Порочный круг

Опять эти вежливые, ничего не значащие слова. Ну почему он так неизменно учтив, безразличен, словно она не достойна воистину сильных эмоций, и под этой маской, надетой специально для нее, кроется лишь равнодушие постороннего? Подлинные боль и страсть… все это предназначалось другой. Ив чувствовала себя обманутой и одураченной — почему ей приходится довольствоваться манекеном вместо мужа, когда истинная душа Брента навеки закрыта для нее?

— Не нужна мне эта чертова выпивка! Я хочу поговорить с тобой!

Брент невозмутимо выключил музыку и взглянул на жену.

— Будь по-твоему, Ив. Потолкуем. О чем ты хотела поговорить со мной?

— О Сил, вот о ком! Сильвия. Та женщина, которую ты все время звал в бреду!

Она стояла достаточно близко, чтобы ощутить, как напрягся Брент. Глаза его зловеще сузились.

— Кто-кто?

— Не притворяйся, Брент! Ты непрерывно повторял ее имя! День и ночь! Я требую ответа, черт возьми!

— Кончай, Ив! — предостерегающе бросил Брент, но она уже неслась очертя голову, словно с крутой горы.

— Ну нет, не выйдет! Я желаю знать, Брент!

Ив понимала, что ведет себя, как базарная баба, но в эту минуту ей было на все плевать. У нее по крайней мере есть душа!

Губы Брента побелели и гневно сжались.

— Ну ладно. Она была моей теткой. И первой любовницей. Я любил ее, по-настоящему любил, но стал причиной ее гибели. С тебя довольно?

На Ив неожиданно снизошло странное спокойствие.

— Расскажи о ней. И о себе. Каким ты был тогда? Неужели действительно способным любить кого-то?

— Нет! Хватит! Я не позволю рассматривать себя под микроскопом, Ив! Никому! Даже тебе! Сил была в моей жизни очень давно — оставь ее в покое. Я ведь не интересуюсь твоим Дэвидом!

— А! Наконец-то ты произнес его имя! Отчего же не расспрашивал о нем, о моих чувствах к нему? Или тебе до лампочки? Настолько плевать на меня?

— Заткнись, Ив! Что это на тебя нашло сегодня?

— Ничего особенного. Просто иногда я испытываю весьма странную потребность узнать тебя по-настоящему. Понять, какой ты на самом деле. Ты женился на мне, Брент. Почему? Ведь истинных причин ты так и не открыл, верно?

Брент встал и отошел к окну.

— Довольно с меня твоих расспросов, Ив. Я не в настроении исповедоваться. Возможно, попросту еще не готов обнажить перед тобой душу. Поэтому, если не трудно, займись чем-нибудь и не обращай на меня внимания.

— Господи! Откуда эта вечная невозмутимость? Ты всегда так чертовски благовоспитан, Брент? Хочешь показать, что и я должна следовать твоему примеру?

Ненавидя его и себя, Ив едва сдерживала готовые хлынуть слезы. Но ничего не вышло. Соленые ручьи полились по лицу, а рыдания так душили ее, что из сдавленного горла вырывались лишь судорожные всхлипы.

Брент шагнул к ней (с явной неохотой, подумала она, возненавидев его еще больше) и схватил за плечи.

— Дьявол, что мне, по-твоему, надо сделать? Я не привык видеть тебя плачущей! И не собирался требовать, чтобы ты вела себя, как я. Если тебе именно так показалось, прости. Но и я всего-навсего простой смертный. Ну а сейчас прекрати.

Однако Ив уже не могла остановиться. Наконец, кашляя и задыхаясь, она негодующе выпалила:

— Я хочу… мне надо побыть одной. Подумать… понять…

Она ступила на опасный путь. Следовало бы сдержаться, ничего не выкладывать — все равно он не поймет.

Глаза Брента яростно сверкнули, и полузабытый страх вернулся к Ив.

— Мне не совсем ясно, Ив. Ты, кажется, хочешь о чем-то допытаться или толкнуть меня на… Не терпится, чтобы тебя трахнули?

Она целую вечность не слышала от Брента подобных слов. И что-то в той манере, в какой он произнес это, — небрежно, бесцеремонно, с брезгливым пренебрежением, — ожгло ее, словно кнутом.

Ив, обезумев, бросилась на него; острые ногти прочертили кровавые борозды на смуглом лице.

Брент охнул от неожиданности и боли, но тут же столкнул Ив с дивана и завернул руки ей за спину. Пока она лежала на боку, вне себя от гнева и страха, Брент свободной рукой разорвал тонкие хлопчатобумажные шорты Ив и грубо ворвался в нее. Жесткие пальцы неумолимо сомкнулись за запястьях стальными наручниками. Под тяжестью Брента Ив упала на живот, но тут же громко вскрикнула, чувствуя, как неистово он врывается в нее. Сейчас она даже не могла пошевелиться; воздух со свистом вырывался из легких с каждым безжалостным выпадом, пронзавшим ее бьющееся тело.

— Нет! Нет! Не-е-ет! — вопила она, умирая от ненависти. Но Брента уже было не удержать, не остановить, и Ив наконец поняла это, уткнувшись лицом в жесткую циновку, смирившись с насилием. Она вскрикнула снова, когда он вышел из нее и беспощадно вторгся в другое отверстие, где до этого побывал лишь один человек — Рэндал Томас. Боль была настолько нестерпимой, что Ив надрывалась от крика, пока его пальцы не проникли в ее лоно, и неожиданно мука стала наслаждением, а Ив перестала вырываться и снова заплакала, на сей раз от возбуждения и стыда, — неужели это она способна получать столь извращенное наслаждение от подобных вещей? Ведь он использует ее, бессовестно, беспардонно, как использовали до него многие… и Дэвид…

Брент отпустил ее руки, схватил за волосы, повернул лицом к себе, едва не сломав шею. Его губы опалили мочки ее ушей, щеки и уголок рта. А потом… потом… Ив, почти теряя рассудок, ощущала лишь их тела… все, что он делал с ней… Весь мир сузился до крошечного пространства, на котором они оба то ли боролись, то ли любили друг друга.

Так вот что это значит — быть наказанной, растоптанной, подавленной…

Ив издавала нечленораздельные протестующие, сладострастные, молящие звуки, и все это длилось бесконечно, пока внезапно не оборвалось, и они растянулись на полу, измученные, потрясенные и вымотанные. Ив почему-то опять зарыдала, тихо и беспомощно.

Брент отодвинулся, и ноздри Ив пощекотал сигаретный дым. Еще минута, и он подхватил ее и отнес в постель.

— Прости, Ив, — тихо выговорил он, нарушив давящую тишину. — Я обещал, что никогда не сделаю тебе больно, и солгал. Ты смеялась над моей выдержкой, и я взбесился. Что доказывает… думаю… думаю, будет лучше, если я на время уеду. До тех пор, пока мы оба не успокоимся. Может, мне следует вернуться к людям, с которыми я общался раньше, и выяснить раз и навсегда, не соскучился ли я по прежней жизни. Вероятно, и тебе необходимо то же самое: сможешь наконец разобраться в себе, если меня не будет рядом. По-моему, тебе здесь попросту надоело, Ив, и все раздражает. Наверное, жалеешь о том, что потеряла, скучаешь без общества, карьеры, работы… Вернешься, все станет на свои места…

Ив почувствовала, как колыхнулась кровать, и поняла, что Брент встал. А она так хотела сказать ему… объяснить… оправдаться… Но слов не было, осталась только ледяная пустота. Неужели именно такая, что царила у него в душе все это время? Если это так… бедняга, бедняга Брент!

Она не хотела, чтобы он уезжал, но что могла поделать? Силы и воля иссякли.

— Я беру катер. Скорее всего обогну остров и доберусь до Коломбо. Дам о себе знать позже. Счастливо, Ив. Пойду попрощаюсь с Джеффом.

Стены падали, потолок валился на нее, дом рушился, но Ив не могла пошевелиться. Послышался стук захлопнувшейся двери, а она так и не нашла ни слов, ни энергии, чтобы пробормотать их. Почему-то ей ни с того ни с сего захотелось броситься за ним, напомнить, что он не взял с собой ни одежды, ни даже чековой книжки. Хотя какая разница? Такое уже бывало, и он всегда выходил из положения…

Но по меньшей мере у нее остался Джефф, ее мальчик с глазами Брента, только в этих ярко-голубых озерцах светились любовь, смех и юмор, а уж она позаботится о том, чтобы так и было всегда.

Из-под прикрытых век медленно катились слезы, тихие, безутешные, беспомощные. Бесконечные.

Глава 37

Позже, лежа во внутреннем дворике, рядом с бассейном, под беспощадным солнцем, Ив пыталась сообразить, что же все-таки случилось и отчего. Все развалилось так легко, мгновенно, словно карточный домик, но почему?!