Летающие острова

– Неплохо, не правда ли? – Сварог повернулся к стоящей у него за спиной Маре. Та пожала плечами. Скульптурки явно не сумели ее заинтересовать. Зато торговец, который никак не мог оказаться тем самым резчиком, уж больно насквозь рыночный был у него видок, без намека на какое угодно творчество, так вот он, унюхав запах прибыли, выкатился из-за прилавка колобком, маленький и кругленький. И затараторил, маслянно улыбаясь:

– Благороднейший лаур, как я рад, как я почтен, ваша милость, какая честь, ах, ах! Вы нигде на рынке не отыщете ничего подобного, таких милых вещиц в целом свете не сыщите, посмотрите какие они чудесные, какие милые. Их покупают у меня и нахваливают самые наиблагороднейшие лауры, недавно сам герцог Хорг – знаете такого? – прогуливался по рынку в сопровождении высоких особ и приобрел дюжину вещиц, пообещав зайти еще на днях. Великолепны как подарки, изумительны как детские игрушки, украсят любой дом. Благороднейший лаур, позвольте порекомендовать…

– Помолчи, не тараторь! – небрежно бросил благороднейший лаур, и торговец моментально замолк, будто в нем нажали кнопку отключения речи.

Сварогу действительно приглянулась одна фигурка. Он снял ее с нити и взял в руки. С ладонь величиной молоденькая крестьянка, упершая руки в боки, хохочущая над чем-то, просто заливающаяся хохотом до слез (были тщательно вырезаны и слезинки на миловидном курносом личике, как, впрочем, и веснушки, и длинные ресницы).

Заразительная вещица, губы сами раздвигаются в улыбке. Сварог решил подарить «девчонку-веселушку» Маре. Не уходить же с рынка без покупки, в самом деле? Да и подарки делать всегда приятно (равно как и получать). Да и фигурка хороша, поднимает настроение, а вместе с ним боевой дух, о чем должен печься каждый командир даже самого маленького подразделения.

Увидев, как рука клиента потянулась к кошельку, торговец возбужденно задвигался всем кругленьким телом и чертами лица.

– Сколько? – спросил благородный покупатель.

– Для вас, ваша милость, всего лишь два золотых.

Ну, конечно, раза в три против должной цены. И пес с ним, торговаться – не баронское дело. Барон или покупает, или уходит, окатив презрительным взглядом ничтожного торгаша.

Барон Готар заплатил запрошенное, обернулся с фигуркой в руке, но Мары за спиной не было. Поводив взглядом, он обнаружил ее у прилавка с тканями. Что она там делает? Неужто проснулся чисто женский интерес? Нет, что-то не похоже.

Мара, в отличие от других женщин, обступивших прилавок со всех сторон, не вытягивала голову, не водила алчно глазами по многоцветью раскрасок, не пыталась приблизиться к товару, пощупать его. Она держалась несколько отстраненно, но, тем не менее, что-то же ей там было нужно? Ага, кажется, она «держит» взглядом невзрачного типа мужского пола с изображенной на лице скукой, которого можно было принять за несчастного мужа, таскаемого женой на поводке. Но зачем она так близко подошла к нему?

В этот момент Мара чуть наклонилась вперед, дернулся ее локоток. Вроде ничего и не произошло, но почему-то «несчастный муж» выпрямился по стойке смирно, будто его в позвоночник превратился в прямой железный стержень, рот его раскрылся в беззвучном крике, а глаза выкатились из орбит.

– Посмотрите, не ваш кошелечек у него в руке? – Мара тронула за плечо одну из увлеченных тканями покупательниц… и тут же отошла подальше от прилавка и невзрачного типа.

Тронутая за плечо женщина развернулась, повертела головой, узрела кошелек в отведенной в сторону и словно схваченной столбняком руке «несчастного мужа»… и над рынком пронесся вопль разъяренной львицы. Мгновение – и в космы неудачливого карманника вцепились мстительные женские ручки. И вот уже на том месте, откуда отошла Мара, образовалась куча мала. Из поднявшегося галдежа взвились над базаром призывные вопли:

– Стража! Стража!

Мара подходила к нему, своему командиру, с деланно-виноватым лицом.

– Развлекаешься? Без приказа? – сурово (хотя, может, и не удалось придать голосу должной строгости) спросил Сварог.

– У тебя свои развлечения, – она показала на зажатую в его руке фигурку, – могут у меня быть свои?

– Ну и зачем это нам нужно?

– У нас же, в нашей боевой дружине, не проводятся плановые занятия по рукопашному бою. Эх (она тяжко вздохнула), приходится самой поддерживать форму, не то, того и гляди, потеряешь. Забудешь, как правильно проводить парализующий удар, забудешь, где нужная точка, находится. К тому же как быть с борьбой против преступности, неужто не помогать честным людям?

Ну и что с ней прикажете делать? Наверное, отодрать как Сидорову козу или… подарить забавную фигурку.

– Держи. Тебе.

Она обрадовалась незатейливому подарку искренне. Подняла на него глаза и странным голосом спросила:

– Ты считаешь, она похожа на меня?

– Что-то есть, – пробурчал Сварог. Они уже отошли от места ими же содеянного происшествия.

Внезапно резкие аккорды виолона перекрыли этот ленивый, устоявшийся гомон. Сварог оглянулся в ту сторону. На пузатой бочке с неразборчивыми синими клеймами стоял юноша в поношенном коричневом костюме с золотым дворянским поясом и бадагаре без пера. Он бил по струнам, и кое-кто из окружавших бочку пятился, словно от знакомой неприятности, кое-кто проворно скрылся за лотками, а один, юркий, неприметный, бегом припустил за угол.

Юный дворянин пел с бледным, отчаянным лицом, и площадь затихала, только на прилегавших улицах слышался стук колес. Определенно здесь случилось нечто из ряда вон выходящее, плохо вязавшееся с мирными торговыми буднями, достаточно взглянуть на лица стоящих поблизости – испуганные, напряженные, злые. И отнюдь не удивленные.

И вдруг пожилой пузатенький оружейник подхватил – столь же вызывающе, зло:

И еще несколько голосов вплелись:

Неподалеку от Сварога появился давешний брюхатый стражник – и с ним еще один, пощуплее. У этого из поместительного кармана торчал аппетитно пахнущий коричневый хвост копченой рыбины. Сварог слышал, как тощий тихо спросил:

– Может, посвистеть, кум?

– Убери ты свисток, медальку все равно не заработаешь, – пропыхтел толстый. – Тут политика. И золотой пояс. Пусть коронные мозоли набивают. И пошли-ка отсюда, кум, так оно для жизни спокойнее…

И оба, стараясь не спешить, стали удаляться. Чтобы не влипнуть неизвестно во что, да еще, как оказалось, политическое, Сварог подхватил Мару под локоть и показал взглядом на одну из улочек. По брусчатке лязгнули подкованные копыта – подскакали трое в красно-черном, патрульная полиция протектора. Прежде чем скрыться в тихом переулочке, Сварог еще успел увидеть, как на пути у всадников загадочным образом возникла пивная бочка на высоких колесах, а юношу слушатели сдернули с бочки и, прикрывая спинами, бегом выпроваживали в сторону проходного двора. Они переглянулись, и Мара молча пожала плечами. Молодой фонарщик, переждавший события за этим же углом, пояснил: