Брак с незнакомцем

Улыбаясь, он удерживал своего жеребца так, чтобы тот шел вровень с кобылой Ровены.

Ровена выпрямила спину, вздернула подбородок и остановила свою лошадь, как будто хотела предупредить его чем-то… как будто он собирался наброситься на нее… и с презрением произнесла:

– Я ничего от вас не хочу. Ни в каком виде. И я скорее умру с голода и увижу, как моя семья станет бездомной, чем… буду с вами.

Он низко, горлом, засмеялся, протянул руку и одним легким движением вдруг притянул ее к себе за талию. Их лошади ступали шаг в шаг, словно договорились между собой.

– Я покажу вам, насколько фальшивы все ваши оскорбления, Ровена. Мне сделать это? Хотите ощутить, каково это – когда вас целует настоящий мужчина?

Его странная улыбка и сила его рук сразу же убедили Ровену в том, как глупо она себя повела, раздразнив его.

– Прошу вас меня отпустить, – твердо потребовала она и попыталась освободиться, но ее словно заключили в железное кольцо, и никакого способа вырваться не было.

В следующее мгновение его голова склонилась к ее лицу и его губы нашли свою цель. Мир вокруг Ровены покачнулся. Его рот требовал невозможного, настаивал, безжалостно терзал ее. Она набрала воздуху, чтобы закричать, но он заглушил ее вопль. Ровена завертела головой. Только бы не поддаться этому яду, его поцелую!

Его губы были теплыми, нежными и упорными, и в конце концов она все же смягчилась и перестала бороться. Его язык тут же скользнул внутрь, и она ощутила сладость его рта. Никогда в жизни она не испытывала ничего подобного этому первому в жизни поцелую. Жар и неведомое наслаждение волной прокатились по ее телу, и теперь она уже сама поцеловала его, словно цепляясь за его губы – только бы он не отпускал ее. Его рот был медом и огнем, и этот огонь вдруг пронзил ее, как раскаленная стрела.

Тобиас медленно оторвался от нее, чувствуя на щеке ее теплое дыхание, нашел чувствительное местечко у нее за ухом и пощекотал его языком. Желание, неизвестное ей раньше, овладело Ровеной настолько, что она чуть не свалилась с лошади. Его невозможно было сдержать, словно поток кипящей лавы. Должно быть, она помешалась. Он неторопливо вернулся к ее губам, и ей показалось, что внутри у нее растет огненный шар и она вот-вот сгорит. Даже ее кожа стала горячей на ощупь и как будто засветилась. Рассудок и безумие вступили в схватку. Его поцелуй должен был показаться ей омерзительным, но на самом деле он пробудил в ней совсем другие ощущения. Он осторожно поднял руку и погладил ее грудь, и у Ровены перехватило дыхание, а ее сосок стал твердым и непристойно выделялся через ткань.

С внезапной силой в ней проснулась скромность. Ровена сумела прогнать состояние блаженства, в которое погрузил ее этот развратник, и, тяжело дыша, оттолкнула его. Она прижала руку к сердцу, которое готово было вырваться из груди, и с ненавистью посмотрела на Сирла. Говорить она не могла. Как не могла и овладеть собой и стереть с лица выражение изумления и успокоить бешеное, неровное биение сердца.

Сирл тихонько усмехнулся и проехал чуть вперед.

– Не стоит так негодовать, Ровена. Вы созданы для поцелуев. И я крайне сомневаюсь, что после этого случая лобзания вашего престарелого жениха доставят вам удовольствие. Примите правду такой, какая она есть.

– Чтоб на вас оспа напала, – прошипела она. – Попробуйте только проделать что-нибудь еще в этом роде, и клянусь, я убью вас. Убирайтесь. Не хочу иметь с вами ничего общего. Как только я выйду замуж за лорда Трегована, то прослежу, чтобы вам полностью выплатили долг. И после этого можете катиться к дьяволу.

Пришпорив лошадь, она ускакала прочь, не оборачиваясь.

Тобиас смотрел ей вслед, и улыбка медленно исчезла с его лица, уступив место озабоченной нахмуренности. Ровена говорила уже привычным ему тоном, но в ее голосе звучала сталь. Его грудь сжалась от смешанного чувства жалости и восхищения ею. Он ни на минуту не усомнился, что Ровена прекрасно знает обо всех недостатках своего отца, но в их прошлую встречу, к ее чести, она защищала его изо всех сил. Она стала опорой и поддержкой семьи, и, если бы не она, они потеряли бы и то немногое, что у них осталось. Большинство людей сочли бы, что для женщины этого более чем достаточно; хрупкие плечи не вынесут такого груза. Но, судя по ее твердости и этому отзвуку стали в голосе, Ровена собиралась выполнить свои обязанности до конца.

Тобиас никак не мог поверить, что в какой-то простой корнуоллской девчонке могло быть столько выдержки, твердости характера и храбрости. Он пытался убедить себя, что это просто вожделение, желание, которое она пробудила в нем тогда, на балу, – обычное чувство для человека, который провел много времени вдали от берега и поэтому считает привлекательной практически любую женщину – что уж говорить о такой красавице. Но нет. Это не объясняло его растущего восхищения – уже почти одержимости, что заставляла его продолжать искать общества Ровены Голдинг.

Новость о том, что на «Буревестник» напали пираты и захватили всех, кто был на борту, достигла Фалмута и вызвала в его жителях ярость и ужас. И тем не менее это событие не было таким уж редкостным или из ряда вон выходящим. Более века корсары не давали мореплавателям покоя, а торговля белыми рабами в Европе разрушила немало семей и погубила множество невинных судеб.

Когда об этом сообщили Ровене, поначалу она даже не поняла, о чем идет речь. Наконец весь кошмар положения дошел до нее, добрался до самого сердца, и все остальное вдруг перестало иметь значение.

Джейн, ее любимую красавицу сестру, похитили. Господи, она не может, не может ее потерять! Солнце угаснет без нежности, любви ко всем окружающим и мудрости Джейн, которые так уравновешивали, успокаивали ее собственный необузданный, горячий нрав. Джейн в руках берберийских пиратов. Они увезут ее на край света, в какое-нибудь дикое королевство, которого даже нет на английских картах, и сделают ее рабыней.

Когда прошло первое потрясение, к Ровене вернулась ее обычная живость, а с ней вместе и гнев. Она вознамерилась найти Джейн, чего бы ей это ни стоило. Когда ошеломленный горем отец спросил ее, что же теперь делать, Ровена ответила коротко и без раздумий:

– Отправиться в погоню, отец. Это единственный выход. Я не успокоюсь, пока она не окажется здесь, дома, живая и невредимая. Тут ее место. – Она взяла отца за руку и крепко ее сжала. – Я найду ее, даже если мне самой придется избороздить все моря отсюда до Северной Африки.

Совсем сломленный, он только кивнул:

– Чего бы это ни стоило. Джейн не должна была покидать Фалмут. Не должна была отправляться в такое опасное путешествие. И непонятно, откуда начинать поиски, пока мы не узнаем, где именно ее захватили.

Ровена осознала, что это правда. Джейн могла быть где угодно. Море необъятно, и в нем неисчислимое множество островов и побережий.

Глава 3

В отчаянии Ровена бросилась к гавани, чтобы поговорить со знакомыми рыбаками. Она и сама толком не знала, о чем собирается их расспрашивать, но изо всех сил надеялась, что найдется кто-то, кто сумеет ей помочь. Сведения, что она получила от одного из рыбаков, оказались довольно неожиданными. Выходило так, что единственным человеком, способным оказать ей помощь, является Тобиас Сирл.

Ровена почувствовала, что ее надежда чуть упрочилась. Казалось, весь Корнуолл был осведомлен о приключениях и подвигах Тобиаса Сирла. Как твердили все подряд, он был настоящим бичом всех пиратов и бандитов отсюда и до самых Карибских островов. У него везде были «глаза» и свои люди, и он знал моря и североафриканское побережье едва ли не лучше, чем сами пираты.

Ровена долго стояла и молча смотрела на «Цимбелин». До вчерашнего дня корабль стоял на якоре в гавани, но теперь переместился ближе к берегу. Если все, что ей рассказали, – правда, сможет ли она пойти к Тобиасу Сирлу и смиренно попросить его о помощи? Умолять его? Заключить с ним сделку? Но ей было нечего предложить в ответ. Медленно Ровена перевела взгляд с его величественного судна на «Ровену Джейн», которая была поменьше. Нет. Все же ей есть что ему предложить.