Страница 2 из 25
Кабинет Главного редактора находился в самом конце, и мой новый шеф оказался на месте. Когда я вошёл, полковник Миронов сидел за длинным широким столом и вычитывал чью – то рукопись.
– А, пропащий, – поднял он на меня седую голову. – Что ж так припозднился? Проходи, садись, рассказывай.
Поблагодарив за приглашение, я сел напротив, достал документы, и пока он читал предписание, мельком окинул кабинет нового начальника. В левом углу стоял застеклённый шкаф, на полках которого блестели хрусталём, серебром и золотом кубки, вазы, макеты летательных аппаратов и другие призы, очевидно награды за плодотворную работу коллектива. Справа, рядом с массивным сейфом, на журнальном столике глядел на меня серо – зелёным экраном современный телевизор, а ближе к выходу – небольшой стеллаж с плотными рядами книг, подшивок, папок и другой макулатуры.
На столе шефа, работая на авторитет хозяина, молча стояли четыре телефона, один из которых, красный, был без наборника. Наверное, прямая связь с Членом Военного Совета, догадался я. Что – то вроде ведомственной «вертушки».
По левую руку Миронова стояла настольная лампа, а сверху висела трёх рожковая люстра с матовыми плафонами.
Широкое и высокое, под потолок, окно, форточка которого была приоткрыта, выходило во двор института космической медицины.
– Во всём Забайкалье, Илья Александрович, не нашлось бы человека, который с таким нетерпением ждал перевода. Летел к вам на всех парусах.
– Так уж и на всех, – улыбнулся Миронов. – Семья осталась в Чите?
– Естественно. Пока не обзаведусь жильём.
– Ничем в этом плане обрадовать не могу. На получение квартир очередь длинная. Даже для управленцев Главного штаба ВВС. А пока езжай в административно– хозяйственный отдел, становись на довольствие и переговори с начальником – полковником Застрожновым. Человек он жёсткий, но к сотрудникам журнала относится с уважением. Или с его секретарём Суходольским Валерием Фёдоровичем. Кто-нибудь из них внесёт твою фамилию в список очередников. Адрес АХО возьмите, – перешёл вдруг Миронов на «вы», – у секретаря редакции полковника Обухова. Вопросы есть? Нет? Тогда в путь, – и уткнулся в рукопись.
– Ах, да, ещё один момент, – остановил он меня на пороге. – Завтра в десять состоится летучка по утверждению апрельского номера журнала. Там я и представлю вас всему офицерскому составу.
Обухова я нашёл в комнате напротив. Он сидел рядом с дверью за небольшим столом, заваленным бумагами, гранками и макетными страницами по самую маковку, и вычитывал чью – то рукопись. Я давно заметил, что журналистов в редакциях можно увидеть в трёх положениях: если не пишет и не читает, то курит. А если нет запрета, то с удовольствием совмещают эти процессы: под сигарету мыслится и шире, и чётче. Так утверждают курильщики со стажем.
Обухова я видел и раньше. Поэтому моему появлению он ничуть не удивился, будто после последней встречи прошло не полгода, а пару дней:
– Послушай, старик, где ты мотаешься? Думаешь, что у меня других дел нет, чтобы тянуть твою лямку?
Его одутловатое лицо с мешочками под зелёными глазами было серьёзно, но в мягком баритоне чувствовалось озорство:
– Шестой номер без тебя выпускаю, и думаешь, что кто – то сказал спасибо? Не дождёшься. В этой конторе все так и норовят, чтобы свалить свою работу на кого – то.
Я уловил затаённый смысл его высказывания и тоже на полном серьёзе произнёс:
– Вот неблагодарные! Просто негодяи, Владимир Иванович! Но ничего, как-нибудь эту несправедливость мы компенсируем, – намекнул я на возможность посидеть вдвоём за бутылочкой.
– Твоими бы устами – да мёд пить, – расцвёл в улыбке ответственный секретарь. – Ловлю на слове. Зачем пожаловал? И не говори, чтобы поздороваться. К Обухову с этим не идут.
Я выложил свои мысли о возникших проблемах.
– Бытовуха, – подытожил Обухов мой короткий монолог. – Ты что, впервые с этим сталкиваешься? Сколько гарнизонов за твоими плечами? Шесть? Значит, столько же раз и возникал квартирный вопрос. Мог бы и попривыкнуть. Да что там офицер – это больная мозоль всего народа. И вот что удивительно, – загорелся речью полковник, – строим, строим, по статистике за десять лет всю страну можно расселить в новые квартиры, но на деле их катастрофически не хватает. А? Прорва какая – то, не иначе. Просто фантастика!
Владимир Иванович, словно в недоумении, развёл свои мощные руки в стороны:
– Давай, записывай адрес…
Административное здание хозяйственного отдела находилось неподалеку от Главного штаба ВВС, в одном из многочисленных дворов старой Москвы, и было похоже на особняк начала века. Приземистое, в два этажа, широкое и внушительное, уже своей архитектурой оно призывало посетителей к немому уважению и почтительности. У решетчатого забора старой вязки, отделяющей его от булыжной мостовой, стояло в ожидании хозяев несколько легковых автомобилей с военными номерами, автобус и два армейских вездехода. По опыту я знал: если машин – куча, значит, проводятся какие – то мероприятия и, следовательно, начальства на рабочих местах не будет. Но на этот раз ошибся.
Постовой за входной дверью, вылощенный не хуже часовых у Мавзолея, тщательно проверил мои документы и назвал номер кабинета на первом этаже.
Секретарша, миловидная женщина лет тридцати, встретила меня виноватой улыбкой и вежливо сообщила, что Анатолий Сергеевич будут с минуту на минуту:
– Да вы присядьте, – радушно пригласила она, указывая на стоящие у стены кресла и диван, мельком взглянула на карманное зеркальце и поправила причёску. Если это для меня, то знак неплохой. Стало быть, я выгляжу привлекательно. Но скорее всего, жест чисто профессиональный, инстинктивный.
– Наверное, строгий у вас начальник, – предположил я вслух, чтобы не молчать, и, думая, что хорошо бы полюбить такую кобылку. По всему видно, губа у начальника АХО не дура. Впрочем, это естественно: всякий секретарь – визитная карточка фирмы.
– Да уж, – неопределённо пожала высокими плечами женщина. – Но и в обиду не даёт.
Самое бы время развить эту тему, но в приёмную вошёл высокий, щеголеватый, насколько позволяла форма, моложавый полковник. Он небрежно, но внимательно окинул меня цепким, оценивающим взглядом, прикидывая, как на базаре в конном ряду, подойдёт ли в его хозяйстве сидящий перед ним зрелый жеребец.
– Кто-нибудь звонил? – походя, спросил полковник секретаря бархатным и густым, как мёд, баритоном, направляясь в свой кабинет.
– Из ХОЗО Московского военного округа, Анатолий Сергеевич, – поднялась с места секретарша с папкой в руках и поспешила вслед за хозяином. Наверное, понесла бумаги на подпись.
Я невольно вслушивался в наступившую тишину, но из-за двойных дверей не доносилось ни звука. Интересно, какие такие секреты могут быть у хозяйственника, пусть даже и главного авиационного штаба? Но моим фантазиям не суждено было развиться, потому что появилась длинноногая секретарша и пригласила к начальнику.
– Застрожнов, – представился он, приподнявшись навстречу. – О вашем прибытии мне сообщили, – сказал полковник, не уточняя, кто это сделал.– Что я могу сказать, – задумался он, – задача, конечно, не лёгкая, но постараюсь обеспечить вас жильём в ближайшее время.
Я явно оживился, потому что Застрожнов с иронией улыбнулся:
– Нет, совершенно не в плане, о котором вы подумали. Постоянную прописку в Москве вы получите года через два, не раньше, а пока ограничимся программой минимум: определим вас в офицерское общежитие где-нибудь неподалеку от работы, и уж потом будем отрабатывать варианты предоставления временного жилья и для семьи. Другого выхода не вижу, – будто оправдываясь передо мной, извинительным тоном закончил Застрожнов свой монолог. – Как вы на это смотрите?
Интересно кошки пляшут по четыре сразу вряд! Он ещё спрашивает, нет ли у меня претензий! Будто я что – то значу в Москве. Да я ещё и к выполнению должностных обязанностей не приступил, не то, чтобы завести какие – то связи, способствующие надавить на решение начальника АХО, но который почему – то предполагал об их существовании.