Темный шепот

Ее глаза снова вернули привычный цвет, золотистый с серыми искорками, но взгляд был совершенно пустым и отстраненным. Видимо, шок от содеянного поверг ее разум в оцепенение. Лицо тоже ничего не выражало. Она так побледнела, что под кожей проступили голубые вены. Она дрожала, раскачиваясь из стороны в сторону, что-то бессвязно бормоча себе под нос. Что за черт?

Охотник назвал ее чудовищем. Сабин ему не поверил. Тогда.

Он вошел в камеру, не вполне осознавая, что делает. Знал только, что не может оставить ее в таком состоянии и не может запереть ее в камере. Во-первых, она не причинила вреда его друзьям. Во-вторых, с ее скоростью передвижения она могла сбежать до того, как опустится стекло камеры, и жестоко наказать его за нарушенное слово.

– Сабин, дружище, – мрачно сказал Гидеон, – ты ведь не хочешь как следует подумать, стоит ли тебе туда входить. На этот раз охотник солгал.

На этот раз. Попробуй еще раз.

– Ты знаешь, что тут происходит?

– Нет. – Это значит «да». – Она не гарпия, отродье Люцифера, который не расхаживал целый год по земле. Я никогда не имел с ними дела прежде и не знаю, что они могут убить целую армию бессмертных за считаные секунды.

Гидеон не мог произнести ни единого слова правды, не обрекая себя на страшные муки. Сабин знал – все, что сказал его друг, – ложь. Следовательно, воину уже приходилось встречать гарпий, и он явно знал, на что они способны. Гарпии были порождением Люцифера, и им ничего не стоило прикончить даже такого смельчака, как он сам.

– Когда? – уточнил он.

Гидеон понял, что Сабин имеет в виду.

– Помнишь, когда я не был в плену?

Ах да. Когда-то Гидеону довелось провести три мучительных месяца в лапах охотников.

– Одна из них не разнесла весь лагерь еще до того, как прозвучал сигнал тревоги. Она никого не убила, и оставшиеся в живых охотники не провели несколько следующих дней, проклиная все их племя.

– Погоди. Гарпия? Нет, это вряд ли. Она не уродлива. – Эту глубокую мысль изрек Страйдер, любивший объяснять то, что и без того было очевидно. – Как она может быть гарпией?

– Всем известно, что мифы смертных часто не имеют ничего общего с реальностью. То, что в большинстве легенд говорится об отталкивающем облике гарпий, не значит, что они в самом деле уродливы. А теперь все вон. – Сабин отшвырнул оружие. – Я сам с ней разберусь.

Раздались протестующие выкрики.

– Со мной все будет хорошо.

По крайней мере, он на это надеялся.

«Ты ведь можешь пострадать…»

«О, заткнись».

– Она…

– Пойдет с нами, – сказал он, обрывая Мэддокса на полуслове. Он не мог оставить ее здесь. Она была слишком ценным оружием – оружием, которое могло быть использовано против него… или им самим. Да, подумал он, его глаза расширились. Да, конечно. – И мы оставим ее в живых.

– Черт, нет, – сказал Мэддокс. – Я не желаю, чтобы гарпия болталась рядом с Эшлин.

– Ты же видел, что она может…

Теперь уже Мэддокс прервал его:

– Вот именно, видел, именно поэтому и не хочу, чтобы она приближалась к моей беременной женщине. Гарпия останется здесь.

Вот еще одна причина держаться подальше от любви. Она смягчает сердца даже самых закаленных бойцов.

– Она ненавидит этих людей так же сильно, как и мы. Она может помочь нам.

Мэддокс был неумолим.

– Нет.

– Я буду отвечать за нее и позабочусь, чтобы она держала свои когти и клыки при себе.

По крайней мере, он надеялся на это.

– Ты хочешь ее, значит, она твоя, – сказал Страйдер, всегда занимавший его сторону. Славный парень. – Мэддокс согласится, ты ведь никогда не заставлял Эшлин ходить в город и подслушивать разговоры охотников, как бы тебе этого ни хотелось.

Прищурившись, Мэддокс скрипнул зубами.

– Мы должны усмирить ее.

– Нет. Я справлюсь с ней.

Сабину невыносима была мысль о том, что кто-то другой коснется Гвен. Он убеждал себя, что ее, вероятно, мучили, применяя самые устрашающие пытки, и поэтому она может броситься на любого, кто дотронется до нее, но…

Но он знал, что это всего лишь отговорки. Его влекло к ней, а увлеченный мужчина не в силах подавить инстинкт собственника. Даже если этот мужчина зарекся иметь дело с женщинами.

Камео приблизилась к нему, ее внимание было приковано к девушке.

– Пусть Парис займется ею. Он знает, как поладить с самыми кровожадными женщинами. В отличие от тебя. Нам ведь нужно, чтобы она была в хорошем настроении.

Парис, который мог соблазнить любую женщину, смертную и бессмертную? Парис, которому секс нужен был для выживания? Сабин стиснул зубы, его воображение услужливо нарисовало ему пару. Обнаженные тела переплетены, пальцы воина тонут в водопаде волос гарпии, ее лицо излучает блаженство.

Наверное, для девушки так было бы лучше. Вероятно, для всех них было бы лучше так, как сказала Камео. Гарпия с большей охотой поможет им уничтожить охотников, если будет сражаться рядом со своим любовником, а Сабин был решительно настроен привлечь ее на свою сторону. Парис, разумеется, разделит с ней ложе лишь однажды, а потом будет обманывать ее, ведь ради выживания ему нужно постоянно менять женщин. Она разозлится и переметнется к охотникам. Плохая идея, решил он, и не только потому, что ему хотелось так думать.

– Дай мне… пять минут. Если она убьет меня, пусть Парис попытает счастья, – сухо произнес Сабин.

– По крайней мере, позволь Парису погрузить ее в сон, как он сделал с остальными, – настаивала Камео.

Сабин покачал головой:

– Если она проснется слишком рано, испугается и может напасть. Я должен войти к ней в доверие. А теперь уходите. Мне нужно поговорить с ней.

Пауза. Шарканье ног, куда более шумное, чем раньше, ведь сейчас воины несли на руках женщин. И вот он остался наедине с рыжей. Или, вернее, с рыжеватой блондинкой, если так называется цвет ее волос. Она сидела, скорчившись, и бормотала что-то, не выпуская из рук чертову трахею.

«Ты такая плохая девочка, да? – вкрадчиво сказал демон, вбрасывая слова прямо в разум гарпии. – Ты ведь знаешь, что делают с плохими девочками, не так ли?»

«Оставь ее в покое. Пожалуйста, – взмолился Сабин. – Она убила нашего врага, теперь он не сможет отправиться на поиски… и найти… ларец».

При слове «ларец» демон Сомнения издал пронзительный крик. Тысячу лет он провел во тьме ларца Пандоры и не хотел возвращаться туда. Он сделал бы что угодно, лишь бы избежать этого.

Сабин уже не мог существовать без своего демона. Демон стал его неотъемлемой частью, и хотя Сабин иногда с трудом терпел его выходки, он скорее пожертвовал бы легким, чем отдал демона. По крайней мере, легкое он мог себе отрастить.

«Ты можешь помолчать всего несколько минут? – попросил он. – Пожалуйста».

«Ладно».

Удовлетворившись этим обещанием, Сабин вошел в камеру и склонился к девушке, заглядывая ей в глаза.

– Мне жаль, мне так жаль, – монотонно проговорила она, словно ощутив его присутствие. Она не посмотрела ему в лицо, просто сидела, глядя перед собой невидящими глазами. – Я убила тебя?

– Нет, нет, я в порядке. – Бедняжка явно не осознавала, что она сделала и что говорит. – Ты все сделала правильно, плохого человека больше нет.

– Плохая. Да, я очень, очень плохая. – Руки ее теснее обхватили колени.

– Нет, это он был плохим. – Сабин медленно протянул руку. – Позволь мне помочь тебе. Хорошо? – Он положил ладонь на ее пальцы, разжимая их. Окровавленные останки выпали. Подхватив их, Сабин швырнул за спину, подальше от нее. – Так ведь лучше?

К счастью, его прикосновение не вызвало у девушки очередной приступ ярости. Она лишь глубоко вздохнула.

– Как тебя зовут? – спросил он.

– Ч-что?

Очень медленно он отвел прядь волос от ее лица и заправил за ухо. Девушка потянулась к нему, прижалась щекой к его ладони. Он не отвел руку, наслаждаясь шелковистой нежностью ее кожи и сознавая в глубине души, что ступает по тонкому льду. Поощрять влечение, жаждать большего означало обречь ее на страдания, как Дарлу. Но он не отстранился, даже когда она схватила его руку и прижала ее к своей голове, желая, чтобы он ее погладил. Он провел рукой по ее волосам, и она едва не замурлыкала от удовольствия.