Темное удовольствие

Демону Боли совсем не понравилось, когда Рейес на цыпочках двинулся к двери. Он бушевал в его душе. Требовал еще больше укусов, ран и боли.

– Нет.

Рейес не останавливался, позволив себе лишь бросить короткий взгляд через плечо. Темные кудри Даники рассыпались по его подушке, ее лицо сейчас было там, где спал он. Его сердце преисполнилось гордости. Даже сейчас она вдыхает его запах, и он словно становится ее частью.

Или нет?

Даника спала беспокойно, ее глаза вздрагивали под закрытыми веками, тело судорожно сжималось, с губ слетали тихие тревожные стоны. Возможно, ей снилось то, что охотники с ней сделали? Что же они сделали? Пытали ее, чтобы услышать правду? Насиловали?

Она не ответила, когда он спросил, она вообще ничего ему не рассказала. Рейес не стал на нее давить, видя, как бешено пульсирует жилка у нее на шее, ее лицо смертельно побледнело, а в прекрасных глазах застыла паника.

Сжимая кулаки, он торопливо спустился в кухню. Скоро он снова увидит ее, поговорит с ней и выяснит правду. Он должен знать. И, возможно, к тому времени забудет ужас в ее глазах, когда она поняла, что ему нравится испытывать боль.

Боже, тот укус. Его сердце до сих пор начинало трепетать при одном воспоминании об этом. Он держал Данику в объятиях, ее острые маленькие зубки впились в его шею. На мгновение она испытала влечение к нему, желала его и непроизвольно терлась о его возбужденную плоть. А затем Рейес понял, что она желала не его, а боль, демон уже завладел ее чувствами, и тогда он приказал ей остановиться. Она вырвалась из его объятий. В это мгновение он испытал невероятную муку и одновременно огромное удовольствие.

Демон Боли желал большего.

Рейес дрожащей рукой открыл холодильник. Обычно покупки делал Парис, поэтому Рейес никогда не знал, что найдет. Сегодня это были ветчина и хлеб. Значит, сэндвич.

– Где Аэрон? – произнес Люсьен у него за спиной. – Я выполнил свое условие. Настало время тебе выполнить свое.

Рейес не обернулся.

– Я отведу тебя к нему утром.

– Нет. Ты отведешь меня к нему сейчас.

Рейес достал упаковку мяса индейки и ветчину, перевел взгляд с одной на другую и пожал плечами. Он не знал, что любит Даника, поэтому решил сделать два сэндвича.

– Даника умирает от голода. Она очень слаба. Сначала я позабочусь о ней, а после я к твоим услугам.

Обычно сдержанный, Люсьен издал тихое рычание.

– Каждая минута его заточения – ужасная мука. Наши демоны не терпят, когда их хозяев в чем-то ограничивают, и ты это знаешь. Его Ярость наверняка сгорает от желания выбраться на свободу.

– Стоит ли мне напоминать тебе, что он сам меня умолял? И я знаю, что, как только Аэрон появится здесь, его необходимо будет снова запереть. Какая разница, если он пока побудет в другой темнице? Кроме того, он сам не хочет быть рядом с нами. – Рейес швырнул упаковку на кухонную стойку и взял батон хлеба. Пшеничный.

Какой хлеб ей нравится, пшеничный или ржаной? Немного подумав, он решил использовать и тот и другой. На всякий случай. Он вскрыл упаковку с ржаным хлебом и положил перед собой буханку.

– Я прошу только об одной ночи.

– А что, если он умирает? Мы бессмертны, но при определенных обстоятельствах можем умереть, как любое живое существо. И ты это знаешь.

– Он не умирает.

– Откуда тебе это известно? – настаивал Люсьен.

– Я ощущаю, как его отчаяние нарастает в моей душе, с каждой минутой становясь все яростнее и мучительнее. Я не сомневаюсь, что он слабеет под натиском Ярости. – Рейес сделал глубокий вдох и задержал дыхание, а затем медленно выдохнул, погасив свой собственный приступ гнева. – Еще несколько часов. Это все, о чем я прошу. Для себя, для Даники. Для него.

Повисла гнетущая пауза. Рейес положил на каждый ломтик хлеба по кусочку мяса и соединил их между собой.

– Отлично, – согласился Люсьен. – Несколько часов. – И он, тяжело ступая, удалился прочь.

Рейес разглядывал сэндвичи.

– Этого мало, – пробормотал он.

Людям необходимо разнообразие. Разве не так Парис всегда говорил о своих любовницах? Нахмурившись, Рейес снова открыл холодильник и заглянул внутрь. Он заметил упаковку пурпурного винограда. Идеально. В прошлый раз, когда Даника была здесь, она мгновенно опустошила плошку с фруктами.

Рейес достал упаковку, вымыл виноград и разложил кисти вокруг четырех сэндвичей.

Какие напитки она предпочитает? Он снова вернулся к холодильнику и обнаружил бутылку вина, кувшин с водой и упаковку апельсинового сока. Он понимал, что Данике нельзя предлагать это вино. Оно было смешано с амброзией, украденной из рая, и когда-то едва не погубило смертную женщину Мэддокса – Эшлин.

Рейес отодвинул в сторону запотевшую бутылку и, взяв упаковку сока, наполнил доверху высокий стакан.

– Черт подери, приятель. Ты наготовил еды на целую армию?

Рейес бросил взгляд через плечо. Сабин стоял, прислонясь к дверному косяку, скрестив на груди руки. Он старался казаться таким же модным, как Парис, выбрав такую же, как у друга, рубашку в стиле «Пиратов Карибского моря», но ему не хватало элегантности Париса.

– Она голодна.

– Понятно. Но я не думаю, что такая крохотная девушка сможет все это съесть. Кроме того, она провела три дня с охотниками. Тебе следует заморить ее голодом, выпытать, что там происходило, и только потом накормить. – Сабин шагнул вперед и протянул руку к сэндвичам.

Рейес схватил друга за запястье и сжал его.

– Сделай себе другой сэндвич или лишишься руки. И она не заодно с охотниками.

Сабин обиженно вскинул бровь:

– Откуда ты знаешь?

Рейес не знал ответа на этот вопрос, но он никому не позволит причинить ей вред.

– Держись от нее подальше, – предупредил он, – и не трогай еду.

– С каких это пор ты стал таким добрым? – спросил внезапно появившийся Гидеон, а затем, не успел Рейес опомниться, схватил сэндвич.

В понимании Гидеона «добрый» означало «примитивный».

– Отстань, – прорычал Рейес.

Оба воина усмехнулись.

– Делай что хочешь, – сказал Сабин и тоже подхватил сэндвич.

Рейес заскрежетал зубами. «Я не стану угрожать оружием своим друзьям. Ни за что».

– О боже! Еда. – В комнату, взявшись за руки, вошли Анья и Эшлин. – Я почувствовала удивительный запах кулинарных изысков.

У Рейеса потемнело в глазах, и он торопливо схватил тарелку и стакан, пока женщины не успели забрать остатки еды.

– Это для Даники, – сухо заявил он.

– Но я обожаю индейку. – Анья надула губы. Она была довольно высокой для женщины, но даже на десятисантиметровых каблуках едва доставала Рейесу до подбородка. – Кроме того, у меня никогда не получаются такие вкусные сэндвичи, как у тебя. Еда, приготовленная мужчиной, всегда кажется вкуснее.

– Меня это не касается. – Рейес попытался обойти ее, но Анья упрямо встала перед ним, уперев руки в бока. Он вздохнул, понимая, что она не оставит его в покое. – Люсьен приготовит что-нибудь для тебя.

Анья помрачнела.

– Он ушел собирать души.

– Тогда Парис.

– А он соблазняет какую-то нимфу в городе.

– Тогда умирай от голода, – безжалостно заявил Рейес.

– Я приготовлю что-нибудь для нас, – предложила Эшлин, поглаживая свой слегка округлившийся животик. Она была беременна. – А пока я готовлю, расскажи о Данике.

Рейес не знал что и думать о рождении этого ребенка. Он будет демоном? Или человеком? Он не знал, что хуже. Бесконечные мучения или бессмертие?

– С ней все в порядке. Больше нечего сказать.

– Приготовь что-нибудь и мне, – попросил Сабин Эшлин. – Умираю от голода. Сэндвич, который я у него украл, лишь раздразнил мой аппетит.

– А я наелся до отвала, – заявил Гидеон, и это означало, что он на грани голодной смерти. Он отряхнул руки от крошек.

– Мужчины, как вам не стыдно заставлять беременную женщину готовить для всех, – пожурила их Анья.

– Эй! – Сабин погрозил пальцем великолепной богине. – Ты же заставляешь беременную женщину готовить тебе сэндвич. И какая между нами разница?