Страница 5 из 58
— Шалом, как я по вам всем соскучилась!
— Может быть даже и по мне?
За её спиной стоял отец Галя и ехидно улыбался.
— О, мар Абрам, по тебе я всегда скучаю больше, чем по кому на свете, не успевала проснуться, как уже ожидала нашей новой встречи, и мечтала, когда это он вгонит в меня очередную свою острую шпильку.
Мать с сыном только снисходительно усмехнулись на шутку Веры, но Абрам добродушно улыбаясь, обнял девушку за плечи.
— Не серчай дочка, я если и подтруниваю, то не со зла, а если говорю, то без фальши.
Бойся не правдолюбцев, а лицемеров, весь вред от них исходит, а мои колючки переживёшь, без них ведь жизнь у тебя будет казаться пресной.
Хотя, я не прав, похоже, твою жизнь подсаливать не придётся, сама её солишь весьма густо.
— Абрамелэ, хватит уже нагружать девушку своей заковыристой философией, она ведь с учёбы, дороги и не к тебе приехала.
Мужчина натужно с хрипом в горле закашлял и полез в карман за сигаретами.
— Ступайте, милуйтесь, пока тяга друг к другу не пропала, а я сам помогу Гиле накрыть стол к ужину.
Вера вытащила из машины всё привезённое с собой на выходные, определила свои вещи в выделенную ей в доме комнату и, поставив на зарядку новые телефонные аппараты, пошла вслед за Галем под его любимый навес в дальний конец обширного участка, занятого под пардес.
Точно так же, как, утром накануне Гиля, она уселась в шезлонг рядом с коляской Галя и уронила голову к нему на плечо:
— Галюш, как я по тебе соскучилась, когда уже, наконец, наступит время, чтобы мы могли с тобой каждый вечер проводить вместе…
— Скоро, моя хорошая, ты же понимаешь, что наша квартира в Ришоне мне сейчас никак не подходит по профилю, поэтому надо её срочно продавать, а покупать что-нибудь на земле или в доме с лифтом.
— Ну, и что, когда что-нибудь сдвинется с мёртвой точки?
— На следующей неделе, моя хорошая, дадим маклерам распоряжение искать нам подходящих покупателей.
Вера двумя руками обняла Галя за шею и своими губами отыскала его приоткрытые для поцелуя губы.
Они надолго слились в горячем поцелуе, шаловливо переплетаясь сладкими языками.
Вера почувствовала, как рука парня приподняла кофточку и проникла под бюстгальтер и жадно стала сжимать, гладить и щекотать грудь иногда причиняя ей лёгкую боль, а затем, приподняла тяжёлую пышную вазу, и стала нежно пощипывать сосок.
Вера застонала.
— Галюш, я больше не могу, находясь рядом с тобой сдерживать себя, как ты смотришь на то, чтобы сегодня ночью я тихонько прокралась в твою комнату?
— А зачем красться, просто оставайся в моей спальне, у нас же через два месяца свадьба.
Веруш, у меня ведь родители не датишные (верующие), а вполне современные люди.
— Нет, мой миленький, я стесняюсь, особенно, твоего отца, давай нашу близость пока оставим втайне.
— Ладно, но давай устроим близость, чтобы было, что скрывать.
Верина рука легла на пах парня на рвущийся из джинсов жезл и нежно погладила восставшую от неуемного желания плоть.
— Веруш, прекрати, а то сейчас со мной случится конфуз, как у пятнадцатилетнего юноши.
— Не случится.
И Вера уверенно распустила молнию замка на джинсах, тут же склоняясь лицом к освобождённому из плена дрожащему от нетерпения члену парня.
Всё может быть…
И в дымке миражей
Твой силуэт привидится мне зримо,
Туман качнётся, тело в неглиже
Идёт в твои объятья торопливо.
Всё может быть… —
Прочту в колодцах глаз,
Желания безумное влеченье,
А зеркала пускай глядят на нас,
Смущаясь от любовного теченья.
Всё может быть… —
Растают миражи,
Оставив лишь медовость послевкусия…
В тумане грёз сумела так прожить,
Что настоящее не внемлю с грустью.
Эти строки Вера написала после того, как она вернулась из комнаты Галя, где они тайком, истосковавшись по плотским утехам, предавались любви и сексу.
Девушка сделала всё от неё зависящее, чтобы любимый парень не чувствовал себя ущербным и в принципе, ей это наверняка почти удалось.
Она сама даже не заметила, как быстро приспособилась к малоподвижности Галя, компенсируя многие неудобные моменты своим жадным до любви телом.
Не успела Вера ещё проснуться, как вновь склонилась над чистым листом тетради, по которому скоро побежали слова, сплетаясь рифмами в цельное стихотворение:
Растреплю твои хмельные кудри.
В них лицом зароюсь, вызвав смех.
От безумств очнёмся утром мудрым.
С вечера пьянея от утех.
Брызгами взметнётся ночь шальная.
Две души звенят одной струной.
Необузданность любви познаем,
Спрятавшись от суеты земной.
Утро нам споёт на смятом ложе,
Словно в чистом поле на цветах.
Солнца луч дразнясь, бежит по коже,
Замерев улыбкой на устах.
Напевала ночь любви мотивы.
Заплетала в косы ленты слов.
Страсть волной плескалась шаловливой,
Размывая кромку берегов.
Глава 3
На завтра, после приезда Веры в мошав, ранним субботним утром Галь с книгой в руках устроился в своей коляске на летней веранде, находящейся на заднем дворе, где обычно проходили трапезы в тёплое время года и стал поджидать, когда освободится его девушка.
Вера быстро помогла Гиле накрыть на стол для завтрака и уселась рядом с парнем.
За едой старый полицейский нарушил сонную атмосферу идеальной семейной обстановки, с лукавой улыбкой уставившись на молодых:
— Друзья, хорошо сегодня смотритесь — отдохнувшими и счастливыми, а мне вот ночью что-то плохо спалось, несколько раз курить выходил на улицу…
Галь прервал отца: