Страница 22 из 57
Этот комплекс из пяти высоток на главной улице города стал первой достопримечательностью Фриско, куда Уайт привел только-только приехавшую невесту, благо квартиру жених снимал в доме через дорогу. Феликс с гордостью водил любимую по эскалаторам и залам, в которых светились витрины, проводились выставки современного искусства, били вверх подсвеченные фонтаны, даже с золотыми рыбками в бассейнах, струилась тихая приятная музыка и сновали вверх-вниз прозрачные кабины лифтов, похожие, видимо, на батискаф Наутилуса.
Один из таких лифтов довез их до семнадцатого этажа, в бар с круглыми стеклянными стенами. Когда парочка устроилась у такой стены, у Дины слегка закружилась голова. Феликс усмехнулся и, выставив вперед указательный палец, провозгласил: - А все-таки она вертится!
- То есть? - не поняла невеста.
- Мы вращаемся вместе с залом! - торжественно объявил жених.
Дина посмотрела в окно. Вид на улицу сверху медленно менялся. Откуда-то сбоку на них наползал знаменитый Бэй-бридж.
Теперь она ясно вспомнила тот полный надежд день. И волшебный, восхитительный запах из тихой аллейки, огибавшей здание. Запах перемешанной с коричневым сахаром корицы, ванили, сдобы, какао, кленового сиропа... Боже, какой только вкуснятины не обнаруживалось в этом запахе! Ноги сами остановили девушку у пахучей двери, из которой как раз выходил парень с бумажной тарелкой, а на той - груда из круглых оладий, облитых тем самым сиропом и покрытых горкой взбитых сливок, да еще с клубничным вареньем.
Феликс взглянул на жену, в молчаливой мольбе заломившую руки, и вдруг понял: - Ладно, - величественно произнес он. - Малыш просит?
Дина закивала, и они вошли. Через минуту у нее в руках красовалась такая же тарелка, а на глазах - счастливые слезы.
Порция казалась огромной, и каждый из круглых слоев хотелось смаковать, подолгу держа во рту, чтоб не упустить ни одной капли вкусового блаженства.
- Смотри, как надо, - сказал Уайт, обеими руками подтягивая к своей груди все это пахучее пышное счастье.
Помогая себе ножом, он по-хозяйски вонзил вилку, поместив на ней все слои вместе, аккуратно, во всю высоту, вырезал из круга уголок, вроде торта, и весь отправил к себе в широко разверзнутую пасть.
Дина во все глаза смотрела ему в рот. Дракула в ней почуял запах свежей крови и оскалился.
- На, теперь ты! - Муж оттолкнул тарелку к Дине, и девушка послушно стала отрезать такими же сегментиками и, обжигая губы, заглатывать, почти не жуя и, конечно, уже ничего не смакуя. Безусловно, было вкусно, но ей все казалось, вот-вот он снова отнимет, и теперь уже все.
Феликс ничего больше не отбирал, но смотрел на жену, и в его взгляде явственно ощущалось даже не удивление, а изумление, к которому потихоньку подмешивалось брезгливое презрение. Угадывалось, что с каждым жевательным движением ее губ, его отвращение будет расти. Дина поняла: при муже лучше больше не есть.
Оладьи со всеми своими начинками и прикрасами камнем легли на дно желудка, а во рту остался приторный привкус жирной сладости, заглушить который могли только соленые оливки, фаршированные чесноком. Просить же еще какой-нибудь еды у мужа казалось Дине самоубийством, лучше перетерпеть, оставит же он, в конце концов, ее одну.
Она покорно брела за ним в магазин для беременных, а там безучастно рассматривала вещи, снятые им с вешалок, прикладывала к себе, примеряла то, что он считал нужным, и ей были совершенно безразличны его покупки. Живот вспучился под диафрагмой и стал совершенно твердым, но девушка понимала: это не ребенок, в зеркале, во всяком случае, ничего похожего не отражалось.
Они отобрали две пары штанов на широкой резинке, несколько пар просторных трусиков, два лифчика с застежкой спереди для кормления и кучу малу расширенных на животе блуз, кофточек, кардиганов, свитеров - все из хлопка, шерсти, батиста и шелка, все мягкое, комфортное и приятное на ощупь.
- Моя жена не должна ни в чем нуждаться, - провозгласил Феликс. - Остальное докупим по мере необходимости, а малышу уже в самом конце: вдруг там двойня.
Феликс проводил супругу домой, затащил кульки и пошел собираться.
Дождавшись заветного момента, когда муж, оставив жену наедине со всей библиотекой от гинекологии, убрался на работу, Дина, озираясь, как шпионка, отправилась куда поближе: в мексиканский на углу.
Заведение это нагло испускало запах жареного лука, смешанного с тушеными томатами, на всю улицу. Молодая женщина, еще раз воровато оглянувшись, нырнула в прохладу помещения. В голове мелькнуло: "Хорошо, у меня неучтенная заначка, могу покупать себе еду", и ни одного разу, если уж решилась на "подвиг", не пришла мысль о здоровом питании.
Дина беспокойно оглянулась на дверь, никто с упреками не преследовал, зато подскочил долговязый, смуглый худощавый официант. Он стал жестами приглашать гостью к столу, и усадив, выложил перед ней красочную карту меню, затем предложил напитки. Дина попросила стакан воды с лимоном. Где-то подспудно возникла в голове кока-кола, но легко испарилась. Пока.
Воду принес уже другой официант. Третий поставил на стол миску с чипсами и глубокое блюдце с сальсой.
Дракула обнажил клыки.
Чипс был хрусткий, жирный и горячий. Хотелось запустить всю руку в самую середину этих аппетитных треугольников, набрать полный рот и захрумкать, быстро и звучно. Дина так и сделала. Сальса, правда, чересчур перчила, но и без нее вполне можно было обойтись. Сухой угол больно царапнул кожу, не смертельно, - подумала девушка и продолжала трещать до отказа набитым ртом. Миска очень скоро опустела, но тут принесли фаиту.
Та, вполне оправдывая свое название, шипела на блюде. Даже издалека чувствовался жар, буквально исходивший от еды. Желудок отозвался стремительным всплеском готового к работе сока.
Какой смысл терять время, заворачивать в лепешку все это великолепие и лишь потом откусывать, когда можно оторвать кусочек восхитительной кукурузной тортиллы, обмакнуть в изумительный жгучий соус, одновременно прихватывая ею бесподобную фасолевую массу... А на вилку нацепить кусочек вкуснейшей курицы... Это тебе не безвкусное ватное месиво из здорового сэндвича... Ах, как шкворчит, так и просится в рот... Вместе с серпантинкой луковички и кубиком перца... И впиться зубами... Боже, как замечательно! Ладно, так и быть, со всей этой вкуснятиной не повредит и немного салата, не обычные, надоевшие до чертиков зеленые листики, а помидорчик, огурчик, лучок, - настоящий домашний деревенский салат, только все нарезано мельче, да тут же еще и капуста, ну хоть не листья, а нашинкованная, похожая на квашеную... Потом еще пойти купить бутылку кефира и какой-нибудь сдобы... Нет, мороженое!
Тарелка опустела в считанные минуты. Не веря сама себе, Дина обнаружила, что смела все и даже подтерла остатками лепешки последние капли соуса. Ужас, как неловко и стыдно, но уже не исправишь.
Официант подскочил с новой картой меню: десертов числилось несколько, в том числе и мороженое. Господи, а это что? Как можно жарить мороженое, не картофель все-таки, но вот же оно, родимое, так и значилось: жареное мороженое, - и она заказала это сладкое чудо. Трудно, конечно, продраться сквозь гору взбитых сливок, с традиционной черешенкой на самой верхотуре башни, но зато там, внутри горячего сладкого шара из обжаренного коржа, устланного растопленным шоколадом, таился действительно самый настоящий ванильно-сливочный пломбир.
Дина запускала в рот одну ложку за другой. Было слишком много и слишком резко. Что-то в содержимом зацепило какой-то нерв во рту. Дина почувствовала слезу, скатившуюся по щеке. Конечно, давно надо было остановиться, но даже на секунду прервать движение руки, зачерпывавшей, а затем совавшей в рот чудесную, похожую на пыточную, жгучую от холода и одновременно жара изумительную массу, не представлялось возможным, и девушка вперемешку со слезами продолжала глотать вкуснейшую отраву, пока не умяла всю, до последней капли.