Страница 52 из 68
Всё зависело от веры. Нику и Давиду ничего не известно о наших корнях. Кто же всё-таки мы такие?
Итог: Пошло всё на…
ОБЪЯВЛЯЮ ГОЛОДОВКУ
Немного неточное название главы. Я вообще-то никому, ничегоќ, никогда не объявлял. Не знаю почему? Всё как-то не доводилось. Лучше назвать это несанкционированной забастовкой. Или мятежом!
В середине мая решил рвануть в лес. Взял с собой палатку, еды, выпивки. Уезжал на пару дней, не больше. Так, проверить, тварь я дрожащая или… и далее по Достоевскому.
До леса так и не добрался. Сорок минут на вокзале, в погожий денёк? Не-е-е, это крутовато. Тем более, если учитывать, что путь на электричке занимал около двадцати минут, потом от станции три километра по дороге, затем два по полю, потом ещё через лесок пройти. Переоценил я свои силы, притом мощно.
Взял такси и вернулся домой. С одной стороны, был расстроен неудачной поездкой, с другой несказанно ей рад. Она ещё раз показала мне моё место, указала угол и коврик, но с другой стороны просто предостерегла от неминуемой гибели. Первоначально я ведь хотел оправиться в лес после заката. Вот меня бы ждал на утро охрененный сюрприз. Нерегулярное и достаточно хаотичное питание сделало меня ещё чувствительней. Иммунитет вынесен окончательно, хваленая регенерация пошла в… звезду. К тому же сказывались прогулки по солнцу. Кажись, легенда канула в Лету.
Завалился на диван, не зная как жить дальше. Всё опротивело.
Ощущение немощности и никому не нужности. Вроде жизнь бьёт ключом, а тут… не могу сделать элементарной вещи. Хочу пожрать шашлыков, а не могу. Разве это много?! Я мог позволить себе заказать шашлык в любом заведении своего города, но хотелось сделать его самому!!!
Эта немощность приводила в бешенство. Так неистовствуют малые дети. Слёзы ручьём, сопли пузырями, и все эти крики раненых в прерии мангустов из-за трансформера или какой-нибудь другой, не купленной мамой в магазине, игрушки.
Бессильная ярость. Смешная и умиляющая.
Голод пришел неожиданно. Ну, не то чтобы совсем. Дней пять, может шесть я как-то о нём не вспоминал, а он не тормошил меня. Проснувшись вечером, понял, что самостоятельно на охоту пойти не смогу. Вены стонали, пищали, жалили, словно по ним пустили кислоту. Тело горело и зудело. Организм был ослаблен на столько, что меня сумел бы отметелить и второклашка.
Вспомнилась старая шутка: «Ляг, поспи и всё пройдёт». А что, может и жрать перехочется? Очень сомнительно, но… я сам не заметил, как уснул.
В чувства меня вернул телефонный звонок. Только теперь я осознал, что проспал всё на свете. Ночь почти прошла. Найти донора в четыре утра даже для вампира проблематично.
— Алло.
— Криси, ты что пропал?
Сандра была весёлой и скорее всего хмельной. Не знаю от чего столько радости. Мож сожрала чего? У неё это редко, но бывало.
— Никуда не пропадал, — заспанно промямлил я.
— Что с голосом?
— Только проснулся. Слушай, ты чего вообще хотела?
— Самочувствие как? — неожиданно взволнованно спросила Саша, хотя я мог биться об заклад, что это только напускное.
— Херовое! Что надо?!
Не знаю, почему тогда вспыхнул? Наверное, просто ярость хлынула с голодухи наружу.
— Давно пил?
— Что пил? Саш, давай ты вечером перезвонишь.
— Не прикидывайся дураком, — её голос стал сухим и резким. — Мне пофигу когда ты бухал. Ты пил давно?
— А что, тебе не пох…?
— Ответь на вопрос! — неожиданно взорвалась Сандра.
— Не помню, — нехотя начал я. — Дней пять, может шесть назад. Сегодня число какое?
— Ты что сдурел?!
— Просто запутался в числах. Что так орать?
— Я не об этом, — Сандра была сильно раздражена и в тоже время очень озабоченна. — Так, короче. Никуда из дома не выходи. Понял? Сиди дома, я еду.
В трубке раздались короткие гудки.
И чего она так взбеленилась? Я ей вообще ни чем не обязан. Пошла она! Соплячка, решила поиграть в няню? С яйцами моими носиться вздумала, наседка грёбанная? Пусть свои заведёт!
Меня всегда раздражала забота окружающих. Знаете, как мамы начинают свои цацки. По крайней мере моя. Может мне щёку платком вытирать, потому что там грязь какая-то или сюсюкается, и все окружающие думают, будто ты душевно больной.
— Ути, мой маленький мальтик, хочешь жвачечку? — спрашивает тебя заботливая родительница, когда ты пересекаешься с ней где-нибудь в городе.
— Нет мам, не хочу, — зло сквозь зубы цедишь ты.
— А кушать хочешь? Могу тебе шоколадку купить или газировочку хочешь?
Я то понимаю, что она любя, но это так бесит. Потому что тебе двадцать лет, ты нормальный, рослый парень, у тебя своя фирма и уже семья. Как жаль, что матери этого никогда не объяснишь. А может и не стоит…
Ладно, не удачный пример. Тогда другой.
Умирает дорогой и любимый тобой человек. Похороны, панихида, кладбище. Вот подходит к тебе кто-то и говорит: «Это тяжелая утрата для нас всех. Мои соболезнования» и бла, бла, бла. А ты ведь прекрасно знаешь, что это просто слова. Вода, которую люди льют тебе в уши. «Мы все скорбим», «наше горе нельзя описать», «я понимаю, что ты сейчас чувствуешь»… Хочется прямо в церкви закричать во весь голос:
— Идите нахуй, сраные лизоблюды! Нихера вы не понимаете!
Второсортные паяцы. Как дрессированные мартышки говорящие то, что положено говорить. Зачем лгать? Неужели нельзя сказать правду. Простую, незатейливую правду?
— Я понимаю, она была тебе дорога. Не представляю как тебе плохо, но… держись, не раскисай. Жизнь продолжается.
Не вышак конечно, но это лучше чем: «Я скорблю вместе с тобой». После таких слов надо отдавать честь и идти в почётный караул. Задолбал пафос. Может от пыли, что обычно пускают друг другу в глаза, у всех глаза слезятся на похоронах?
Сандра должна была примчаться ко мне с минуты на минуту.
— Дверь хуй открою! — твёрдо решил я, уходя с головой под одеяло. — Пусть валит ко всем чертям, на все четыре стороны, со своей говёной помощью.
Тук, тук, тук…
«Пусть хоть обстучится. Дома никого нет. Все ушли на фронт».
Я уже почти смирился с тем, что засыпать мне придётся под ритмичный и раздражающий стук. Сколько она реально будет барабанить? Минут пять? Ну, десять. Ничего, подожду. Не тут-то было. Сандра проявила чудеса выдержки и сообразительности. Помимо того, что она, судя по всему, ногами молотила по двери, ещё и начала трезвонить в звонок. Звучание невыносимое, но я твёрдо решил не вставать. Видя безрезультатность своих выходок Саша начала названивать по телефону (в пять утра звонить зразу на домашний и мобильный больше ни кто бы не решился). Если представили, какого это, то теперь прибавьте к этому разницу между слухом человека и слухом вампира.
Накрылся подушкой, но навязчивый бит протекал сквозь неё.
— Хотя бы телефоны вырубить, — но сил встать не было.
После разговора с Сандрой я отбросил мобилу в угол и теперь сильно об этом сожалел. Звук начал становится громче. Это очень плохой знак. Потом…
Нахлынувшая внезапно ярость погасила всё.
Как упоминалось выше, голод не дядька (к слову, мой дядька — гандон редкостный). Нервы сдали. Теперь я готов был разорвать любого попавшегося мне под руку.
Встал и ведомый яростью уверенно направился к двери. Попутно подобрал валявшийся на полу мобильник. Телефон полетел в стену. Металлический корпус не спас аппарат от быстрой разборки. Он просто разлетелся в брызги. Потом настала очередь телефона домашнего. Ему повезло чуть больше. Разлетелась только база, а сама трубка скользнула под трюмо. Упс… а вот и дверь.
Водить машину не умею, но отчётливо представляю, как шофер уговаривает автомобиль потерявший управление не слетать с дороги.
— Тише, тише, тише, — успокаивает он своего железного коня, но тяжеленная груда железа его почему-то не слушается.
У меня нечто схожее. Поняв, что вернуть контроль над обезумевшим центнером я не сумею, попытался предупредить Сашу.