Страница 6 из 12
"...вот тогда ставят жилье, сутью круглый сруб с покатой на все стороны крышей, закапывая и обкладывая дерном и мхом его так, что едва ли торчит верхушка, но на нее ставят ствол старого дерева с широкими корнями, которое выдолблено внутри, и если скитальцу какому случится внутри развести огонь, дерево с вершины закурится дымом, для прочих едва заметным непонятным явлением. В таких местах оставляют письмо, и если скитальцу будет идти в ту сторону, или надумает туда идти, потому как он волен иди куда хочет, то он его доставит. Содержат в опрятности, чтобы скитальцу, которому редко выпадает ночевать под крышей, понравилось, как в собственном доме. Оставляют запас простой еды, которой долго не портится, и принадлежности, если тот захочет ловить рыбу или птицу, обязательно соль, сухие недымные дрова. Есть скитальцы, которых никогда не видят, это у них такой урок, быть невидимыми людскому глазу..."
А вот фрагмент, который мне особо нравится:
"...Порою чувствую себя здесь я подобно ребенку, детенышу, вдруг кинутому судьбой в чужое племя, который, не зная языка и обычаев, не зная как и что, невольно обезьянит, попугайничает, являя обращенное к нему зеркально, и тем учится, снискивая уважение - на злое отвечая равно злым, на добро добрым, еще не зная, что в этом племени добро и зло..."
Где это? Смотрите по карте - вот то, что словно отсечено трассой Петроград-Киев, включая Белую Русь (а ее невозможно исключить) и есть северо-западное порубежье.
Полоса надрезана еще двумя трассами. Внизу Себеж-Великие Луки, что как бы отсекает Южную часть - самый партизанский край, и серединный - получивший меньшую известность, что на севере подрезается трассой Псков-Невель (у нас по преданиям Не-Воль, место с которого начиналась западная неволя). Речь именно об этих кусках Северо-Западного Порубежья: Срединном и Южном.
Оцените протяженность болот, количество проток (мелких речек), озер, и то, что все это и сегодня улеглось прямо по границе. Невозможное прохождению вне дорог зимой и весной, что-то, но не везде, не в густолесье, не среди повала, на снегоходах - но то или знакомые егеря (из своих же) и погранцы. Но даже западную границу проезжают лишь пару раз в сутки по просеке, той полосе, которую приходится поддерживать, а летом проходят с собачками, где можно, по настилу.
С 90-х сложилось то любопытное, что некоторая часть людей принялась жить по двум паспортам - на две личности и две раздвоившиеся биографии, одна из которых находилась по одну сторону границы, другая - по другую.
С Россией граничит не Латвия, а Латгалия - это следует понимать. Ей соседствуют не латыши, а латгальцы, живущие на одноименной возвышенности, которые имеют свой собственный язык и вторым родным считают русский, которые (одна из четырех официальных административных земель) официально голосовали против присоединения Латвии к Европе, и где, как сейчас принято говорить "компактно" проживают русские староверы. Местность наказана тем, что европейские вливания не остаются ей, и безработица ввиду этого достигает 90 и более процентов. Одновременно прослеживается глухая ненависть латышей к латгальцам - не желание признавать их самородный язык за язык, а национальность за самобытную национальность. Естественно тяготение к России, а тем, что голосовали против Евросоюза, создан интересный юридический прецедент, который в благоприятных обстоятельствах позволяет этой четверти территории присоединиться к Белоруссии и России.
Здесь верховые озера, много родников, что выдавливает огромный раскинувшийся на сотни километров пласт, интересные густые еловые леса, резкая пересеченность, а для параноиков проповедующих всемирный потоп можно сказать, что находится выше даже самого параноидального сценария подтопления.
Не столь уж далеко от пересечения этих трех границ, у меня есть один любимый (не помеченный на картах) озерок на болоте. В жару всплывают и бродят по поверхности желтый карась и линь - воздуха не хватает. Там клюквенное болото и зыбун от края (кстати, был казус - лось однажды оттуда выгонял - рогами цеплял мох с грязью, бросался, да рычал медведем - понял бы его на весенний гон, но осенью?)
Раньше лосей приручали, бревна на них выволакивали и пахали, причем, что интересно, по весне отпускали в лес "погулять", но последних умельцев-знатоков война прибрала.
Но сейчас я про озерок - так вот, чтобы добраться к зеркалу, надо несколько часов поработать вилами, отбрасывая плавающие "кактусы" - расчистить коридор (потом он держится сезон - можно протиснуться). поляна - словно сейчас заселяйся (см. снимок ниже) и "варажьи" камни. Здесь нет вечернего холодного тумана - он сползает на болото. Было хозяйствование. (И что интересно, в войну, буквально в 400 метрах - малая партизанская база - схут - это я о сложности участка, насколько его считали надежным). Хутор сожгли, но жизнь не убили. На озерке зеркало осталось примерно процентов 20, и все уменьшается - кактус наседает. А когда здесь было хозяйствование, мудрое, удобное ввиду особого микроклимата, прикрытое лесным хребтом, озером и болотом (оттягивали заморозки с огорода), речушка как транспортная артерия, да связь с другими озерами (правда, протиснуться возможно было только на камье-долбянке - смотри в разделе), так вот озерок этот был чист по одной причине - тем кактусом кормили свиней, рубили его на хряпу. И рыбы понятно было на порядок больше. Скоро (ее каких-то лет 20) быть ему тухлым, и рыба пропадет. Линь ладно, он везде, а желтого карася жалко - сегодня все реже встретишь (и сушеный сладкий, линя сушить смысла нет).
Речь о разрушении полезных взаимосвязей. Перестали приручать лося - стали его больше бить (хотя мясо у него, скажем, не очень, и много больше пользы, особо зимой, было от живого - проходимость уникальная), так и он стал воспринимать человека как врага, перестал приходить и есть морковь с рук. Анастасиевцы грезят жить в миру с медведем, а следовало бы с лосем, и что взять с городского засоренного разума, где даже хорошее выдвигается на лживой основе! И это лучшие, кто в самом деле решился на поступок...
Неужели и выживанию нужна религиозная идея, чтобы вырвать из капкана, что вот-вот захлопнется? Но опять же, сорвали в кучу - забор к забору, из тех, кто легко программируется, просто программу в них заложили экологическую (но нельзя говорить о полной экологии мозгов). Варажники - индивидуалисты, Община держалось на основе общей земли и обычаев, а исключительность подогревалась и поддерживалась Атавитами на почве уроков, сложных исполнению и недоступных пониманию их красоты и необходимости для чужака. Но не все варажники, не все даже и порубежники, хотя жили в порубежье (не идеализирую - были к примеру - наследные коробейники и "погорельцы" - странно ли, что средь них и черпали предателей немцы? что именно они шли в полицаи?) В здешних местах представить было невозможно, чтобы ставить изгородь от человека, а не скотины, или что избу надо на замок, а не подпереть палочкой - знаком, что хозяев нет. Впрочем, у меня и сейчас так...
Продолжу. Рыбы на озерах до войны было много-много больше. Почему? Да просто потому, что перестали ловить (!) Деревни, которые столетиями ловили рыбу, исчезли. Ловили бреднями, а на праздники неводом, деля рыбу на всех. Озера (берега) не зарастали, не успевали, бредни и невода поднимали бузу до песка, отлавливали крупняк, поднятое долго служило кормом молодняку, быстрее нарастал, набирал массы, сейчас это дело затягивается на годы. Еще некоторыми озерами стал нарастать донный мох - выжирать кислород, ранее его обрывали неводом. Рыбешка стала - что люди. Неказистая.
Нарушен естественный процесс - вековой уклад жизни.