Другие люди

– Вы понимаете, чем это для меня чревато? – сказал он, – Вы внесете в коллектив разобщенность, а это плохо отражается на работе.

– Я понимаю, – сказала Лана, – И меня это не волнует. Вы пообещали. Конечно, вы все равно можете мне отказать, но тогда причина станет очевидной. Дискриминация инвалидов, пока что, в нашей стране незаконна. Так что я смогу пойти с этим в правозащитные органы и в какую-нибудь местную газетку. И это тоже плохо отразится на вашей работе.

По правде говоря, у Ланы и в мыслях не было обращаться в суды или средства массовой информации. Первые в ее стране были безнадежно коррумпированы, а вторые никогда на памяти Ланы не говорили ничего хорошего о Дифференциалах. Однако Росс этого знать не мог, и Лана не считала аморальным оказать на него небольшое давление.

– Что касается недопонимания, – продолжала она, – Я уже привыкла, что везде, куда я ни приду, меня ненавидят. Даже сейчас – вы смотрите на меня и ненавидите. Но я и не нуждаюсь в вашей или еще чьей-то симпатии. Мне просто нужна работа. И я могу по возможности не контактировать с коллегами. Уж точно я не собираюсь выпивать с ними после работы.

– Сомневаюсь, что вас когда-либо пригласят, – сказал начальник, – Впрочем, это неважно. Я даю вам месяц испытательного срока. Если справитесь и выдержите – останетесь здесь.

Испытательный срок означал, что ее смогут погнать драной метлой в любой момент за любой самый незначительный промах. Лана понимала, что для Росса это еще один, последний шанс избавиться от нее. А потому предвидела, что щадить ее не будут. Как в плане работы, так и в плане отношения.

Этот месяц, пожалуй, стал самым тяжелым в ее жизни. Даже в школе ей не приходилось сталкиваться с таким прессингом. Хотя школьная травля была куда более жестокой, чем на работе. Но если там над Ланой просто издевались, то здесь ее откровенно выживали.

Начальство давало самые сложные задания и ставило почти невыполнимые сроки. Порой Лана не то что не ходила на обед, но даже не отлучалась в туалет, чтобы успеть сделать всю работу. Часть работы она брала на дом и там засиживалась за компьютером допоздна.

Коллеги все это время оказывали дополнительное давление. Одна женщина постоянно «нечаянно» натыкалась на Лану, ссылаясь на свое плохое зрение. Причем делала это именно тогда, когда в руках Лана держала чашку кофе. Дважды латте оказывалось на ее одежде, на третий раз она научилась боковым зрением отслеживать любительницу столкновений и вовремя уворачиваться. Каждое утро Лана обнаруживала на своем стуле канцелярские кнопки, лежащие острием кверху и приклеенную к столу компьютерную мышь. На ее рабочий е-мейл постоянно приходили анонимные письма с угрозами.

«Я сексуально озабоченный маньяк-насильник, и я собираюсь тебя трахнуть, Дифференциальная сучка. Я сделаю это сегодня, когда ты будешь возвращаться домой. Я знаю где ты живешь и каким маршрутом ездишь».

Вообще-то с такими угрозами следовало бы пойти в полицию. Но Лана не хотела связываться с доблестными стражами порядка, которые вряд ли проникнуться к ней большей симпатией, чем ее коллеги. К тому же она немного разбиралась в программировании и через какое-то время смогла вычислить автора сих любовных посланий. Письма отправлялись с компьютера, который располагался в паре метров от ее рабочего места. За ним работала женщина по имени Нельма. Лана отомстила ей, провернув небольшой фокус. Написала ей ответное письмо и сделала так, чтобы оно вылезло во весь экран компьютера Нельмы, и она не смогла его убрать. При этом она прикрепила письмо самой Нельмы ниже. Сама она написала:

«А ты недурна для маньяка. Сомневаюсь правда, что у тебя есть чем трахать, разве что твой клитор. Но я не против секса в переулке, который ты так настойчиво предлагаешь. Люблю экстрим и развязных девочек. Твоя Дифференциальная сучка».

Несмотря на весь этот цирк, Лана справилась со всеми данными ей заданиями, не получила ни одного замечания по дисциплине и Горину пришлось оформить ее как подобает. Теперь ее уже не могли уволить без серьезной на то причины. Коллеги и начальство смирились с тем, что Лана у них надолго. И, хотя издевательства не прекратились совсем, жить стало куда легче.

Позже Росс даже проникся к ней симпатией. Сугубо за ее профессиональные качества. Она делала вдвое больше работы и куда качественнее любого другого сотрудника. Это даже привело к тому, что босс решил сократить одного архитектора, а ей повысить зарплату. Под сокращение попала Нельма. Коллектив за это возненавидел Лану с новой силой, но теперь ее это лишь веселило. Их бессильная злоба никак не могла выбить ее из колеи.

И вот наступил очередной рабочий день Ланы. Придя на рабочее место, она проверила его на наличие ловушек вроде тех же канцелярских кнопок на стуле или клея на клавиатуре. Стоило лишь чуть-чуть утратить бдительность, как любимые коллеги тут же устраивали новую изощренную каверзу. Хотя в последнее время таковых стало меньше. К тому же Лана обычно приходила раньше всех. Прибегать же на работу пораньше только для того, чтобы нагадить ей вряд ли кому-то хотелось.

Убедившись, что подстав нет, Лана устроилась за столом, включила компьютер и приступила к работе. Первые пятнадцать минут в офисе стояла полная тишина. Наконец стали подтягиваться другие сотрудники. Они проходили мимо Ланы не здороваясь, лишь кидая презрительные взгляды. Она же вовсе не обращала на них ни малейшего внимания. Последней зашла девушка по имени Дельвия, которая показала спине Ланы средний палец, думая, что та ее не видит. Но Лана видела и, надо сказать, именно по этому жесту поняла, что это Дельвия. Отличить этих одинаковых женщин и мужчин можно было только по мелким деталям в их поведении – никак иначе.

В середине дня к ней подошла Поль – женщина лет сорока, которая выступала своеобразным неформальным лидером в коллективе. Она проработала здесь дольше всех за исключением босса – целых восемь лет, но не выросла в должности ни на дюйм. Что характерно, дабы компенсировать это упущение хоть как-то она неустанно демонстрировала что имеет какие-то привилегии. На деле все эти «знаки отличия» были либо надуманны, либо до смеху незначительны. Например, она якобы имела право заходить к боссу без стука. На деле же она просто делала это нагло и долго – до тех пор, пока Росс не устал делать ей замечания.

– Здравствуй, Лана, – сказала Поль.

– Виделись уже, – сказала Лана, не отрываясь от монитора.

– Да, но я не поздоровалась. Совсем забегалась и забыла, извини.

– Зато ты не забыла состроить милую гримаску в своем фирменном стиле. Извини что не повернулась, чтобы разглядеть получше. Но ты не расстраивайся, я заценила. Чего тебе?

Поль поджала губы. Видимо она, как и Дельвия, действительно думала, что ее мим-миниатюра осталась без внимания.

– Ты знаешь, у Росси скоро день рождения, – сказала она, откашлявшись.

Еще одной «привилегией» Поль было право называть Росса уменьшительно-ласкательным «Росси». За глаза, разумеется.

– Очень рада за него, – сказала Лана, – Должно быть, он счастлив.

Насколько Лана успела узнать своего начальника, он казался ей ярым трудоголиком и не особо любил праздники. Так что ей виделось что собственный день рождения для Росса значит не больше, чем вечер пятницы.

– Мы тут скидываемся ему на подарок. Немного, всего лишь по…

Лана-таки отвернулась от экрана, посмотрела в глаза Поль и перебила ее:

– Мой день рождения был месяц назад.

Поль сбилась с мысли, и, пользуясь ее заминкой, Лана продолжила:

– Должно быть тот, кому вы скидывались подвергся ограблению. Или внезапно исчез с деньгами. Ведь не могли же вы проигнорировать день рождения вашей коллеги. М?

Внезапно Поль расплылась в улыбке.

– О, правда?! – воскликнула она, – Но ведь никто не знал, Лана. Нигде об этом…

– На информационном стенде есть листочек. Там написаны все даты. И имена.

Поль опять изменила выражение лица. Теперь она смотрела на Лану осуждающе-строго, как учительница на провинившуюся ученицу.