Страница 30 из 32
– Вот, товарищ первый секретарь, дом… – полковник из органов запнулся… – строит товарищ… министр.
Называлась фамилия.
Вечером товарищ министр (выдающийся специалист, кстати говоря) был приглашен к Алиеву «на ковер».
Срочный вызов – чудовищный знак!
– Скажи, Полад, – Алиев сидел у зашторенного окна за огромным столом из ореха с зеленым сукном; этот стол великолепно «подавал» гостю Первого секретаря, казалось – за столом Аллах в образе человека, – …скажи, сколько сейчас стоит один… кирпичик?
– Пятак, Гейдар Алиевич, – министр по имени Полад опустил глаза, прекрасно понимая, о чем идет речь, к чему клонит Первый секретарь. – Пятак за… штуку. Дорого, конечно, Гейдар-бей, пять копеек – один кирпич…
– Ты молодец, – похвалил Алиев. – Хороший хозяин.
Цену знаешь. Умножай, Полад. Сто кирпичей – пять рублей?
– Пять, – дрогнул министр, – уже пять, Гейдар-бей… Тысяча кирпичей – пятьдесят рублей…
– А в эквиваленте?.. – Алиев поднялся над столом – надменный и красивый. – Как? По Уголовному кодексу?
Твой дворец, Полад, восемьсот квадратных метров. И забор в высоту… метра три. В эквиваленте, я спрашиваю, сколько будет?
– Хищение… в особо крупном, Гейдар-бей.
– Вот!
– …собственности социалистической…
– Правильно. И опять ты молодец, Полад, умеешь говорить коротко. И я скажу тебе коротко. За сто рублей в Советском Союзе сейчас два года дают. Ты это знаешь?.. – Алиев специально перешел на русский, потому что он говорил сейчас как бы от имени Советского Союза. – Значит, твой забор, Полад, лет на десять тянет. Так ты же еще там, за забором, пожелал дворец поставить. Словно мы все – ослепли! Словно нас – уже нет! Контролирующих органов нет! – Надо же, а? Дворец целый! Тут, дорогой, не десять лет… – Алиев медленно, гордо вышел из-за стола. – Здесь расстрел. Советская власть не прощает такие хищения. Злостное нарушение закона! Ты, Полад, кроме «Правды», иногда Уголовный кодекс читай. Если допускаешь злоупотребления. Полезная книга!
Как, каким же образом старый министр, пусть и сверхопытный аппаратчик, – каким чудом он сразу почувствовал, что Гейдар Алиевич на самом деле хочет сейчас его спасти: да, бес попутал, как говорится, но Алиев уверен, что дед Полад нужен, очень нужен их Азербайджану; из всех «дачников» Алиев только его вызвал сейчас «на ковер», это значит, у старика есть шанс остаться в живых.
В формуле «товар – деньги – товар» Карл Маркс забыл показать самое главное – как надо уходить от налогов.
– Не мой… клянусь, Гейдар-бей, не мой дом! Это сына дом, его деньги… он строит.
– Хорошо, – кивнул Алиев. – Значит, расстрел на двоих разделят. Это ты, Полад, вовремя подсказал. Молодец: никаких необоснованных наказаний! Знаешь, как русские говорят? «От трудов праведных не наживешь палат каменных!» Сын – значит, сын. Вместе с отцом. Вызывай его прямо сейчас сюда, ко мне. Гейдар Алиевич, скажи, проститься желает. Запомни, Полад: мы, коммунисты, очищались и будем очищаться от скомпрометировавших себя лиц, – Алиев разрубил ладонью воздух. – От недостойных людей. Сынку скажи, Гейдар Алиевич как руководитель республики… за родителя твоего… извиниться хочет. Потому что родитель твой – дурак набитый. Деньги украл – спрятать не умеет. А зачем тогда красть? Чтобы в тюрьме сидеть?
У старика-министра тряслись губы, но он молчал – возражать бесполезно.
– Где логика? – гремел Алиев. – Нет логики, потому как ума нет, – подвел он черту. – Такие преступные действия вызывают у меня категорическое возражение! Ты, Полад, всю республику, всех нас своими действиями… опозорил! Красиво жить решил? Во дворце! И где? Где, я спрашиваю? На глазах у всех! Рядом с дорогой!
Старик Полад медленно, как в искаженной съемке, опустился перед Алиевым на колени.
– Поднимайся, слушай, – поморщился Гейдар Алиевич, – ты не в мечеть пришел. Настоящий коммунист раньше выстрела не падает. Хотя какой ты коммунист, Полад? На ногах уже не стоишь. Мы отдельно рассмотрим вопрос о твоей партийной ответственности. На бюро вынесу, – и Алиев опять рубанул ладонью воздух. – Из всех строителей, Полад, секрет тебе открою, только одного кого-то расстреляют. Для показательного примера. Кого – я не знаю. Но Леонид Ильича я за тебя просить не буду, – махнул рукой Алиев. – Глупость я сделал, подставился я, что тебя выдвигал! Столько серьезных людей. А я тебе доверял! У кого из вас кирпичей больше найдут, того и расстреляют!..
Старик плакал, но с колен встал.
За ночь все заборы на Апшероне были снесены. Все, чистая земля.
Кого-то из «дачников» и впрямь наказали: семь лет лагерей. Другие «строители», в том числе и министр по имени Полад, работали на благо Азербайджана всю оставшуюся жизнь…
И хорошо работали: честно…
Его можно было бы сразу заменить, конечно, но Алиев не бросался людьми. Небольшая республика, незаменимые потому и незаменимые, что их замена – это уже потери!
– Никогда не реагируйте, если кто-то провоцирует вас на драку, – наставлял Гейдар Алиевич внуков (у Севиль – Зарифа и трое мальчишек). – Я вот никогда ни с кем не дрался. Сколько раз меня провоцировали, но я сразу отходил в сторону, потому что безразличие – это самый лучший ответ…
Свою работу, свой кабинет Гейдар Алиевич любил еще больше, чем свой дом, точнее дачу. Вернувшись в Баку («на ханство», как он шутил), Алиев несколько месяцев жил – вместе с детьми – в квартире брата. Комната, где он спал, была такая крошечная, что в ней даже шкаф не помещался, парадный костюм Президента висел на толстом гвозде, вбитом в стенку.
Если бы Гейдар Алиевич не вернулся в Баку, он потерял бы доверие людей. Имя.
Азербайджан – красивая, чудная страна, самое богатое (богаче Турции) государство в Закавказье, Азербайджан, его Азербайджан умирал, ибо власть оказалась в руках Народного фронта.
Президентом стал бывший научный сотрудник краеведческого архива Абульфаз Эльчибей – клинический алкоголик, валявшийся по вечерам здесь, на этих коврах (бывший кабинет Алиева!) в лужах собственной мочи.
– Эльчибей, надо же… – рассуждал Алиев, – из архива сразу на пятый этаж президентского дворца! Взлетел. Это ж какие крылья надо иметь, а?
Если народ выбирает идиотов, разве они, этот народ, не дети?
Эльчибей: грязный, небритый, вечно пьяный, но – демократ, Народный фронт…
Дети перестройки. Дети Михаила Горбачева.
Фронтовики… нашлись.
В Нахичевани, где Гейдар Алиевич, сбежав из Москвы, два с лишним года возглавлял республиканский парламент, крупно проворовалась группа руководителей местного отделения Народного фронта.
– В прокуратуру! – приказал Алиев. – Немедленно.
– Как можно, Гейдар-бей, – замахали руками сподвижники, – Народный фронт!..
– Слушай, Народный фронт – значит, воровать можно?
– Ой, Гейдар Алиевич, в Народный фронт у нас все жулики записались…
Одесса 19-го, честное слово! Бандиты идут служить в Красную армию: Миша-Япончик, Гриша Котовский…
Если бы криминал не поддержал бы тогда (по всей России) Красную армию…
Алиев умел побеждать.
Он – из бедной семьи, очень бедной, поэтому он всегда был предельно осторожен – всегда!
Такие люди умеют ждать.
Придет время, Гейдар Алиевич быстро разберется и с полковником Суретом Гусейновым, ныне – премьер – министром Азербайджана, и с «нефтяным королем» Расулом Гулиевым, ныне – Председателем Мили меджлиса, которого он называет (пока) «своим другом», – Алиев победит всех!
Если он – сильнее, то куда же торопиться?
Его покойная мама не скрывала: из всех детей (в их семье было много детей) Гейдар – главный.
Отец, железнодорожный рабочий, умер рано. Смерть произошла от постоянного недоедания, так сказал матери знакомый врач-патологоанатом: вся еда – детям.
За хлебом мама посылала только Гейдара. Только ему она доверяла карточки, только; другие дети точно прикончили бы хлеб по дороге домой.
Да, когда-нибудь Гейдар станет их могучей опорой…
Часто братья воровали у соседей виноград: в Нахичевани, в разгар сезона, всегда много винограда.