Страница 56 из 62
Эпизод 25: Тени
Я слыхал…
И ненависть мучительна и нежность.
И ненависть и нежность тот же пыл.
Слепых, из ничего возникших сил,
Пустая тягость, тяжкая забава,
Нестройное собранье стройных форм…
Ромео
Вильям Шекспир «Ромео и Джульетта»
Перевод Б. Пастернака
Я очнулась от холода. Конечно, никто не позаботился дать мне то, чем можно укрыться. К чему такое жестокое обращение? И какой смысл меня держать тут?
Я просто вижу их. Запрещено видеть? Кем?
Спасибо, что не связали, очень вам признательна. Я села, опираясь на серую шершавую бетонную стену. Обхватила колени руками. Меня лихорадило. Сколько я спала?
Каждая клеточка в теле ныла в изнеможении. Голова шумела, а мысли путались. От напряжения и голода сосало под ложечкой, предательски дрожали колени и руки. Во мне что-то желеобразное и липкое ворочалось в слепом раздражении на грани истерики.
Мне снился сон. Там был он. Воспоминание о нём согревало меня. Я попыталась собрать воедино обрывки сна, но они не склеивались. Только несвязанные картинки крутилось в голове: его дом, старый рояль, прогулки, осенние листья, беседы, тёплое море и солнце.
Почему так путаются… так путаются мысли. Почему мне так страшно?
Я встала с холодного пола и хожу по камере. Тишина усиливает звук шагов, и мне кажется, что я в тяжёлых сапогах с подковами, а не в лёгких ботильонах. Беспокойство и страх стремительно нарастают. Мне трудно дышать.
Я прислушиваюсь: может, они скрываются в камере? Но нет, ничего нет. Тишина. Сумрак.
Беспокойство, почти паника.
Меня трясет от холода… или от страха.
– Чего ты боишься? Их здесь нет, ты бы почувствовала. Ты бы почувствовала! Чего боишься?
Чтобы согреться, я бегаю по камере, приседаю и прыгаю. Ничего не помогает, мне становится ещё холоднее.
– Да что же это?
Я со всей силы стучу кулаками в дверь, пинаю её ногой, толкаю и кричу.
– Эй! Сколько можно меня здесь держать? Какой в этом смысл?
Тишина с той стороны, только холодный металл тяжелой двери звенит эхом от моего голоса.
– Эй! Эй! Кто-нибудь? Хватит! С меня хватит! Я замёрзла, я хочу есть! Зачем держите меня здесь? Что я сделала? Что вам нужно?
Я чувствую, как по холодным щекам текут горячими потоками слёзы бессилия. В отчаянии пинаю ногой дверь и сползаю по стене на пол.
Что за тени? Откуда здесь шныряющие тени? Я закрываю глаза, зажимаю их ладонями. Слушаю тишину. Шуршащую тишину. Я резко поворачиваюсь и открываю глаза: здесь же никого нет. Никаких теней.
– Подружка, это всё от усталости, холода, голода. Нужно взять себя в руки. Подожди. Всё проходит и это пройдет, – я встала и прошлась по камере, успокаивая себя.
– Давай дыши глубже. Держись!
Шагаю. Они мелькают справа.
Тень проскакивает сзади. Я резко оборачиваюсь. Я слышу свой стон ужаса. Озноб, тошнота, холод. Невероятный страх! Абсолютный ужас!
Я вижу, как я спряталась в углу и дрожу там. Но, я же стою здесь, посредине камеры! На стене снова мелькают несколько приземистых теней.
Я живу на пике. Больше невозможно…
Я падаю на колени и в исступлении кричу на весь мир:
– Объясните же мне! Ну, объясните мне! Почему мне так страшно? Почему?
Я слышу свои захлёбывающиеся рыдания и падаю на пол, теряя сознание, теряя себя, проваливаясь глубоко… сквозь реальность, сквозь сон, сквозь жизнь…
Красивый женский голос, взяв одну ноту, тянет её откуда-то издалека. Я лежу под полуденным солнцем на вершине горы, она возвышается выше других, покрытых светлым лесом. Поляна на вершине усеяна полевыми цветами ярчайших оттенков радуги. Тёплый ветер согревает моё измученное тело.
Бабочки: жёлтые, белые, фиолетовые, красные, пёстрые, в точечках, маленькие, большие прилетают стайками по три, по пять, но вот их целая толпа собралась. Они кружат вокруг меня, порхают с цветка на цветок. Парочка пушистых телец с длинными усиками-антенками и размашистыми крыльями, украшенными цветастыми узорами, играют друг с другом перед моими глазами.
Они – вместе.
Я протягиваю руку, и на ладонь присаживается лимонного цвета бабочка с кляксами на крылышках. Она разглядывает меня, умывает усики лапками.
Приоткрылась дверь – ни боли, ни страха.
Готова ли я туда войти, или мне вечно смотреть в полуоткрытую дверь?
Иль такова стезя человека, покуда он здесь – на земле: смотреть в полуоткрытую дверь?
Куда идти? Какой путь выбрать?
Вернуться? Там пройдено…
Остаться здесь?
Войти?
Не торопиться…
Некуда идти и незачем торопиться…
И нет свидетелей…
Только я…
Мне страшно: я – одна.
Кто я?
Тень от тени…
Это просто мои тени... меня самой… холод и сумрак – мой собственный.
Но как трудно узнать себя!
Узнать себя, узнать и принять.
Нельзя бежать, нельзя с собой сражаться.
И как познать целое, не отделяясь?
И как полюбить, не отвергнув?
Я не умею иначе.
Иного нет пути. Не избежать.
Я открыла глаза. Я лежала на полу в камере.
Тишина наполняла моё тело, моё сердце, сумрак камеры.
Отворилась тяжёлая дверь – пришёл Лысый.
– Пройдёмте!
Лысый сторож вёл меня по длинному серому коридору. Пресловутый мутный оранжевый свет лился из редких светильников – этот свет, он меня преследует в холодном сумраке.
Но что-то изменилось в мире или во мне. Я вглядывалась и сквозь сумрак видела тончайшие серебряные нити, зацепившиеся за воздух, видела, как из оранжевой размазанности огненной лентой закручиваются золотые лепестки, я видела, как прозрачны стены и предметы.
Мы подошли к широким воротам, и Лысый открыл их. Внутрь ворвался холодный туман раннего утра. Меня ждал чёрный лимузин. Я забралась в него, а за мной – молчаливый охранник. Я поглядела в его глаза и не нашла в них ничего, кроме пустоты.
Раннее утро было наполнено холодным синим туманом. Меня пробирала до косточек острая, как перец чили дрожь так, что не спасал включенный в машине на всю мощность обогреватель. Улицы медленно и вяло проплывали мимо, как размытые отражения на зеркальном стекле автомобиля: неторопливо, печально, в понарошку.
Дежавю!
Я была здесь когда-то. Когда?
Прислонившись к холодному стеклу автомобиля, я смотрела на проплывающие мимо картинки. На картинках: серое утреннее небо с клочками облаков, железобетонные здания, люди и не-люди – многообразные существа и их смеси. Я разрешала себе их наблюдать. Я видела их свет, набросанный разными цветами на холсте пространства. Но я ничего не впускала внутрь меня, кроме отчаянной грусти.
Слёзы катились по моим щекам и падали на руки, я чувствовала, как промокли рукава платья. Я узнавала этот мир...
Неужели это был всего лишь сон?
Имеет хоть что-либо теперь смысл?
Я плакала слезами разбитой надежды, слезами отчаяния, слезами одиночества.
Я вспомнила себя там – в солнечном свете, вспомнила миг, когда я нырнула в океан глаз его. И там я – другая.
Дежавю. Просто наваждение.
Я смахнула слёзы.
– Куда мы едем?
– В аэропорт.
– А дальше?
– Дальше вы полетите домой.
– Домой?
(У меня нет дома…)
Лысый молчал.
– Вы со мной полетите?
– Нет, я довезу вас до самолета.
– Так ведь я…