Страница 4 из 17
Оптимисты считают, однако, что комплектование бумажных книг уже не актуально: гаджеты и Интернет их заменят [1]; такие мысли, увы, все чаще посещают и управленцев библиотечного дела. Они смотрят в светлое будущее: к 2025 году, т. е. через девять лет, предсказано появление массового рынка гаджетов-имплантатов [146]; так можно и не производить, не продавать, не комплектовать в библиотеках «устаревшую» бумажную книгу?
Влияют ли на чтение современных детей и подростков взрослые-родители, учителя и библиотекари?
Наше исследование [58] подтверждает, что влияют. Проблема, однако, в том, что эти три традиционных института детского чтения (семья, школа, библиотека) не всегда на высоте. Так, нынешние родители, как правило, сами не очень хорошие читатели. Они, в массе своей, меньше занимаются организацией детского чтения в семье, чем предыдущие поколения родителей, не всегда понимая ценность «непрагматической» литературы, литературы для души.
Зато там, где с ребенком занимаются много и разнообразно, дети опережают сверстников по читательскому развитию.
Современная российская школа, как свидетельствуют периодические замеры читательской компетенции школьников авторитетной международной организацией PISA, не сильно хорошо справляется с задачей воспитания грамотного читателя. Относительное благополучие в начальной школе сменяется катастрофой в средних классах. Двух часов в неделю на литературу явно не хватает! Учителя литературы ныне меньше читают (данные Центра социологии РАО), либо, по нашим данным, читают плохие детективы и дамские романы, и, главное, они профессионально «выгорели».
Социологи полагают, что «иерархия восприятия литературы» формируется почти исключительно в школе: декларируется высокая ценность русской классической литературы, при этом «чтение классической литературы воспринимается не как какое-то удовольствие, а как довольно сложный труд» [1].
Что же читают для души подростки 12-15 лет (по данным ноября 2015 г.)?
«Среди тех, кто вообще читает что-либо, кроме программной литературы, с большим отрывом побеждает жанр фэнтези в самом разном исполнении. Научные, адаптированные книги тоже интересуют подростков, но гораздо меньше. И только одна девочка взахлёб читает чисто «девчачьи» романы. Классику по доброй воле не читает никто» (было опрошено 40 московских семей) [124].
Опровергает ли это данные социологических опросов последних лет? Ни в коей мере. Налицо устойчивая тенденция.
Более того, со спокойной душой могу прогнозировать, что похожие книги подростки будут любить и в будущем, с наногаджетами в голове.
Потому, что фэнтези в своей массе – это тот же самый 6-й тип литературы по шкале онтогенетического развития, который мы описали [69]; последовательное, пошаговое продвижение по лестнице читательского развития (дозированное усложнение ориентировки в структуре и содержании художественной литературы). В прошлом и позапрошлом веках наполнением этого типа служили приключенческие романы (книги Жюля Верна, Майн Рида и т. п.), сейчас – фэнтези. Но суть, структура, назначение 6-го типа литературы не изменились: введение подростка в мир человеческих мотивов, сильных, полярных характеров, благородных идей.
Подростки читают подростковое – всё нормально. Классика для большинства – школьная «обязаловка».
Увы, для некоторых преподавателей тоже. Когда учитель русского языка и литературы из престижного учебного заведения в нашей анкете пишет, что он меньше всего из классиков любит И. А. Гончарова потому, что роман «Обломов» «растянут», а М. Е. Салтыкова-Щедрина потому, что «сатира не есть предмет нашей современной жизни», становятся очевидны не только степень его искренности, но и уровень профессионализма. Таким учителям можно только посочувствовать. Не последнюю роль в отмеченном феномене отчуждения педагогов от своего труда играет так называемое «профессиональное выгорание», связанное с тяжелыми условиями труда, невысокой заработной платой, невозможностью повышать свой культурный уровень и т. п.
Но учащиеся не виноваты, что их учителям плохо в профессии – они ждут от уроков литературы ярких впечатлений и открытий, затрагивающего душу разговора на равных, интереса к их внутреннему миру…
В этой ситуации роль школьного библиотекаря как носителя культуртрегерской миссии, как педагога чтения не только в среде школьников, но в и среде взрослых объективно возрастает. Это показали и данные нашего исследования. Так, библиотекари, которым на основании всех данных был присвоен статус «отличного», чаще встречаются именно в таких школьных коллективах, где читательская квалификация учителей не очень высока, а также там, где учителя не любят и не знают свой предмет, т. е. имеют невысокую профессиональную квалификацию. Это может свидетельствовать о том, что библиотекарь, осознающий свою культуртрегерскую миссию, всей своей подвижнической деятельностью пытается восполнить то, что недодают детям педагоги. Работает на износ – за весь коллектив.
Но один в поле не воин! Сегодня для того, чтобы дети и подростки читали, обществу необходимо прикладывать гораздо больше усилий, чем раньше, сложную задачу воспитания читателя нужно решать детским и школьным библиотекарям в тесной кооперации с педагогами и родителями.
Праздник навсегда [65]
Сейчас она идет по синей дороге, поняла я. Дорога-серпантин: закручивается в спираль. (Иногда увидеть тот свет не трудно, если ты думаешь о человеке несколько часов подряд и ни о чем другом думать не можешь.)
Линкова, человек-праздник, ушла от нас совершенно неожиданно. И для себя тоже. Говорят, не почувствовала смерти, когда фура ее сбила.
«– …Теперь у ангелов отличная компания.
А мы тут…
И больше он ничего не сказал».
Так написано в хорошей детской книжке, рекомендованной недавно детям 6-10 лет.
Линкова – человек, рекомендованный всем.
Потому что у всех должен быть праздник. С фейерверками, остротами, сюрпризами и открытиями. Прежде всего, открытиями себя. Т. е. через детскую литературу, конечно. Увиденную глазами Линковой.
Глазами, все более зоркими. С возрастом, и это замечено многими, она писала все лучше и лучше, она научилась «петь словами» (выражение, найденное Ириной Яковлевной у Владимира Даля, но, конечно, относящее не к себе, а к колыбельным).
Она рассказывала, «какими разными голосами и словами пытаются люди передать ребенку, как сильно они его любят».
Разве не в этом главное назначение детской литературы? Подарить детям столько любви, чтобы ее хватило на долгую жизнь.
Нам подарили Линкову
Библиотерапия как возможность счастья [50]
Сердцевина библиотерапии – диалог Автора и Читателя. Как будет прочитано послание, пользу или вред принесет – зависит от читательской компетентности (вкупе с влиянием тревожащей пациента проблемы) и от искренности намерений и таланта писателя.
Исследователи упорно лезут «вглубь строки», пытаясь добраться до нежного нутра Автора; иногда им это удается, к неудовольствию классических филологов. Библиотерапия XXI века накапливает методы, не гнушаясь их разностильем, захватывает территории, прорастая в сопредельные – новомодные или канонические – области терапии, только для того, чтобы помочь Читателю упиться гармонией.
Ибо что, как не гармония, врачует души? Только искусству подвластны синкопы, парадоксальные повороты жизненного пути человека, только художник способен принять и донести до читателя спасительную и роковую закономерность, неизбывность и неслучайность падений и побед героя (т. е. себя или того, кем мог бы стать).
Диалог состоялся; чуткий Читатель хранит в своем сердце до заветного часа целебные метки – мантры, молитвы, заклятия и обереги, призванные помочь выстоять в неравной борьбе с жизнью.
Узнавание обстоятельств, примеры поведения, символы и архетипы, матрицы судьбы и ценностные модели мира – разве это в искусстве главное? То, что дает возможность найти себя (и счастье) вопреки всему, – легкий, почти незаметный жест Автора, выражение человечности – и воспарения духа, прорыв в «царство свободы». Не здесь ли зарыт краеугольный камень библиотерапии (как квинтэссенция все той же гармонии) – катарсис? Называйте это драйвом или магией – дух дышит, где хочет.