Подфлажник

Закончив приготовление салата, она решила сделать последний штрих, положив на вершину пирамидки маленький тоненький стебелёк, невесть откуда появившегося укропа, оказавшегося в цветочном горшке комнатной герани. Последнее блюдо было готово, и Ирина спрятала вазу в холодильник.

– Игорёк, как ты думаешь, где нам накрывать стол: в зале или на кухне?– спросила она сына, доставая с хлебницы булку серого ржаного хлеба и белый батон.

– Папки почти полгода не было дома, значит у нас праздник, а на праздники мы всегда накрываем стол в зале, – стал Игорь рассуждать вслух.

– Тогда давай стол раскладывать, – забеспокоилась мать.

– Я сам разложу, мам, – быстро среагировал Игорь и стал убирать с «книжки-стола» ненужные предметы.

– Хорошо, сынок, ты занимайся столом, а я пока хлебушка нарежу.

Шло время. Сын с матерью были готовы к встрече главы семьи, который и не думал задерживаться. Он попал домой, как раз в тот момент, когда холодные закуски начали тосковать на покрытом белой скатертью столе, а Ирина прихорашивалась в спальне возле трюмо. Игорь к этому времени включил телевизор и удобно расположился в кресле возле журнального столика, где зачастую любил сидеть отец, читая газеты и мельком заглядывая в телевизор. Он любил просматривать свежие газеты, удивляясь каждой городской новости. Вот, именно в такой момент раздались два коротких звонка, и послышался щелчок открываемой двери. Это была верная отцовская примета, и Игорь пулей метнулся в прихожую, крикнув на ходу матери:

– Мам, папка приехал!

Не успел Николай переступить порог квартиры, как Игорь, словно, впавший в детство ребёнок, с радостью обнял отца и хотел повиснуть у него на шее, но ничего не получилось, ибо, они с отцом были, почти одного роста, зато крепкие объятия получились по-взрослому. Пока они так приветствовали друг друга, в прихожую вышла Ирина. В обтянутых лосинах из чёрной лайкры и в длинной вязаной кофте собственной вязки, она оставалась неотразимой, как и двадцать лет назад. Обняв жену и поцеловав её в пухлые, слегка подкрашенные губы, Николай вручил сыну дорожную сумку и с восторгом сделал радостное заключение:

– Ну, вот, я и дома! И снова, почти полгода семейной жизни, ждут нас впереди!

– Ты только говоришь полгода, а через три месяца начнёшь в рейс проситься, я тебя уже хорошо изучила, – осторожно возразила Ирина.

– Куда проситься, Иришка, и так, ведь, полгода из жизни вычеркнуто.

– Ничего, мы их постараемся наверстать, – стала подзадоривать мужа Ирина, осторожно снимая с него утеплённую кожаную кепку и, собственноручно вязанное, белое мохеровое кашне. Утеплённую натуральным мехом кожанку чёрного цвета, Николай снял сам и стал искать на вешалке свободное место для своего китайского ширпотреба. Ввиду изменчивой в Южной Пальмире погоды, на вешалке висели зимние и демисезонные вещи жены и сына, занимая все свободные крючки. Поместив шинель сына на один крючок с его болоньевой курточкой, Николай, освободив крючок, повесил на него свою куртку и, сняв утеплённые ботинки, обулся в, принесённые женой, тапочки из толстого тёмно-синего вельвета молдавской фирмы «Флоаре».

– Проходи в зал, – пригласила Ирина мужа и обворожительно улыбнулась, стараясь угодить своему кормильцу. – Сегодня ты гость и я за тобой буду ухаживать.

– Давай я сначала руки с дороги помою, а потом буду весь в вашем распоряжении, мамзель Залесская, – принял игру Николай и зашёл в ванную.

– Иди умываться, а я, пока, горячее разогрею, – согласилась Ирина. И, уже, обращаясь к сыну, позвала: – Игорёк, принеси, пожалуйста, тарелки под жаркое!

Когда Николай зашёл в зал, жена с сыном, уже, сидели за столом, где томилось в ожидании да парило ароматом сытное жаркое, и поджидали своего участия холодные закуски: оливье, тонко нарезанная домашняя колбаса с бужениной, жареный карп, маринованные огурцы. По самому центру стола гордо возвышалась бутылочка крымского коньяка «Коктебель». Закуски были полностью готовы удовлетворить аппетит, вернувшегося в родные пенаты хозяина.

– Па, давай я разолью коньяк, ты сегодня гость, вот и сиди, а мы будем с мамой за тобой ухаживать, – сказал Игорь и стал разливать коньяк в широкие коньячные бокалы. Приподнимая свой бокал, Николай чокнулся им с сыном, затем слегка коснулся бокала жены и промолвил, иронизируя фразу Булгаковского Шарикова:

– Ну, чтобы всем! – и, уже, от себя добавил: – С возвращеньицем!

Он привычно поднёс бокал к носу, сделал лёгкий вдох, ощутив дурманящий сознание коньячный аромат, сделал глоток, смакуя его вкусовыми качествами и, наслаждаясь этим божественным напитком, выпил содержимое до конца. Сын с женой сделали по глотку и, поставив бокалы на стол, стали с аппетитом закусывать свежей бужениной.

– Пап, а что ты нам привёз? – как бы, между прочим, по-детски спросил Игорь, вспомнив те времена, когда отец привозил из рейсов разное барахлишко, излишки которого, сдавались в комиссионные магазины, продавались друзьям, знакомым и дарились родственникам или отдавались в надёжные руки для дальнейшей реализации в нужных местах.

– Игорь, ну что ты, как маленький, ей Богу, – стала на защиту отца мать. – То, что отец учёбу тебе оплачивает, разве это не подарок?

– То, само, собой, мать, – вступился в разговор, расслабевший после первого бокала отец. – Мы же, бывшие советские родители, а не в Америке живьём и контрактов с детьми не подписываем. Наша прямая обязанность обеспечивать детям благополучное детство, а они уже, должны позаботиться за нашу старость. Так вот, это и так всем понятно. А по-другому, просто, нельзя, так жизнь устроена. Так и ведётся издавна на Руси. А, вот, подарочки к Новому году я вам обоим привёз. Как же, без подарков-то?

Залесский одарил своих родных добрым заботливым взглядом и, откинувшись на спинку стула, попросил:

– Загляни-ка, Гошка, в мою сумку и достань оттуда красный пакет «Мальборо».

Игорь покорно покинул своё место и ушёл в комнату родителей, куда накануне, он уволок дорожную сумку отца, а через пару минут, снова был в зале и вручил отцу красный пакет.

– Так вот, родственнички мои дорогие, – принимая пакет из рук сына, стал толкать речь глава семейства. – Хотя, Новый год ещё не пришёл, но коль, разговор зашёл о подарках, тогда не буду утомлять вас приятным ожиданием. – Он достал из пакета фирменный кулёк с дарами «Мёртвого моря», где находились всевозможные коробочки и, продолжая свою речь, обратился к жене: – Это тебе, моя любимая, подарки от «Мёртвого моря». Тут есть различные кремы для тела, лица, рук, век – всё самое омолаживающее, разглаживающее, укрепляющее и самое, самое лучшее. Николай приподнялся и, вручая жене подарок, поцеловал её в губы задушевным поцелуем, словно, они были ещё молодожёнами.

– Коля, это, наверное, там дорого стоит? Я бы, здесь, что-нибудь, дешевле купила, – приятно возмутилась Ирина, прикинув в уме: сколько зелёненьких заплатил там муж за такой подарочек?

– Бери, мать, морячка ты или нет, в конце-то концов? – подковырнул муж жену.

– Спасибо, Коленька, но не могу я успокоиться, всё равно, это дорого, – никак не унималась Ирина. – Я знаю, у нас такое ассорти будет стоить не меньше, чем полсотни долларов, а то и больше. За такие деньги в фирме «Орифлейм» можно в два раза больше всего накупить. – Она распаковала коробочку крема для рук и, наложив немножко его на ладонь, растёрла, аккуратно втирая в кожу. Комнату сразу заполнил приятный аромат, ассоциирующийся с утончённым вкусом и интеллигентностью женщины.

– Конечно, большое спасибо, Коля, прелесть такая обалденная, я бы сама, ни в жизнь, никогда не решилась купить.

Приятный аромат активно заполнял залу, наполняя помещение, таинством женского присутствия, очаровывая и дурманя вернувшегося домой моряка.

– А это тебе, сына, – торжественно объявил отец, протягивая Игорю настоящий фирменный станок для бритья «Gillette-3 slalom» с запасной упаковкой трёх лезвийных кассет. – Надеюсь, не прогадал? Теперь не будешь девчонок бородой колоть, да и моим, втихаря, не станешь бриться, а как нормальный взрослый мужчина, возымеешь личный бритвенный прибор.