – откликнулся Вологжин, повернулся кругом и вышел из командирской землянки.
Собственно говоря, ему ничего не было ясно, кроме одного: зарыться в землю. А зачем зарываться в десяти километрах от фронта – это забота начальства. Может, просто учения такие – мало ли их было! – может, ожидается крупное наступление немцев, о чем уже судачит «солдатское радио»; может, ничего не ожидается, а так, на всякий случай. Да и танки в его батальоне в основном старой конструкции, а новых тридцатьчетверок всего один взвод, и пока стояли в тылу, Вологжин тренировал на них все экипажи в надежде, что придут еще такие же машины. Но те так и не пришли.
Впрочем, воевать можно и на старых… если с умом. Тем более что у его «бэтэшек» пушки калибра семидесяти шести миллиметров. Правда, с короткими стволами, следовательно, с низкой начальной скоростью снаряда. Однако гусеницу порвать могут вполне, хоть у того же «тигра», а потом пару снарядов в моторную часть и – «Гитлер капут!». У немцев старья тоже сколько угодно, и они при атаке держат это старье во второй линии, а впереди идут «тигры», которых даже новые «тридцатьчетверки» не берут в лоб из своих длинноствольных орудий. Разве что подкалиберным. Короче говоря, что есть, тем и надо воевать. Но как он будет командовать своим батальоном, если его танки придется раскидывать друг от друга иногда на расстояние в километр и более? Не получится ли так, что он вообще останется не у дел? Однако задавать подобный вопрос командиру дивизии не имело смысла.