Страница 5 из 12
– Тогда на сей раз сыграем по-крупному, а? – предложил он, когда крысы вернулись. – И чтоб пищали, строили людям рожи и гадили по полной, идет?
– Мы думаем, что гадить повсюду, на самом деле… – начал было Фасоль Опасно-для-Жизни, но Персики откашлялась, и Фасоль поспешно добавил: – Ну ладно, раз уж это в последний раз…
– Я гадил на все, что подвернется, едва из гнезда выбрался, – заявил Гуляш. – А теперь мне говорят, это неправильно. Если это все от лишних мыслей, так я рад, что думать не привык.
– Что ж, давайте всех изумим! – возгласил Морис. – Крысы? Эти люди полагают, будто видели в городе крыс? После того как здесь побываем мы, они легенды складывать будут!
Глава 2
В Мохнатой лощинке у мистера Зайки было много-много друзей. Но самым лучшим другом мистера Зайки была еда.
А план был таков.
Хороший план, между прочим. Даже крысы, даже сама Персики поневоле признавали, что до сих пор план срабатывал.
Про нашествия крыс слыхали все. Из уст в уста передавались удивительные рассказы о дудочниках-крысоловах, которые зарабатывают тем, что ходят из города в город, помогая избавиться от очередного крысиного нашествия. Конечно, нашествия бывают не только крысиные – случаются нашествия баянистов, или рыбы, или кирпичей на веревочке, – но про крыс знает любой, кого ни спроси.
Вот, в сущности, и все. Для нашествия много крыс не требуется, если они свое дело знают. Одна-единственная крыса, которая выскакивает то здесь, то там, пронзительно пищит, купается в свежих сливках и гадит в муку, – сама по себе нашествие.
И уже через пару дней просто диву даешься, как люди радуются глуповатому парнишке с волшебной крысиной дудочкой. А уж как изумляются, когда крысы выскакивают из всех нор и следуют за парнишкой прочь из города! В изумлении своем люди даже не задумываются о том, что крыс-то этих всего лишь несколько сотен.
То-то изумились бы люди, если бы однажды обнаружили, что за городом, в кустах, крысы и дудочник встречаются с котом и торжественно пересчитывают выручку…
Когда Морис с парнишкой вошли в Дрянь-Блинцбург, город еще только просыпался. Никто им не докучал, хотя Морис явно вызывал у людей интерес. Но его это не смущало. Он и сам знает, какой он интересный. Да коты всегда ведут себя так, словно весь город принадлежит им, а глуповатых мальчишек в мире полным-полно, на что сдался еще один такой?
Сегодня, по-видимому, выдался ярмарочный день, вот только лотки и прилавки можно было пересчитать по пальцам, и продавался на них, по большей части, ну всякий хлам. Старые горшки и сковородки, поношенные башмаки… то, что продают обычно люди, когда у них совсем нет денег.
Вдоволь попутешествовав по другим городам, Морис насмотрелся на разные ярмарки и знал, как они устроены.
– Толстухи должны продавать кур, – объяснял он. – А еще повсюду должны торговать сластями для малышни и всякими ленточками. Акробаты и клоуны тоже нужны. И жонглирующие хорьками трюкачи, если повезет.
– Но тут вообще ничего такого нет. Да и купить почти нечего, по всему судя, – отметил парнишка. – Морис, ты вроде бы говорил, что это богатый город.
– Ну, он выглядел богатым, – защищался Морис. – Все эти обширные поля в долине и корабли на реке… поневоле подумаешь, тут улицы золотом вымощены!
Парнишка поднял глаза.
– Занятно, – проговорил он.
– Что такое?
– Люди выглядят бедно, – объяснил он. – А вот дома – богато.
И в самом деле так. Не то чтобы Морис разбирался в архитектуре, но деревянные дома были покрыты ажурной резьбой и аккуратно покрашены. И тут кот заметил кое-что еще. Ничего аккуратного не было в объявлении, приколоченном гвоздями к ближайшей стене.
Объявление гласило:
Принимаются МЕРТВЫЕ крысы!
50 ПЕНСОВ ЗА ХВОСТ!
ОБРАЩАТЬСЯ К КРЫСОЛОВАМ ЧЕРЕЗ РАТУШУ
Парнишка вытаращился на объявление.
– Похоже, им тут и впрямь не терпится избавиться от крыс, – весело заявил Морис.
– Никто и никогда не предлагал такого вознаграждения: полдоллара за хвост! – воскликнул парнишка.
– А я говорил, что тут мы знатный куш сорвем, – откликнулся Морис. – Недели не пройдет, как мы в золоте купаться будем!
– А что такое ура-туша? – с сомнением спросил парнишка. – Там крысиные туши принимают на ура, да? И почему на тебя все пялятся во все глаза?
– Я очень красивый кот, – с достоинством отозвался Морис. Но про себя он и сам слегка удивлялся. Люди подталкивали друг друга локтем и указывали на него пальцем. – Можно подумать, они впервые живого кота видят, – пробормотал он, внимательно рассматривая внушительное здание по другую сторону улицы: большое, квадратное; вокруг толпились люди, а вывеска гласила: «РАТУША». – Ратуша – это… так называется городской муниципалитет или мэрия. Крысиные туши тут ни при чем, хотя звучит забавно.
– Морис, сколько ж умных слов ты знаешь! – восхитился парнишка.
– Порою сам себе изумляюсь, – откликнулся кот.
Перед огромной распахнутой дверью выстроилась длинная очередь. Другие люди, по-видимому получившие то, за чем стояли, по одному и двое выходили из соседней двери. Все они несли буханки хлеба.
– Может, нам тоже встать в очередь? – предложил парнишка.
– Думаю, не стоит, – осторожно отозвался Морис.
– Но почему нет?
– Видишь вон тех амбалов у двери? Похоже, это стражники. И дубинки у них о-го-го какие. И каждый предъявляет им на входе какую-то бумажку. Мне это все ох не нравится, – объяснил Морис. – Очень похоже на правительство в действии.
– Но мы же ничего дурного не сделали, – запротестовал парнишка. – Во всяком случае, здесь.
– С правительствами всегда надо держать ухо востро. Ты посиди здесь, малыш. Я пойду погляжу.
И Морис вальяжно прошествовал в здание. Люди и впрямь пялились на него во все глаза, но, по-видимому, в городе, осажденном крысами, коты были в почете. Какой-то человек попытался было подхватить его на руки, но потерял всякий интерес, когда Морис развернулся и полоснул его когтями по руке.
Очередь, змеясь, втягивалась в просторный зал и проходила мимо длинного стола на козлах. Там каждый предъявлял свою бумаженцию двум женщинам при огромном подносе с хлебом и получал буханку-другую. Затем люди переходили к раздатчику при чане с колбасами, но колбасы получали существенно меньше, чем хлеба.
За всем этим надзирал, время от времени заговаривая с кем-нибудь из раздатчиков, мэр. Морис сразу его узнал – по золотой цепи на шее. За все время своей работы с крысами Морис перевидал много мэров. Этот заметно отличался от всех прочих: низенький, весь какой-то озабоченный, с лысиной, которую пытался прикрыть тремя жалкими волосинками. И куда более тощий, нежели все прочие мэры на памяти Мориса. Похоже, этот – бочка отнюдь не сорокаведерная.
Стало быть… стало быть, в городе нехватка еды, подумал Морис. Еду приходится нормировать. Похоже, дудочник в любой момент понадобится. Как мы вовремя – вот уж свезло так свезло!
И Морис снова вышел из здания, на сей раз ускорив шаг: он как раз заслышал, как кто-то заиграл на дудочке. Ну конечно, глуповатый парнишка, кто ж еще. Парнишка положил перед собою кепку и уже собрал несколько монеток. Очередь изогнулась полукругом, так, чтобы лучше слышать, – и двое-трое детишек помладше пустились в пляс.
Морис был экспертом только по части кошачьего пения, которое сводится к тому, что ты стоишь в двух дюймах от других котов и орешь на них, пока у них не сдадут нервы. Человеческая музыка всегда казалась ему водянистой и жиденькой. Но люди, заслышав парнишкину музыку, принимались притоптывать в такт. И даже заулыбались ненадолго.
Морис дождался, чтобы парнишка доиграл свою песенку. И, пока очередь аплодировала, крадучись зашел парнишке за спину, потерся о его ноги и прошипел: