Страница 29 из 30
Своеобразие духовной культуры допетровского столетия всесторонне раскрыто в публикациях академиков Д.С. Лихачева и А.М. Пащенко и является общепризнанным[161]. Существенным вкладом этого столетия в формирование российской библиосферы является становление мануфактурной книжности. Хотя продолжалось интенсивное производство манускриптов, особенно книг с красочными иллюстрациями (старообрядцы вообще не признавали типографские издания священными), русские печатники, тем не менее, выпустили в свет более 500 книг, в том числе светские сочинения С. Полоцкого, «Соборное уложение» (1649), «Учение и хитрость ратного строения», «Три чина присяг» и др. Разумеется, эти издания были адресованы интеллектному слою, ментальность которого существенно отличалась от ментальности старомосковских книжников. На ментальность допетровского поколения русских книжников зловещую печать наложила Смута (1598–1613) – первый опыт гражданской войны в России.
Причинами Смуты стали: политический кризис – насильственное и таинственное пресечение династии Рюриковичей, вызвавшее недоверие народа интригану Годунову, и подготовивший почву для самозванства нравственный кризис, превративший в обыденные явления ложь, клятвопреступления, убийства. В результате массовый менталитет «измалодушествовался», «поисшатался» и «обунташился». Смута стала суровым испытанием национального характера и интеллекта. Идеологема Святой Руси и Третьего Рима, выношенная интеллигентами-книжниками старомосковского поколения, утратила свою силу. Прежнее представление о государстве – вотчине самодержавного государя было вытеснено представлением о государстве как общенародном достоянии (государи приходят и уходят, а государство остается). Впрочем, уровень политической культуры был очень низок. Земские соборы, которые периодически созывались в первой половине XVII века, наполовину состояли из людей неграмотных, что свидетельствует о примитивности социального интеллекта. Правда, рост образованности и культурности россиян заметен во второй половине XVII века, чему немало способствовали контакты с украинскими учеными, укрепившиеся после воссоединения Украины и России в 1654 г. Украинские учителя преподавали в немногочисленных светских школах, инициативно открытых в некоторых московских монастырях. Несомненным достижением русского просвещения было основание в 1687 году Славяно-греко-латинской академии.
Типичные фигуры интеллигентов-конформистов обнаруживаются среди стихотворцев XVII века, приближенных к царскому двору. В их числе киевский ученый монах Симеон Полоцкий (1629–1680), который с 1664 года обосновался в Москве, где сделался официально признанным придворным поэтом. Алексей Михайлович и Федор Алексеевич щедро его жаловали за льстивые и патетические вирши. У бедного монаха завелись слуги, собственный выезд, столько всякого добра, что ему отвели погреб в стене Китай-города; во славе и почете он окончил дни свои и удостоился пышного погребения. На смену Симеону пришли его ученики Сильвестр Медведев (1641–1691) и Карион Истомин (1640-е-1722), судьбы которых оказались различными. Сильвестр был человеком простодушным: он усердно почитал своего учителя (до нас дошли 15 редакций его эпитафии Симеона Полоцкого), выступал ревностным защитником царевны Софьи, за что и был казнен по приказу Петра. Расчетливый Карион предательски отрекся от своего друга Сильвестра и даже принял участие в составлении извета на Медведева. В итоге он не только не был репрессирован, но получил важный пост справщика в Печатном дворе.
Главной особенностью первых трех поколений библиотечной интеллигенции (РК-1, РК-2, МК-1), которые охарактеризованы в нашем обзоре, является отсутствие профессиональных библиотечных работников. Дело в том, что библиотечный социальный институт находился на нормативной стадии своего развития, когда не было профессиональных посредников между создателями манускриптов и их читателями. Рукописание и обращение книг в обществе регламентировалось традиционными нормами, а не юридическими правилами. Библиотечную интеллигенцию представляли просвещенные и состоятельные книголюбы, собиравшие личную библиотеку для собственного, а не общественного пользования, поэтому библиотечная интеллигенция XI–XVII вв. была непрофессиональной по отношению к библиотечному делу. Монахи, хранившие монастырские библиотеки, как и писцы-копиисты, относились к полуинтеллигенции в связи с нетворческим, репродуктивным характером их труда.
МК-2. Петровское поколение. Профессиональная библиотечная интеллигенция не может возникнуть во время господства рукописной книжности, когда книги являются предметом роскоши, доступным лишь немногочисленной культурной элите, а большинство населения невежественно и неграмотно. Мануфактурное книгопечатание постепенно (напомним, что в XVII веке было отпечатано в России немногим более 500 книг) создает условия для демократизации книжного дела, для появления библиотечных учреждений, для формирования учрежденческого библиотечного института. Книжная статистика свидетельствует, что при Петре I в 1698–1725 гг. вышли в свет около 600 изданий; в 1726–1740 гг. – всего 175 изданий; в царствование Елизаветы (1741–1760) – 620 изданий; зато просветительская деятельность Екатерины II (1760–1800) воплотилась в 7860 изданиях. Всего в XVIII веке было опубликовано около 10 тысяч сочинений гражданской печати, из которых более трети составляли произведения изящной словесности и еще треть – светская научная литература. Книгоиздательский бум был обусловлен политикой модернизации, решительно начатой Петром I и успешно продолженной Екатериной II.
Модернизация (дословно – «обновление») понимается как преднамеренное (искусственное, а не естественное) изменение культурного пространства по образцам, заимствованным из европейских стран, которые считаются лидерами прогресса человечества. Стремительная, порой грубая и насильственная модернизация, инициированная царем-реформатором, привела к расколу культурного пространства страны. «Россия XVIII и XIX столетий, – писал Н.А. Бердяев, – жила совсем не органической жизнью…. Образованные и культурные слои оказались чужды народу. Нигде, кажется, не было такой пропасти между верхним и нижним слоем, как в петровской императорской России. И ни одна страна не жила одновременно в столь разных столетиях, от XIV до XIX века»[162]. Яркой особенностью менталитета петровского и екатерининского поколений дворянства XVIII века является подражательность, умышленное следование западноевропейским (при Петре I – голландским, потом французским) модным образцам. В истории российского библиотечного дела Петр I сыграл две роли: индивидуальную роль книголюба-книжника и государственную роль учредителя библиотечной профессии.
В романе-исследовании, посвященном Библиотеке Российской Академии наук, В.П. Леонов посвятил целую главу библиотечной и книгоиздательской деятельности Петра[163]. Не будем воспроизводить здесь факты и цитаты, любовно собранные автором, напомним только данные о личной библиотеке царя. Она хранится в Библиотеке Академии наук и насчитывает 1663 названия, из которых 293 – рукописи на русском языке[164]; 490 – печатные книги на русском языке, 68 – рукописи на иностранных языках, 812 – печатные книги на иностранных языках. Многие из книг приобретены Петром лично или через доверенных лиц, некоторые имеют пометы, свидетельствующие о том, что книги были для него не элементами интерьера, а источниками просвещения и рабочими инструментами. Петр не только сам был просвещенным библиофилом и прилежным читателем, он стремился приохотить к чтению своих верноподданных путем открытия общедоступных библиотек. Известно, что в начале XVIII века Петр одобрил книгоиздательскую деятельность московского купца В.А. Киприанова и даже присвоил ему чин «библиотекаря», оговорив бесплатность пользования библиотекой купца-книжника.
161
Лихачев Д.С. Развитие русской литературы X–XVII вв.: Эпохи и стили. – Л., 1973. С. 138–164; Пащенко А.М. Русская культура в канун петровских реформ. – Л.: Наука, 1984. 205 с.
162
Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. – М., 1990. С. 13.
163
Леонов В.П. Судьба Библиотеки в России. Роман-исследование. – СПб, 2000. С. 82–107.
164
Подробное научное описание рукописных книг, принадлежавших самому Петру и его родным (отцу, старшему брату, сестрам) содержится в книге: Библиотека Петра I. Описание рукописных книг / автор-составитель И.Н. Лебедева. – СПб: БАН, 2003.-432 с.