Страница 15 из 39
- Саша, подожди! - крикнул ей Семен Карлович, направляясь к ней.
- Здравствуйте, дядя Семен, - улыбнулась она, бросив взгляд на подошедшего следом Марата.
У нее было очень худое усталое лицо, и при свете жесткой лампы освещения казалось, что левая щека отливала фиолетовым пятном. Марат долго, нахмурившись смотрел на нее, она это почувствовала и сильно наклонила голову, пытаясь скрыть синеву лица.
- Дочка, тут уже худой пробоотборник, видишь, я уже несколько раз заваривал редуктор, - Семен Карлович показал на грязный редукционный клапан. - Он уже на ладан дышит, отбери в другом месте.
- Не могу, мне надо взять пробу с этой колонны, - вздохнула Саша, голос у нее был также тонок, как она сама.
- Давай я отберу, - вызвался Марат, подойдя ближе и забирая из переноски длинные, по локоть, черные перчатки.
Он был немногим ниже ее, размер перчаток подошел ему, только слегка стягивая кожу.
- Марат, ты аккуратнее, полегонечку открывай. Давай, Сашенька, отойдем, - Семен Карлович отвел в сторону совсем засмущавшуюся Сашу.
- Сколько надо, одну? - спросил Марат, набрав полную емкость едкой жидкости, вырвавшейся рывками через напряженный редуктор.
- Да, спасибо большое, - ответила Саша.
Марат старался не дышать, но не удержался и сделал пару вдохов, почувствовав, как внутри его легкие сжали железные тиски, стало трудно дышать.
- Держи, - он передал плотно закрытую емкость Саше и стянул перчатки с рук.
Она его еще раз тихо поблагодарила и побежала дальше, оглянувшись назад, чувствуя на себе взгляд Марата.
- Она замужем, - похлопал его по плечу Семен Карлович.
- Это муж ее так? - Марат показал на лицо.
- Наверное, она все время говорит, что это она сама, упала. Врет, конечно же, но не нам же в ее семью лезть.
- Только слабый мужчина может ударить женщину, - хмуро проговорил Марат.
- Не только, ситуации бывают разные. Ладно, пойдем дальше.
- Ты меня уже достал своими подозрениями. Кто тебя просит писать в журнале об этом, а? Я разве тебе говорил об этом писать? - мастер по ремонту злобно смотрел на Марата, нервно листая журнал. - Вот как твоя смена, так весь журнал исписан. Тебе что, больше всех надо? Ты сколько тут уже работаешь?
- На фабрике я работаю год, в этот цех меня перевели две недели назад, - спокойно отвечал Марат, не поддаваясь на провокацию со стороны мастера. - Все, что написано, соответствует действительности. Согласно пункту 6.1 правил заполнения журнала я должен своевременно выявлять и сообщать...
- Да что ты меня лечишь? Я лучше тебя знаю, что надо делать! - вскричал мастер. - Ты у меня будешь ходить только в ночные смены, понял?!
- Не имеет права, это нарушение правил охраны труда.
- Не хочешь по-хорошему? Хорошо, раз ты у нас такой правильный, с завтра будешь у меня приямок в земле ломом долбить.
Марат пожал плечами, равнодушно глядя на мастера.
- Делайте что хотите, но арматуру на линии надо менять. Ее уже много раз заваривали, а она работает под высоким давлением, подобный тип ремонта недопустим, - максимально спокойно, подавляя в себе кипевшую внутри ненависть, сказал Марат, глядя мастеру прямо в глаза.
- Да ты понимаешь, сколько все это стоит? - мастер не выдержал взгляда, выдергивая из неровной пачки какие-то бумажки. - Вот, один кран десятки рублей, ты с ума сошел?
- Надо менять или останавливать линию.
- Останавливать линию? Это ты так решил? Все, завтра работаешь на улице, свободен! - мастер гневно кинул журнал на край стола.
Марат вышел из кабинета и еще долго стоял посреди цеха, успокаивая нервы. Ему хотелось вернуться и набить морду этому напыщенному уроду, но в глубине души он понимал, что мастеру тоже приходится нелегко, находясь под постоянным прессингом старшего мастера цеха, старавшегося минимизировать затраты цеха.
Издали ему помахала девушка в синей кислотке. Это была Саша, как обычно под конец смены отбиравшая пробы с реакторов. Он помахал ей в ответ и собирался было подойти к ней, но остановился, видя, как она поспешно скрывается от его взора в лабиринте емкостей. За эти две недели в новом цеху ему так и не удалось с ней поговорить, Саша всегда при встрече коротко здоровалась с ним и убегала, боясь его внимательного взгляда, подмечавшего новые синяки и ссадины на ее лице, уже плохо скрываемые тусклым тональным кремом.
Излишняя щепетильность в вопросе справедливости сильно мешала ему в жизни, безжалостно руша открывавшиеся ему возможности, заставляя зачастую оставаться не у дел и начинать все заново. Но, как и раньше, он не мог оставить этот вопрос.
- Чего замечтался? - спросил подошедший Миша, неизменно вертящий в руках сигарету. - Пойдем, покурим?
- Пойдем, - вздохнул Марат.
- Ну что, отымели? - спросил его Миша, когда они шли в курилку.
- Да, как обычно. Завтра буду ломом мерзлую землю долбить.
- А, так это не беда, - махнул рукой Миша. - Я бывало по два месяца на улице торчал, когда пару раз прошлого мастера по столу мордой поводил. Дураком был, обвыкнешь, поймешь, что к чему.
- Да, все я понимаю! - горячо воскликнул Марат. - Но также нельзя.
- Нельзя, кто ж спорит то? Вот только нас с тобой никто слушать не станет. Наше дело копать, а когда копать не надо, то не копать. Вот и все. Разве тебе плохо? Да вроде нет, а душевные переживания - это все не для наших чугунных сердец.
- Посмотрим, все равно сделают так, как я сказал.
- Уверенность это хорошо, а работа еще лучше. Эти ребята, - Миша махнул рукой в сторону кабинетов. - Они тебе могут волчий билет выписать, а в нашем городище вряд ли найдешь работу с такими характеристиками. Точно тебе говорю, сам проходил. Ты молодой, тебе жениться надо, а не с ветряными мельницами бороться.
- Ты говоришь, как моя мама, - улыбнулся Марат, понимая дружеский совет товарища.
- А твоя мама мудрый человек, а уж какие она печет пироги! - да!
- Я ей передавал твои похвалы. Не забыл, что ты обещал в гости к нам?
- Нет, как договаривались, припремся всем нашим семейством. Моя жена так обрадовалась, что я не на рыбалку еду. Кстати, поедем сегодня?
- Да что-то не хочется. Холодно же.
- Да ладно тебе, на пару часиков и по домам, а?
- Ну уговорил, уговорил.
После смены они двинулись в сторону незамерзающей поймы, каждый на своей машине, Миша гнал впереди на новенькой Гранте, а Марат с трудом поспевал за ним, не желая насиловать в мороз отцовскую Ниву. Быстро выскочив из города, машины буквально потерялись в широте белых полей с узкой дорогой, идущей вдоль реки.
Как у каждого второго в городе, у них в багажнике было все для рыбалки, которая могла начаться в любое время года, в любую погоду. Половина рыбаков также имела дома охотничье ружье, с разрешением или без него.
После часа на ледяной стуже даже Миша согласился, что пора домой, тем более что в багажнике у каждого оказалось с десятка вполне взрослых окуней.
Ветер задувал снег за воротник расстегнутой куртки, пот градом стекал со лба, нависая крупными каплями на бровях, норовя свалиться вниз и залить глаза. Марат смахнул рукавом накатившиеся водяные гроздья, шумно дыша, разгоряченный, он с веселой злостью еще до восхода солнца начал продалбливать периметр для будущего приямка около цеха. Отбойник везли уже несколько часов, и он понимал, что скорее всего никто технику и не заказывал. Не желая облегчать ему его наказание.
Пару раз подходил Миша, настойчиво уводя его на положенный перерыв при работе на улице в мороз в курилку или в слесарку, пить чай, где их тут же находил мастер, с неизменным требованием продолжить "сверхважную" работу.
За четыре полные рабочие смены Марату удалось только на полметра углубиться в замерзшую землю, к пятнице подъехала наконец техника, и они до обеда вместе с шумной бригадой слегка нетрезвых рабочих выкопали глубокий приямок, оставляя его до весны засыпаться снегом.