Подфлажник

Они выпили. Выпили «за тех, кто в море». О чём-то говорили. Закусывали. Потом пили снова. В конце концов, выпили шампанского «на брудершафт». Алексей попытался поцеловать её в губы, но она только коснулась своими губами его губ и ловко ускользнула от этой провокационной затеи. В блеске её глаз, в том, как она приподнялась и потянулась к Алексею, когда они сплелись руками и пили «на брудершафт», он успел угадать её настроение, даже, полностью прочувствовал ту внутреннюю борьбу, что происходит с каждой женщиной, перед которой стоит вековая дилемма «Быть или не быть?» Это ещё больше взволновало Алексея. В её величественном, сияющем голубизной горного озера, взгляде, он отчаянно пытался уловить то настроение, которое смогло бы подтолкнуть его к более решительным действиям. Однако взгляд её оставался холодным, как и горное озеро часто остаётся холодным, даже, в дни летнего зноя. В этом взгляде не было ни кокетливых искринок, ни ожидаемой томности. В оригинальном бордовом платье, так подчёркивающем её великолепную женственную фигуру, Ира была неотразимой. Её бронзовый загар, соблазняющий из элегантного выреза, манил к себе чистой шелковистостью и нежностью, привлекая таинством её физиологических качеств, спрятанных за кромкой этого изумительного чуда женского искусства: уметь правильно подобрать одежду. Это таинство упруго вздымалось в образе её великолепных грудей, придавая им подчёркнутую значимость и важность женщины. Слегка укороченные рукавчики её платья оголяли чистые смуглые локотки, и Алексей смотрел в её сторону лукавым неординарным взглядом, пытаясь изучить её всю, на столько, насколько это ему удавалось. Глубоко дыша, она, сама не замечая, невольно тревожила своё таинство, и оно, наполненное упругостью, будоражило кровь, наблюдающему за ней Алексею. Сейчас ему она казалась ещё привлекательней. Алексей ласково взял Ирину за кисть руки и легонько, чуть касаясь губами, поцеловал её в изгиб локтя. Ира оставалась спокойной, без излишних эмоций, только в мгновенном блеске её глаз, он успел уловить незначительное возбуждение. Тогда он поцеловал руку выше, у самого основания плеча и, слегка, притянул её к себе. Ира без сопротивления дала себя обнять. Алексей резким движением привлёк её к себе и попытался поцеловать в сочные губы. Делал он всё помимо воли, словно, под воздействием гипноза и только, где-то, в самом далёком уголке его сознания, все-таки, протестовал, проснувшийся под воздействием здравого рассудка, зародившийся маленький и жалкий, ну совсем ещё крошечный, запрет. Но поцелуй не состоялся. Залесская встрепенулась, словно, очнулась от, внезапно, набежавшей во время урока, дрёмы и с силой, но напополам с неистовой жалостью, смогла оттолкнуть Алексея, садясь на своё место за столом. Это был жестокий удар по его самолюбию, но он сделал вид, будто ничего не произошло, и занял своё место, придвинувшись чуть ближе к Ирине. К тому времени его страсть немножко развеялась и стала утихать. Хотя, в глубине своего сознания Алексей и пытался стереть этот неудачный эпизод рокового фиаско. Однако, внутренняя борьба с самим собой, постепенно, отвлекла его от взрослой игры флирта между мужчиной и женщиной. Были мгновения, в которых он глубоко сожалел, что начал эту игру, ведь, никаких опрометчивых решений он не предпринимал и не имел никаких конкретных планов относительно Ирины. Это была просто игра с неизвестным финалом. Он пытался ещё раз проверить, как сработает его обаяние. Алексей привык, что перед ним легко раскрывались все двери, засовы и замки, охраняющие женские сердца. Его безотказная симпатия, успешно срабатывала среди женщин разных служебных рангов, разных общественных статусов и разных возрастных категорий, ещё не потерявших интерес к противоположному полу. Он знал об этом и легко этим пользовался. Это оружие работало безотказно. Редкая представительница женского пола, даже устоявшиеся феминистки (были у него и такие) – оставались безразличными к его змеиному гипнотическому взгляду, к этим зелёным, пылающим неистовой похотью глазам, к этой изумительной артистической улыбке с ровным ожерельем открытых, белых и крепких зубов. «Почему же с Ириной это не сработало?» – Подумал он, невзначай, над последним неудавшимся эпизодом. Откровенно взглянул на Иру, которая отломала от шоколадной плитки аккуратный квадратик и с, не решительным, кокетством положила его в ротик. Смакуя шоколад, она вытянула над головой руки и, изгибаясь всем телом, сладко потянулась, словно, молодая пантера после удачной охоты. Не желая думать о том, что произошло, Алексей приподнялся и снова шагнул в сторону гостьи. Он чуть нагнулся и обнял её сзади. Как-то произвольно её руки очутились на его лице. Алексей, молча начал целовать их, прижимая Ирину своими крепкими руками к спинке стула, а вместе с ним и к себе.

– Перестань, Алёша, – ласково попросила Ирина, обращаясь к нему на «ты». – Для тебя это очередной флирт, а я замужняя жена, у меня взрослый сын, а через день, два или даже завтра я встречусь с мужем. Представляешь, какими глазами я буду смотреть ему в глаза? Ведь, мой пропавший азарт и законспирированная страсть сразу меня выдадут. Даже не в этом дело. Я просто не могу так. Ты пойми – это сделка с моей совестью, в конце концов, с моей честью.

Она как-то внезапно стала словоохотливой и продолжала говорить, говорила много и всё не то, чтобы ей хотелось сказать этому красивому молодому человеку. Алексей ей нравился. Такие мужчины не могут не нравиться. Но он показался ей уж больно шустрым пареньком. Как-то всё у него легко и просто, а она знала себе цену. Она серьёзная женщина, которая на протяжении многих лет сумела сохранить верность мужу и семье. Может быть ещё немножко находчивости, немножко нежных и ласковых слов, на которые Алексей был способен, чуточку наглости, которой ему так недоставало, и она бы осталась в этом номере на всю ночь, а может быть и дольше? Но этого не произошло и больше уже не произойдёт. Алексей отпустил её и, молча, подошёл к окну. На улице начался дождь, и мелкие капельки под воздействием ветра с силой забарабанили в стекло окна. Дождь бил каплями об стекло и барабанил стихийной дробью, а где-то внизу, вдоль бордюров с шумом текла вода. Текла, словно, от кого-то убегая. Словно, нашкодивший ребёнок. Шквальный ветер гнул деревья, унося последние, ещё кое-где, оставшиеся, листья. Ирина поняла, что Алексей выдохся и на большее его, уже, не хватит. Его запал полностью иссяк. Он просто потерял надежду, как уставший рыболов, которому надоело попусту сидеть с удочками. Он потерял всякую надежду и уже сматывает удочки, бросая это гиблое дело. В одночасье глаза Иры потускнели, и её лицо стало усталым и скучным. Она чуть опустила голову и стала водить пальцем по дешёвенькой казённой скатерти непонятного цвета, расправляя, случающиеся складки и вспоминала своего мужа. Тогда Николай был настойчивее, чем сейчас Алексей. Она тогда, вообще, была глупенькой девчонкой, знающей о близости только из кинофильмов и прочитанных книг известных классиков. Тогда она согласилась поехать с ним в село Озёрное на базу отдыха портовиков. Николай, через, какого-то, своего товарища по работе, у которого родители трудились в порту, достал путёвку на три дня и они поехали. Было лето. Они веселились, купались, загорали, а вечером занимались петтингом. Обнимаясь и целуясь, они дарили друг другу незабываемые минуты человеческого наслаждения. Это наслаждение имело чистое и непорочное начало. Николай прочувствовал каждый её нерв, каждый вздох, боясь обидеть самым незначительным касанием. Только на третью ночь с ними случилось то, что обычно случается между влюблёнными молодыми людьми. Ирой овладело такое нестерпимое желание, что она, уже, ничего не могла с собой поделать. Изнемогая от жгущей жажды неугасимой страсти, плывущая в бесконечном потоке жизненной влаги возбуждённых флюидов, она с неистовым желанием, гордо и ласково, отрешённо и томно, отдалась во власть своего властелина. В ту, незабываемую, ночь она отдала Николаю всю себя, всё самое дорогое – свою девичью честь. И он взял её легко и ласково, поднимая и превознося на вершину небывалого счастья. Она совсем не ощущала неприятной боли или, чего-то, подобного, а только блаженство и ту, истинную, приятную сладость жизни, которую многие не могут получать годами. Она всё это ощутила сразу и на полную силу. Тогда она воистину поняла суть женского счастья – любить и быть любимой, всегда оставаясь благодарной Николаю, за его первое участие в её втором рождении, рождении в ней женщины. Усталые и изнеможённые они уснули. А на утро, когда радостное и золотистое солнце подарило землянам свои первые лучи, они проснулись, и Ник, увидев, в какой цвет были окрашены простыни, просто-напросто, как порядочный мужчина, правильно оценивший ситуацию, находясь в трезвом уме и здравом рассудке, сделал ей предложение руки и сердца. И вот, они с того времени, уже, почти, двадцать лет вместе и всегда им вместе было хорошо, приятно и интересно.