Воин Донбасса

Хотя… Да, помешало — именно командир русских националистов настоял на том, кривом, варианте, из-за которого не весь «Айдар» удалось завалить.

Ну, неважно. Короче, какие у него могли быть умыслы-замыслы во всех этих переходах? То, что ему «айдары» квартиру размолотили, — это, что ли, его умысел? Или в том, что кому-то он, Лёшка Кравченко, может быть нужен в видах отработки связей Сан Саныча?

В общем, только руками развести.

Алексей и развёл:

— Понимаешь, Серёжа, я-то сам хренею с такой трактовки. С другой стороны, да, наружно так и получается. И что такое слух в армии, знаю прекрасно. Потому бегать и рассказывать, что хвостик за мной не гэбэшный, а «айдаровский», не стану. Пусть будет, как будет. На боевых само всё проявится…

Но начштаба уже впился в него глазами:

— Ну-ка, ну-ка? Это что за хвост «айдаровский»? Не секретный, надеюсь?

Глава 15

— Ты знаешь, что сегодня боец комендатуры погиб? — огорошил первым же вопросом Мишка.

— Нет, — ответил Алексей. — Откуда? Кто?

— Олег Коротков, — хмуро сказал Митридат. — Из тех, что тебя на «Тетрисе» прикрывали…

В горле вдруг пересохло. Он задал главный для себя в эту минуту вопрос:

— Из-за меня?

Мишка скривился:

— Частично…

У Кравченко мигом потяжелело сердце.

— Да нет, — успокоительно сказал Митридат, поняв состояние друга. — Не бери на себя. Это наши. Решили до конца отыграть этого Мирона. Ну, и организовали, — он выделил это слово интонацией, — чтобы резидент вызвал на связь своих кураторов. Дескать, удалось тебя взять, пусть высылают группу для транспортировки пленного через линию фронта. Пусть группа сама из «Айдара», но мы-то знаем, что «Айдар» на коротком поводе у СБУ ходит. И кураторы там оттуда сидят, в батальоне. Ну, то есть наши предполагали, что простых бойцов на такую операцию не отрядят, и возьмём мы минимум одного, кто знает за кураторов. А то вдруг и куратор забалует в прифронтовой вольнице и сам пожалует. Вот удача была бы!

— Да ладно, — всё ещё ёжась душою от поселившегося в ней холодка, буркнул Алексей. — Дураки они там, что ль? А планировать в расчёте на дурака… — он махнул рукой. Мелькнула надежда, что его вины в потере комендача не так и много. Или вообще нет. Подленькая, конечно, надежда, но лучше она, нежели ледяное осознание, что из-за тебя погиб человек.

Они опять сидели с Мишкой в «Бочке», и при небольшом напряжении воображения можно было ощутить себя три дня назад, в том несчастном посленовогоднем 1-м январе. Правда, сейчас был вечер, и в отличие от того полупустынного пейзажа ныне подвальчик был прилично наполнен. Со стены из телевизора всё так же верещали какие-то певички, на их фоне всё так же плыли строчки телетекста, призывающие особей противоположного пола к процессу размножения.

За соседним столиком сидели ждущие знакомств девушки, как когда-то сидела Ирка. К ним с энтузиазмом клеились какие-то ополченцы, и из этого угла просто веяло молодым оптимизмом и сексуальным энтузиазмом. Дальний угол, напротив, представлял собою пример развития былого оптимизма до драмы привычного быта. Неимоверно пьяный, но ещё не буйный гражданский всё никак не желал отправляться домой, куда его с неизобретательным матом тащила полная и неопрятная то ли жена, то ли подруга в ополченской униформе и кобурой подмышкой. Ей помогала подруга, весело подхихикивая и предлагая не принимать поведение мужчины близко к сердцу.

Наблюдать за всем этим было бы забавно, если бы… Если бы не тема разговора, поднятая Мишкой.

— Ну, на дурака и не планировали, — продолжал, между тем, Митридат. — Практически стандартный ход — ловить заказчика на живца.

Он помолчал.

— В общем, лажанулись, — сказал Мишка дальше, с интересом переждав очередную вспышку мата в противоположном углу, когда уже было уведённый наружу гражданский вырвался из рук вооружённой бабы и вернулся за столик. — Не так и сильно лажанулись, двоих всё же задержали. Беда, что командира их завалили. Именно он парня нашего свалил, так что по нему и врезали от души.

Но зато маршрут их выявили, по которому они просочились. Относительно свежий — не через весь этот бардак возле Первомайска, а через «зелёнку» между Раевкой и Славяносербском. Даром что через реку. А в Жёлтом у них агентурка, там даже машина для них была. Хорошую связь вскрыли…

Алексей же для себя отметил: нащупали укры, что ли, те маршруты, по которым, бывало, он выдвигался? Или они ими и так пользовались, а он не знал? А почему не знал? Должен был. Не доводили. Или те не ходили? А если и ходили не обычные ДРГ, а вот подобные агентурные группки, то тогда это дела ГБ. А раз так, то кто же будет доводить такую информацию до полевого разведчика?

Но ведь это же очень важно! Ведь параллельным маршрутом, только в противоположном направлении, он сам заводил перед Новым годом группу. Кстати, гэбэшную же. Попалились ребята, что ли? Нет, укропы, конечно, не по тому же маршруту прошли, но…

Митридат успокоил: всё нормально, прошли ребята и сегодня ночью вернулись.

— Но подробностей я пока не знаю, сам только что приехал. На службе нет никого, только дежурная смена, — что-то Мишка раньше подобных подробностей не доводил… — Тебе звоню, а ты, вишь, с новыми сослуживцами водку пьянствуешь…

Это было совсем не так. Что там, бутылочка, ну, полторы коньяка для двух офицеров, да под неспешный разговор? Но Лёшке понятно было: хотел Митридат незамысловатой подколкой своею снять ту тягость, что нависла над ними после известия о гибели бойца.

А разговор с Кугой действительно оказался полезным и в конечном итоге — хорошим. Алексей не знал, какие подробности ему позволено раскрывать из того, что произошло за последние три дня, а какие — нет. Никаких ограничений в этом смысле на него никто не накладывал. Может, забыли просто, но тем не менее…

Так что в ответ на живой интерес начштаба к «айдаровскому» «хвосту» Кравченко скупо поведал свою историю. Как приехал из благополучной Москвы, уйдя с благополучной работы, чтобы тут отомстить за убийство отца. Как в меру сил прореживал ряды нацистов. Как в итоге дождался обратки — как обычно для нациков, подлой и неизбирательной, без внимания на гражданское население. Как в больнице, куда угодила контуженная при взрыве в квартире подруга, пришлось отбиваться от бандитов. Как те, получив по сопатке, взяли в заложницы раненую женщину. Как Алексей вкупе с комендантскими и гэбэшными парнями её освобождали. Как попутно растрясли банду «Тетриса».

Про комендантского крота, как и про укропского резидента Алексей не сказал. Это были не его личные дела, да и не его тайны. Но хватило и того, что было рассказано. Куга стал смотреть на него с куда большей симпатией, чем в начале разговора. Более того — после замечания Лёшки: «Вот так и завязался я с ГБ…» — Серёга, чуть ли не оправдываясь, заговорил: мол, никто тут против ГБ ничего не имеет, знают, что наши там, в основном, ребята, а что Бортник раньше на СБУ работал — так раньше все на Украину работали. Просто, думали, чужака к нам заслали, вот и насторожились ребята, а Куляб так и приборзел немного на волнишке-то. А он, Буран, оказывается, свой, боевой офицер, да к тому же утёрший нос и ГБ, и комендатуре. Так что всё путём, Алексей Саныч, ребята таких уважают. А на боевых себя покажешь — так и весь свой будешь!

Вот ведь, подумал тогда Кравченко. Всей республике без году неделя, а ревность между силовыми ведомствами уже тут как тут. Раньше он этого как-то не замечал. Летом, вроде, все отбивались по мере сил, и особой разницы ещё не было, кто там воюет от комендатуры, а кто, условно, от прокуратуры. Которой, правда, тогда не видно, не слышно было.

Да, собственно, та же родная ГБР «Бэтмен», когда Луганск патрулировала, одновременно ведя бои по периметру — уже по периметру, да! — она в себе тогда все функции объединяла: и армии, и комендатуры, и ГБ, и прокуратуры. Последнее, как выяснилось из нынешнего разговора с Митридатом, — к сожалению…