Страница 8 из 10
Вокруг нее образовалось голубое свечение — ярче, чем то, что исходило от Засиана. Вся комната наполнилась его волнами, словно лазурью неба.
Алю запнулась, пораженная. Сердце стучало, как сумасшедшее. Но ей удалось вовремя прийти в себя и продолжить заклинание, не дав магии угаснуть.
Камбион отступал и уворачивался, уклоняясь от ударов искаженного Микуса, и постепенно приблизился к Алиизсе.
«Вот и прекрасно», — подумала она, бросаясь вперед и завершая заклятье.
Клетка, мерцающий барьер из ярко-синих полос, окружил Микуса-Мишика. Алиисза очень надеялась, что это удержит тварь на месте.
…Резкая боль в животе заставила алю согнуться.
Микус ревел от ярости и пытался вырваться. Он колотил по барьеру ногами и оружием, но напрасно. Наконец застыл на месте, закрыл глаза и сконцентрировался. На лице проступил пот. Алиизса чувствовала, как ангел пытается определить возможности магии, вплетенной в решетку. Она ощущала его попытки переместиться, убраться подальше отсюда — на другой край вселенной, например.
Но клетка крепко держала Микуса, и ангел, поняв, что оказался в ловушке, издал вопль и бросился на прутья.
Каанир, стоявший рядом с Алиизсой, то и дело переводил взгляд с ужасного существа в клетке на алю.
— Что ты сделала? — спросил он. — Тебе плохо?
Она покачала головой, чувствуя, как боль отступает — а вместе с ней исчезает и странное голубое свечение. Полудемон выпрямилась, пытаясь скрыть гримасу.
— Да все в порядке. Ничего не случилось, — солгала женщина. — Это с магией творится что-то странное с тех пор, как…
Не договорив, алю покачала головой, пытаясь отогнать пришедшую на ум мысль.
— Только вот я не помню, чтобы ты раньше прибегала к подобному трюку, — тихо сказал Каанир. — И я же видел, что тебе было больно. Что все это значит?
Алиизса кончиками пальцев дотронулась до губ Каанира.
— Тс-с… Я сказала, все в порядке, — ответила она с легкой улыбкой. — Просто переволновалась. Полагаю, мы с тобой вместе достаточно долго, чтобы ты мог себе уяснить раз и навсегда: я неистощима на новые фокусы.
Камбион еще какое-то время смотрел на нее, потом пожал плечами и принялся изучать клетку.
Она не хотела, чтобы он заметил беспокойства на ее лице — и он не заметил. Но сама алю не могла не встревожиться.
«Во имя Девяти Кругов, что со мной происходит?» — размышляла она.
Ошига не останавливался, и Эйрвин летела все выше и выше вслед за архонтом-глашатаем — над бесконечными склонами горы Целестия, сквозь новые и новые слои облаков, возникающих всякий раз, как одна область сменялась другой, с еще большим наклоном.
Прежде ангел никогда не приближалась к этому величественному пику и даже не подозревала, как невероятно он огромен. И, когда они остановились на отдых на небольшом тропическом острове с прекрасным пляжем, где на белый песок ложилась тень пальм, Эйрвин спросила, какова же реальная площадь этой горы. Но Ошига заверил, что они движутся между слоями по кратчайшему пути и прибудут в Венью в самое ближайшее время.
Они пошли еще сквозь один толстый слой облаков, и Эйрвин задрожала, погрузившись в их сырой холодный туман. Она старалась только не отстать от проводника, памятуя его предостережение, что, потерявшись, она может блуждать по этому небесному королевству до скончания времен. И женщина боялась упустить архонта из виду.
Облака закончились неожиданно, и Эйрвин увидела под собой, далеко внизу, бескрайние зеленые поля. Ошига вел ее над краем лесного массива, затем — вдоль береговой линии огромного синего озера. Ангел, когда могла, бросала взгляд вниз, в чистую воду, рассматривая необычные фигуры, лежащие на дне.
«Там же морские раковины! — поняла она. — И какие огромные!»
От здравомыслящей Эйрвин ускользало, зачем нужны морские раковины в горном озере, и, размышляя об этой прихоти архонта, здешнего правителя, она лишь пожала плечами.
Ошига изменил курс. Теперь он пикировал к воде. Озадаченная Эйрвин последовала за ним, отметив, что он движется по траектории, угол которой упирается в глубокую расщелину на дне. И… Возможно, показалось? Но нет, зрение не обманывало ее! Там, в этой расщелине, что-то слабо светилось.
Эйрвин сделала глубокий вдох и погрузилась в кристально чистую воду, ожидая, что озеро, образованное таянием ледников, обожжет холодом. К ее изумлению, холодно не было.
Ангел было попыталась плыть, но Ошига, расправив крылья, мчался сквозь воду с невероятной скоростью. Пожав плечами, Эйрвин последовала его примеру — просто чтобы не отстать.
И не ощутила никакой разницы — она словно по-прежнему скользила в воздухе.
— Оставьте страхи. Вы не утонете, — обернулся Ошига, когда они спустились глубже. — Вы гость Эратеола. Он сделал наш путь намного приятнее.
Эйрвин, чувствуя боль в груди, выдохнула и с удивлением отметила, что не видит пузырьков воздуха. Она осторожно сделала вдох — и не захлебнулась. «Как это удивительно и странно», — подумала она, начав дышать под водой.
По мере того, как падающий сверху свет мерк, свечение снизу усиливалось. Эйрвин обнаружила, что очень хорошо видит уходящий вниз путь. Иной раз на пути попадались рыбьи стайки, и тогда можно было наблюдать, как снуют вокруг рыбки, мелькая серебристыми вспышками.
Вскоре путешественники достигли дна, и Эйрвин обнаружила себя стоящей перед тяжеловесным сооружением из огромных морских раковин. Оно возвышалось над ней, как величественный замок. Дэв видела, что свечение исходит изнутри, сквозь окна и дверные проемы, которыми изобиловало здание.
Ошига подвел свою спутницу к высоким воротам из гигантских ракушечных створок. Во взмахе расправил свои, похожие на ангельские, крылья и решительно направился к входу. Створки распахнулись, и Эйрвин прошла меж ними за своим проводником в длинный коридор. Врата сразу сомкнулись за их спинами, а путники оказались в абсолютно сухом коридоре — и сами остались сухими.
— Какое увлекательное путешествие! — произнесла Эйрвин с улыбкой. — Не каждый день предоставляется возможность летать под водой.
— Как я уже говорил, — ответил Ошига, — Эратеол приветствует вас и желает облегчить путь. Идемте.
И он повел свою спутницу в глубь замка.
Эйрвин следовала за ним через коридоры, проходы и комнаты, удивляясь их убранству. Стены — кроме той, что всю занимали книжные шкафы — были из гладкого белого камня (возможно, мрамора), покрытого барельефами искусной работы, представлявшими различные истории: действие, изображенное на одном, текло беспрерывно и переходило к следующему. Скульптуры из изысканного коралла, покрытые нежной, золотой и серебряной, филигранью. Или полированное дерево, кость и камень… Они прерывали эти графические рассказы, в то время как драпри из богатых гобеленов разделяли большие помещения на меньшие, камерные и уютные. Роскошные диваны, столики и коврики довершали меблировку, и все вокруг сияло теплым, слабым янтарным светом, успокаивающим и шедшим, казалось, ниоткуда и сразу отовсюду.
Но Эйрвин почти не обращала внимания на обстановку. Ее полностью пленило изобилие книг, находящихся здесь.
В большой овальной комнате, одной из многих, через которые они проходили, женщина остановилась, благоговейно глядя на ряды томов, свитков и табличек: в больших книжных шкафах от пола до потолка — в тех, что тянулись вдоль стен, и в тех, что стояли рядами в центре комнаты.
— Так много… — вздохнула ангел с невольным смущением, сделав несколько шагов вдоль этого изобилия. — Я никогда не видела так много книг!
— И вы сможете прочесть их, если захотите, — сказал Ошига, взяв Эйрвин за руку и осторожно потянув за собой. — Но сначала необходимо встретиться с Провидцем. Он желает говорить с вами.
Дрожа от восторга, ангел последовала за архонтом к створкам вторых врат. «Даже будучи бессмертной, — думала она, — я никогда не смогу все это прочесть». Следуя за Ошигой, она размышляла о стопках книг и о том, какой это роскошный, надежный и уютный дом.