Открытие ведьм

– Точно, – засмеялся Крис. – Он никого там не покусал? Или, может, на луну воет?

– Не слыхала. Он всегда был таким отшельником?

– Чего не знаю, того не знаю. Он имеет степень по медицине и должен, по идее, принимать пациентов, хотя как практик никогда не славился. Волки его тоже любили, но на симпозиумах он уже три года не появлялся. Погоди-ка… несколько лет назад что-то такое было.

– Что именно?

– Он делал доклад – тему не помню, – и какая-то женщина ему задала вопрос. Нормальный вопрос, умный, но он ей ничего толкового не ответил. А когда она проявила настойчивость, взбесился. Мой приятель там был – говорит, никогда не видел, чтобы вежливый, казалось бы, человек так быстро выходил из себя.

Я застучала по клавишам, разыскивая информацию об этом происшествии.

– Доктор Джекил и мистер Хайд? В Сети об этом ничего нет.

– Неудивительно. Химики не любят выносить сор из избы. Не хватало, чтоб бюрократы, решая вопрос о грантах, думали, что все мы буйнопомешанные. Это прерогатива физиков.

– А Клермонт получает гранты?

– Да-а. По уши в деньгах. За его карьеру можешь не беспокоиться. Репутация женоненавистника не мешает ему получать финансирование. Слишком уж он хорош как ученый.

– Ты с ним встречался когда-нибудь? – Я надеялась, что Крис сможет что-то сказать о его характере.

– Нет. Таких, кто его лично знает, наберется всего пара десятков. Зато рассказов о нем ходит много. Интеллектуальный сноб, лекций не читает, женщин не любит, на письма не отвечает, аспирантов не берет.

– Ты, похоже, думаешь, что все это чушь.

– Не то чтобы чушь, – задумчиво отозвался Крис, – просто это не так уж важно, если он раскроет тайны эволюции или вылечит болезнь Паркинсона.

– Послушать тебя, так он нечто среднее между Солком[17] и Дарвином.

– Неплохая аналогия, знаешь ли.

– Настолько гениален? – Мне вспомнилось, с какой сосредоточенностью Клермонт вгрызался в бумаги Нидема. Может, и гениален.

– Ага. Если б я делал ставки на деньги, – Крис понизил голос, – поставил бы сотню долларов, что он рано или поздно получит Нобелевку.

Крис и сам был гением, но он не знал, что Мэтью Клермонт – вампир. Никакой Нобелевки не будет: Клермонт позаботится о том, чтобы не нарушалась его тайна. Нобелевских лауреатов ведь фотографируют.

– Ладно, спорим, – засмеялась я.

– Начинай копить, Диана, потому что это пари ты не выиграешь, – усмехнулся Крис.

В прошлый раз проиграл он: я спорила на пятьдесят долларов, что ему дадут штатную должность раньше меня. Свою ставку он держал за рамкой фотографии, снятой в тот день, когда ему позвонили из фонда Макартура, – той, где он смущенно улыбается, запустив руки в черные кудри, темнокожее лицо так и сияет. Должность он получил спустя девять месяцев.

– Спасибо, Крис, ты мне очень помог, – сказала я искренне. – Возвращайся к своим ребятам, пока они чего-нибудь не взорвали.

– Да уж, пойду проверю. Пожарная тревога не включалась пока, уже хорошо. – Он помолчал и сказал: – Сознавайся, Диана. Тебя ведь не то волнует, что ты можешь ляпнуть глупость Клермонту на вечеринке, – ясно, что дело касается твоей научной работы. Что в нем так тебя зацепило?

Иногда Крис, кажется, подозревал, что со мной не все ладно, но не могла же я сказать ему правду.

– У меня слабость к умным мужчинам.

– Ладно, можешь не говорить, – вздохнул он. – Врать ты совсем не умеешь. Только будь осторожна. Если он разобьет тебе сердце, мне придется надрать ему задницу, а у меня в этом семестре и так дел невпроворот.

– Не разобьет, – заверила я. – Просто коллега, у которого широкий круг чтения.

– Ты такая умница, но иногда ничегошеньки не понимаешь. Спорю на десятку, он еще до конца недели куда-нибудь тебя пригласит.

– Вижу, жизнь тебя ничему не учит, – опять засмеялась я. – Идет. Десятка или ее эквивалент в фунтах.

Мы распрощались. Знаний о Мэтью Клермонте у меня почти не прибавилось, зато определились вопросы. Первое место занимал следующий: почему некто, собирающийся совершить открытие в области эволюции, интересуется алхимией семнадцатого века?

Я рылась в Интернете, пока глаза не устали. К полуночи я вся обложилась заметками о волках и генетике, но так и не вычислила, зачем Клермонту мог понадобиться «Ашмол-782».

Глава 6

Следующее утро выдалось серым, куда более типичным для ранней осени. Хотелось одного: надеть на себя несколько свитеров и остаться дома.

Я дошла до пристани, но неспокойная река уж точно не манила, и я побежала в парк. Ночной консьерж, которому я помахала, сначала удивленно на меня посмотрел, а потом выразил свое одобрение, подняв большие пальцы.

Ноги, шлепая по тротуару, гнали напряжение прочь. Добравшись до гравийных дорожек университетского парка, я уже дышала всей грудью и готовилась просидеть в библиотеке целый день, сколько бы созданий туда ни сбежалось.

– Доктор Бишоп! – окликнул меня консьерж на обратном пути.

– Да?

– Извините, что не пустил вчера вашего гостя, но таковы правила. В следующий раз дайте знать, что ждете кого-то, и я сразу отправлю ваших друзей наверх.

Ясность духа, подаренная пробежкой, испарилась в одно мгновение.

– Мужчина, женщина? – резко спросила я.

– Женщина.

Мои вздернутые было плечи опустились.

– Очень милая. Вообще-то, мне нравятся австралийки. Они такие дружелюбные, но без того, чтобы, знаете… – Еще бы не знать. В австралийках нет американской настырности. – Мы, конечно, звонили вам…

Я нахмурилась. Конечно, отключила телефон, потому что Сара не способна вычислить разницу во времени между Мэдисоном и Оксфордом и постоянно звонит среди ночи.

– Спасибо, что сказали. Буду предупреждать вас обо всех посетителях.

Зеркало в ванной доказывало, что последних два дня не прошли даром. Круги, появившиеся вчера под глазами, теперь больше смахивали на синяки, но на руке, за которую меня так сильно ухватил Клермонт, следов, как ни странно, не было.

Приняв душ, я надела широкие брюки и водолазку. Чернота того и другого, подчеркивая мой рост и маскируя атлетическое сложение, попутно делала меня похожей на труп. Пришлось накинуть сиреневый свитерок, завязав спереди рукава. Он прибавлял синевы под глазами, но хотя бы давал понять, что я еще не отошла в мир иной. Волосы потрескивали и стояли практически дыбом – только и осталось, что собрать их кое-как в узел.

Тележка с заказами Клермонта была нагружена доверху. Приготовившись к очередному столкновению с ним, я храбро подошла к выдаче.

Заведующий и оба библиотекаря опять суетились, как всполошенные куры. На сей раз их активность сосредоточилась в треугольнике между выдачей, каталожными ящиками и кабинетом мистера Джонсона. Нагруженные тележки под пристальным взором горгулий распределялись по столам старого отделения.

– Спасибо, Шон, – прозвучал из его глубины баритон Клермонта.

С одной стороны, хорошо, что мне не придется сидеть с вампиром в одном зале. С другой – я не смогу ни выйти, ни заказать книгу без его ведома. К тому же сегодня он явился с помощницей: миниатюрная девушка в коричневом свитере до колен раскладывала бумаги и папки во второй нише.

Она обернулась, и я с удивлением отметила, что это вполне взрослая женщина. Глаза, черные с янтарем, прожигали холодом.

Но и без этого было понятно, что передо мной вампир: прозрачная кожа и ненатурально густые, блестящие волосы. Локоны обрамляли ее лицо, вились по плечам. Сделав шаг в мою сторону и даже не пытаясь скрыть своей вампирической грации, она смерила меня уничтожающим взглядом. Ее явно привели сюда против воли, и она винила во всем меня.

– Мириам… – Клермонт вышел в проход, вежливо улыбнулся и запустил пальцы в волосы, отчего они легли еще красивее. – Доброе утро, доктор Бишоп.

Я пригладила собственную прическу, заправила за ухо выбившуюся прядь.

17

Джонас Солк (1914–1995) – американский исследователь и вирусолог. Известен как разработчик первой вакцины против полиомиелита.