Человек с плаката

"Он не понимает,- думал человек, качаясь под тяжелым, сдиравшим с него хмель дождем.- Он сам ненастоящий. Они сами... Но все равно. Просто надо людям напоминать. Они хорошие, только все позабыли..."

Человека осенило.

- Эй! - сказал он, проверяя голос.- Эге-гей!

В ночном переулке, вплетаясь в шум воды, отозвалось эхо.

- Ну-ка,- прошептал человек и, облизнув губы, крикнул в черные окна: Больше хороших товаров!

Никто не подхватил призыва. Переулок спал, человек был одинок, и сердце его билось одиноко, ровно и сильно. Человек хотел сказать что-то главное, самое-самое главное, но оно ускользнуло, спряталось в черной ночи, и от этого обида сдавила ему горло.

- Ускорим перевозку грузов! - неуверенно крикнул он.

- Прекратите сейчас же безобразие! - завизжали сверху и гневно стукнули форточкой.

Но человек безобразия не прекратил., Он предложил форточке летать самолетами "Аэрофлота", осекся, жалобно прошептал: "Нет, не то!.." - и, пошатываясь, пошел дальше. Он шел по черным улицам, сквозь черные бульвары, он пересекал пустынные площади, качался у бессмысленно мигающих светофоров - и кричал, кричал все, что выдиралось из вязкой тьмы сознания. Он очень хотел привести жизнь в порядок.

- Заказам села - зеленую улицу! - кричал он, и слезы катились по его лицу и таяли в дождевых струях.- Пионер - всем ребятам пример!

Слова теснились в его горемычной голове, налезали друг на друга, как льдины в ледоход. У змеящихся по мосту трамвайных путей человек вспомнил наконец-то самое-самое главное и остановился.

- Человек человеку - брат! - срывая горло, крикнул он слепым домам, взлетевшим над набережной. И еще раз в черное небо, сложив ладони рупором: - Человек человеку - брат!

Он возвращался на свой пост, покинутый жизнь назад, серым утром этого дня. Огромные деревья шумели над ним, со стен огромных домов подозрительно смотрели вслед огромные правильнолицые близнецы.

Под утро дождь прекратился.

Солнце осветило сырую землю, разбросанные кубики многоэтажек, пустой киоск "Союзпечати", огромное полотнище плаката, стоявшее у проспекта. Сверху по полотнищу было написано что-то метровыми буквами, а в нижнем углу, привалившись к боковине и обняв ее, приютился маленький белобрысый человек - в грязном помятом костюме, небритый, с мешками под прикрытыми глазами. Человек блаженно улыбался во сне. Ему снилось что-то хорошее.

Суточное отсутствие человека никем, по странному стечению обстоятельств, замечено не было, но его возвращение на плакат в таком виде повлекло меры естественные и быстрые. В милиции, а потом в райсовете затрещали телефоны, и начались поиски виновных. Милиция проявила завидную оперативность, и поиски эти вскоре привели в квартиру художника Ю.А. Кукина, обнаруженного там в скрюченном виде среди пыльных холстов, на которых намалевано было одно и то же бодрое лицо с глазами, устремленными вдаль. Сам же Ю.А. Кукин находился в состоянии, всякие объяснения исключающем. Получить их все-таки пытались, но услышали только меланхолическую сентенцию насчет оплаты с метра, после чего рыцаря плаката стошнило.

А к маленькому человеку, спящему над проспектом, подъехал грузовик; двое хмурых мужиков, торопясь, отвязали хлопающее на ветру полотнище и повезли его на городскую свалку.

В огромной металлической раме у проспекта теперь высились дома, чернел лес, по холодному небу плыли облака и пролетали птицы. Скрипя и набирая мощь, раскручивался над городом огромный маховик дня.

Машину подбрасывало на плохой дороге, и человек морщился во сне.