Страница 85 из 90
Через несколько часов поезд стремительно летел вперед, и Анна чувствовала, как расстояние с Прибрежным вытягивает из нее силы. Не хотелось вспоминать, не хотелось чувствовать. Но знать, что с Денисом они никогда не встретятся – было больно. Что он значил для нее? Что она значила для него? Савина никогда себе не признается в чувствах, а от Разумова никогда не услышит объяснений или признаний. Так лучше, так проще. Она вернется домой и с головой окунется в работу. Как страус – спрячет голову в песок, и попытается обо всем забыть. Таинственный город и его туманные истории – станут просто очередным ночным кошмаром. Да что ей привыкать? Одним больше, одним меньше.
Самочувствие у Анны было хуже некуда. Мутило, и соленая газированная вода не погашала тошноту, а еще першило в горле, будто перед ангиной. Оставалось только молчать, осторожно дышать и радоваться, что в этот раз никого не подселили в купе. Ни странного мужчины, ни болтливого малыша, ни заботливой мамочки. Наедине можно было выплакаться вволю. Но слезы не шли. Они, будто исчерпались, испарились и остались в прошлом.
Уставившись в потертую столешницу и сложив руки над головой, Анна считала секунды. Одна. Две. Триста. И время замедляло ход. Хотелось забыть, а память все время возвращала ее назад. К нелепому бессмысленному походу, к той самой ночи, что перевернула жизнь, к последнему поцелую Дениса, что будто паяльник, навсегда выжег в ее сердце дыру. Не с Димой, а именно с Разумовым. Хотелось неистово рвать на себе волосы, бить по голове – лишь бы заткнуть эти мысли. Но они, как пиявки, намертво присосались и пили душевные силы.
Мысли – это одна беда, а вот новые видения из-за черного турмалина совсем выбивали почву из-под ног Анны.
Стоило ей закрыть веки, как перед глазами запускалось слайд-шоу из странных и непонятных картинок. Они очень быстро менялись и разобрать подробности не получалось. Сетчатку царапало, как от горсти песка, брошенную ветром в лицо.
Несколько раз Анна доставала из чехла брелок и, стараясь не касаться, рассматривала камень.
Самый обычный темный минерал – турмалин, шерл. Такой можно найти не только в Прибрежном. Зачем Бережному камень именно из этого города? Или из конкретного места? Почему даже на расстоянии в несколько миллиметров от брелока у Анны заметно искрили пальцы? Магия, не иначе. Кому скажи – засмеют. Бережной не просто так искал его. Значит, редактор знает о тайне озера. Может и послал ее искать минерал намерено? Но зачем? Какой в этом смысл?
Несколько часов Анна сидела у окна и, выхватывая из мрака мелькающие фонари, смотрела в непроглядную ночь. Хотелось отдаться сну и обо всем забыть, но перед глазами то и дело всплывали образы жестокого и несправедливого Дениса, к которому непреодолимо тянуло несмотря ни на что, и преданного ею Дмитрия, который никогда ее не дождется.
А еще хуже – сумасшедшие слайды не прекращали мучить до глубокой ночи. Сердце и сознание настрадались так, что казалось Анна уже ничего не чувствует. И чем больше километров было между ней и Прибрежным, тем большая пустота разрасталась внутри и тем тяжелее было дышать.
Когда уже совсем не осталось сил, Савина скрутилась на полке калачиком и провалилась в тревожный сон, наполненный тысячами пугающих образов.
* * *
Пустынная дорога уходит в густой туман. В нем кутаются исполины-горы. Небо, словно чернильными пятнами, усыпано вороньем.
На пригорке виднеется худой мужской силуэт. Человек повернут спиной, руки по швам. Его тень черной змеей тянется по земле до Аниных ног. Кажется, хочет укусить, схватить, притянуть к себе.
Становится страшно.
Девушка отступает и упирается спиной в преграду. Резко обернувшись, она натыкается на взгляд полный мрака. Он поглощает все светлое и доброе, забирая душу. В антрацитовых зрачках пляшут яркие малахитовые сполохи и блестит ее отражение. Человек что-то шепчет. Ветер подхватывает его голос и, завывая, улетает прочь. Рывок вздергивает Анины волосы и закрывает, будто паутиной, лицо. Почему она не может разобрать его черт? Не видно шеи, контура скул, плеч – будто маска в воздухе, будто человек состоит из тумана. Серого, плотного и холодного.
Девушка отступает назад и оглядывается на первый силуэт.
Извивающаяся лента тени расширяется, раздваивается и опутывает ее ноги. Мерная тишина клокочет в груди и топит без воды. Душит, сдавливает, поглощает. Анна не может кричать. Силуэт, как мираж, тускнеет, мерцает и изгибается. Затем он внезапно дергается, и стрелой летит к ней, выставив перед собой черные руки, похожие на ленты. Анна задерживает от ужаса дыхание…
* * *
Анна резко вдохнула и подскочила, смяв на себе покрывало. Издали слышался стук колес, вагон покачивался, и по купе плавала невесомая пыль.
Мерзкий холод пробрался под одеяло. Тело покрылось липким потом, из-за чего Анну бросало в неудержимую дрожь. Она облегченно выдохнула и зажмурила глаза. Кошмар закончился. Очередной кошмар закончился! С каждым днем их все больше и больше, и они все страшней и страшней. Раньше случались раз в полгода, потом раз в месяц, а теперь каждую ночь. В Прибрежном, и подавно, кошмары приходили в любое время, стоило только прикрыть веки. Каждый такой сон – как будто чья-то соломинка в стакане Аниной жизни. Сны выпивали из нее все соки. Пили большими глотками, забирая моральные силы и физическую энергию.