Кровавая ярость (ЛП)

Дойдя до двери, Пэйтон бросил через плечо:

— Я встречусь с женщиной. Просто скажи, когда и где, и я буду там.

Его отец удивленно отшатнулся, но быстро взял себя в руки.

— Что ж, хорошо. Я все устрою. И я верю, ты будешь вести себя с достоинством… по моим стандартам, не твоим, разумеется.

— Хорошо. Отлично. — Он вышел. — Плевать.

Закрывая за собой двери, Пэйтон удивлялся тому, что вообще согласился. Но потом он решил… почему бы не пойти отцовским путем. Он не любил парня, не уважал его, но все шло просто ужасно, когда Пэйтон сам садился в кресло капитана Кирка[25]. Все, чего он добился за последние пять лет, — убитая печень, тяга к марихуане и неразделенная любовь.

Может, иной путь будет успешней.

Хуже уже точно не станет.

— Мой господин, — дворецкий снисходительно посмотрел на него.

— Заткнись. — Он злобно глянул на доджена по пути к выходу. — Я вооружен и сейчас умею стрелять… а ты бегаешь не быстрее пули, поверь на слово.

Когда слуга его отца забрюзжал, словно старый двигатель, Пэйтон вышел на улицу.

Хоть бы сегодня ночью ввязаться в бой, — думал он. — Лишь в таком случае я вернусь на рассвете без желания убивать.

Глава 7

Ново материализовалась на крыше стандартного дома без лифта на пересечении Шестнадцатой и Торговой, в распоряжении у нее был пистолет на правом бедре и еще один на пояснице, два кинжала на груди и цепь, спрятанная в полах кожаной куртки. Ноги были упакованы в армейские ботинки, кожаные штаны плотно облегали бедра и икры. На глазах были защитные очки с цветными стеклами, которые служили двойной цели: во-первых, защита от холода и, значит, слезоточивости, во-вторых, они приглушали уличное освещение, которое вполне могло ослепить при взаимодействии с белым снегом или просто помешать в процессе боя.

Когда порыв ветра пронесся по городскому лабиринту многоэтажек и грязных магазинов, она почувствовала, как промерзают ноги, но холод должен задержаться ненадолго. Как только она начнет двигаться, то перестанет чувствовать его… и где, черт возьми, остальные? Выпуская на волю свои инстинкты, Ново выискивала движение, запах детской присыпки… черт, да хватило бы и тупого человека… Хотя, все это было бы преждевременно. Ей было запрещено вступать в бой до появления Братьев или других учеников.

Когда чья-то рука похлопала ее по плечу, Ново резко обернулась, доставая один из кинжалов…

— Джон Мэтью. — Она опустила оружие. — Господи, я тебя не услышала.

Мужчина начал показывать что-то на американском языке жестов, и Ново нахмурилась, пытаясь расшифровать послание. Хорошо, что он делал поблажку для новобранцев и жестикулировал медленно, буква за буквой.

— Я знаю. Мне нужно следить за тылом. Ты прав.

Она поклонилась, что делала весьма редко. Но Джон Мэтью был не просто профессионалом во всех видах ведения боя, он также был одним из немногих мужчин, кому она доверилась с первого взгляда. Было в нем что-то такое… тихое спокойствие, когда он смотрел тебе прямо в глаза, но при этом не пугал. Для нее это было эквивалентно ощущению безопасности, абсолютно непривычному для нее.

Он снова начал показывать знаками, и Ново кивнула:

— Да, я с удовольствие выступлю с тобой в паре этой ночью… стой… можешь повторить? А… да, верно, поняла. Да, у меня есть запасные обоймы, четыре штуки. — Ново похлопала по передним карманам куртки. — Здесь и здесь. — Она снова кивнула. — И цепь. Зачем? Ну, знаешь, это единственная побрякушка, которую с радостью наденет женщина вроде меня.

Джон Мэтью улыбнулся, сверкая клыками, а потом, когда он подставил свой кулак, она ударила по нему костяшками.

Один за другим, начал подтягиваться народ: Акс, Бун, Пэрадайз и Крэйг были первыми, потом Фьюри и Зейдист, за ними — Вишес, Рейдж и Пэйн.

— Где золотой мальчик? — требовательно спросил Вишес, прикуривая самокрутку. — Пэйтон не почтит нас своим присутствием этой ночью?

Притворяясь, что ей до глубокой фени, Ново перепроверила оружие и боеприпасы, хотя буквально только что сделала это для Джона Мэтью…

Вспышка жара, прокатившаяся по телу, мгновенно сообщила ей, когда Пэйтон появился на точке.

Это простая неловкость, сказала она себе. Всего лишь заурядная неловкость, замешанная на неприязни и возмущении, может быть с толикой смущения… потому что, алло, прошлой ночью она позволила себе открыться.

Даже если Пэйтон не понял этого, уж она-то знала.

В ретроспективе она понимала, что не стоило использовать его таким образом. Не потому, что она причинила ему боль. Черт, да ему плевать: она видела, как он обращался с безликими телками в клубах. Нет, в конечном итоге это больно ударило по ней.

Да, даже сутки спустя ее тело все еще хотело того, в чем ей было отказано.

Но плевать. Незачем продолжать об этом думать… и, вот неожиданность, обязанность выйти на поле и приложить все усилия, чтобы не помереть в ходе боев с врагом? Та самая необходимость, которая сотрет из головы ненужные мысли.

Даже о Софи и Оскаре.

Сначала было беглое обсуждение позиций и напоминание о порядке ведения боя, затем предоставили эфирное время для вопросов, чем новобранцы не воспользовались, потому что все было отработано до автоматизма на занятиях.

Если повезет, этой ночью они завалят пару лессеров.

Сейчас, когда осталось совсем мало убийц, было очевидно, что Братство сосредоточилось на возможности положить конец этой войне: чувствовалась среди них некая дерганность, беспокойное осознание, которое становилось все более интенсивным… Это, вкупе с подслушанными разговорами об Омеге, позволяло ей заключить, что война достигла апогея.

Каким будет этот мир без Общества Лессенинг? Сложно представить… и она задумывалась, чем тогда займутся новобранцы в отсутствие сражений. Да, нужно присматривать за людишками, но это вопрос сосуществования, а не рукопашная схватка за выживание.

Если, конечно, эти бесхвостые крысы никогда не узнают о расе.

В ином случае? Их ждет скверная игра.

— Сделаем это, — заявил Брат Фьюри.

Они парами начали дематериализовываться на свои участки, и когда они с Джоном Мэтью приняли телесные формы, то сразу же установили уверенный ритм. Благодаря буре тротуары были непроходимыми, на дорожках застыли глубокие следы подобно древним ископаемым — в камне.

Хотя на нее и Джона Мэтью отписали квадрат на десять-пятнадцать кварталов, район был типичным, те же старые четырех-пятиэтажные дома без лифтов, узкие и вмещающие от восьми до десяти квартир, арендуемых по замороженной ставке. Машины были припаркованы вдоль зданий практически впритык, и в результате бури вереница тачек, уткнувшихся бампер-в-бампер, превратилась в один сплошной сугроб, только изредка мелькали дверные ручки и кузовная краска. Снегоуборка едва ли поможет; потребуется несколько дней под солнечными лучами или часы работы лопатой, прежде чем владельцы смогут сдвинуть их с места.

Скользя взглядом по местности, Ново обращала внимание на уличное освещение. Большая часть фонарей не горела, где-то были выкручены лампочки… где-то сбит либо отстрелен сам цоколь. Освещение переулков — это свет, время от времени пробивавшийся из горящих окон, либо потому, что шторы были достаточно ненадежны, пропуская свет наружу, либо потому что в защитном экране было столько дыр, что он скорее напоминал москитную сетку.

Людей на улице не было, вообще.

И окинув взглядом утрамбованную дорожку к одному из подъездов, Ново попыталась представить, каково это — ходить здесь в течение дня. Странно, что у Колдвелла была вот эта другая сторона, альтер-эго, которое они никогда не видели собственными глазами. Они получали смутное представление об этой жизни через СМИ или тропинки, засыпанные снегом, автомобили или следы спрятавшихся, закрывшихся на все замки квартирных обитателей, которые и носа не высунут на улицу. Но во время их ночных вылазок они никогда не получат истинного представления об этой жизни, ведь законопослушные граждане не высовываются после десяти вечера…

25

Джеймс Тиберий Кирк (англ. James Tiberius Kirk, в других переводах — Кёрк) — персонаж научно-фантастического телевизионного сериала «Звёздный путь: Оригинальный сериал» и его многочисленных продолжений. Упоминается и пародируется во многих других произведениях культуры.