Все еще люблю

Глядя на мужчину, Кейтлин заколебалась. Наверное, стоило бы помочь ему подняться на ноги, но от одной мысли о том, что ей придется прикоснуться к нему, у нее учащенно забилось сердце. Перед ней либо совсем незнакомый мужчина, либо слишком хорошо знакомый. И то и другое не успокаивало.

Он покачнулся и едва не опрокинулся навзничь.

Кейтлин склонилась, взяла его руку и положила себе на плечи. Мужчина тяжело навалился на нее.

Обхватив его за талию, Кейтлин помогла ему подняться, мысленно благодаря себя за регулярные занятия пилатесом. Она не прекращала тренировки даже во время беременности.

Ну наконец-то. От мужчины пахло тухлой рыбой и еще чем-то едким.

Едва переставляя ноги, мужчина перешагнул порог. Перед новеньким бледно-желтым диваном Кейтлин помедлила, но незнакомец избавил ее от колебаний, рухнув на мягкие подушки. Застонав, он прикрыл рукой глаза.

– Воды, – прошептал он и затих.

Кейтлин бросилась через холл, наполнила стакан и поспешно вернулась назад.

– Вот, – сказала она, склонившись над мужчиной.

Рука, закрывавшая глаза, дрогнула. Он отвел ото лба спутанную прядь волос, слепо всмотрелся в Кейтлин воспаленными глазами. Сейчас, когда его лицо не заслоняли космы волос, он выглядел иначе. Совсем как Антонио, мужчина, которого Кейтлин тайком изучала, о котором мечтала долгие годы. Она судорожно вздохнула.

– Я не причиню вам вреда, – пробормотал он, садясь на диване. Его лицо исказилось от боли. – Я просто хочу пить.

Она протянула ему стакан воды, не в силах оторвать взгляда от его лица, снова скрывшегося за прядями темных волос. Словно очнувшись, Кейтлин вдруг поняла: она ведь может прямо сейчас выяснить, Антонио перед ней или нет.

– Вы думаете, что вы – Антонио? – спросила она, глядя, как жадно он пьет.

– Я… – Он посмотрел на нее, и в его взгляде отразились эмоции, которые Кейтлин не в силах была определить. Но его темные загадочные глаза завораживали. – Я не помню. Вот почему я здесь. Я хочу знать.

– Есть один способ. – Собравшись с духом, она указала на его грудь, место над сердцем. – У Антонио была довольно своеобразная татуировка. Вот здесь. А у вас?

Татуировку можно было повторить, но вряд ли кто-то взялся бы за это. Рисунок на груди Антонио был выполнен известным мастером, творившим в уникальном этническом стиле.

Не отрывая взгляда от Кейтлин, незнакомец поставил стакан на столик и расстегнул рубашку.

– Здесь написано «Фалько». Что это значит? – спросил он.

Кейтлин осознала правду еще до того, как мужчина обнажил грудь и показал искусно выполненного сокола. Она не отрываясь смотрела на рисунок на гладкой коже, на рельефные мышцы груди и чувствовала, как ее захлестывает знакомая волна возбуждения, – она всегда так реагировала на Антонио.

Татуировка всегда придавала Антонио дополнительное очарование, усиливая его опасную красоту, сводя Кейтлин с ума. И она только что убедилась, что чары Антонио по-прежнему имеют над ней власть.

– Этого достаточно, теперь я знаю, что ты – Антонио. – Его лицо просияло. Кейтлин закрыла глаза, стараясь скрыть охватившее ее возбуждение. Все ее тело затрепетало при мысли о том, что восхитительный, потрясающий, запретный Антонио жив. – Это означает, что у нас проблемы…

Весь ее мир, с таким трудом выстроенный заново, рухнул.

Почти год она вела изматывающее юридическое сражение за своих детей. Неужели все это было зря? Почти два года назад она подписала соглашение о суррогатном материнстве, но год назад самолет, на борту которого были Ванесса и Антонио, разбился в Южно-Китайском море. Через многие месяцы бесконечных судебных заседаний судья наконец аннулировал соглашение и Кейтлин получила полную опеку над своими детьми.

О боже… Это дом Антонио. Это его деньги. Ее дети – это дети Антонио. И он имел полное право забрать их.

Глава 2

Антонио… он покатал это имя на языке, как конфету, и оно показалось ему знакомым, по крайней мере, не вызвало такого отторжения, как прозвище Фалько. Прежде, до Индонезии, люди с лицами, которые теперь в его памяти были неясными, размытыми, называли его то Антонио, то Фалько. Иногда в руках у этих людей были фото- и видеокамеры. Они говорили с ним о каких-то важных вещах. Толпа скандировала: «Фалько!» – и многократно повторенное имя эхом отражалось от потолка огромной арены.

Внезапная вспышка боли снова ослепила его. Это случалось всякий раз, когда он насиловал свою память.

Он посмотрел на залившуюся румянцем темноволосую, очень привлекательную женщину. Было в ней что-то смутно знакомое, но он не мог вспомнить ее. Ее место не здесь, не в этом доме, она не жила здесь раньше. Он представления не имел, откуда вдруг пришла к нему эта мысль.

– Как вас зовут?

– Кейтлин, – ответила она и поспешно добавила: – Хоупвелл. Ванесса – моя сестра… была моей сестрой. – Она внимательно посмотрела на него. – Ты помнишь Ванессу, но не помнишь меня?

– С рыжими волосами?

Кейтлин кивнула. Он нахмурился.

Нет, он не помнил Ванессу. Женщина с яркими, как пламя, волосами появлялась в его снах. Иногда мимолетной вспышкой перед ним мелькало ее тело, словно прежде он часто видел ее обнаженной, но черты ее лица ускользали от него.

Он почувствовал, как его снова охватывает отчаяние.

После того как Рави в буквальном смысле выбил из него воспоминания о доме, Антонио следующим же утром покинул Индонезию. Много дней провел он, пересаживаясь с одной рыбацкой лодки на другую, прячась между тяжелыми грузовыми контейнерами, чтобы добраться до Лос-Анджелеса и восстановить драгоценную связь со своим прошлым.

У этой изящной, божественно прекрасной женщины – Кейтлин – были ключи от его прошлого, и она должна была помочь ему открыть нужные двери.

– Что меня связывало с Ванессой?

– Ванесса – твоя жена, – мягко ответила Кейтлин. – Ты не помнишь этого?

Он покачал головой. Женат… Он был женат на Ванессе? Любил ли он жену? Любила ли она его, горевала ли о нем или просто вычеркнула из своей жизни, когда он пропал?

Узнает ли он Ванессу, если встретится с ней?

Он обвел взглядом гостиную и сразу, без запинки вспомнил, как покупал для нее мебель. Он не мог вспомнить лишь рыжеволосую женщину, дразняще выглядывавшую из закоулков его памяти.

– Где она? – спросил он.

– Она умерла. – Горе исказило тонкие черты лица Кейтлин. Наверное, сестры были очень близки, поэтому Кейтлин кажется ему смутно знакомой. – Вы оба были на борту того самолета, он разбился вскоре после того, как вы покинули Таиланд.

– Авиакатастрофа? – Неуловимый образ рыжеволосой женщины растаял, словно дымка. Антонио впился взглядом в Кейтлин. – Так это была авиакатастрофа?

Таиланд. Он был в Таиланде… но не жил там.

Она кивнула, и темные волосы, стянутые в хвост, упали на плечо. В ее глазах блестели непролитые слезы.

– Да, больше года назад.

Ему вдруг захотелось ощутить скорбь по жене, которую он не помнил. Это означало бы, что он по-прежнему может испытывать какие-то эмоции, простые человеческие чувства – любовь, умиротворенность, счастье… Он хотел ощутить хоть что-то, кроме растерянности и горечи.

Голова раскалывалась от боли, но ничто не могло поколебать его решимости. Он должен был узнать, почему оказался в самолете, летевшем из Таиланда, и как попал в маленькую рыбацкую деревушку в Индонезии. Один.

– Но я был в том самолете. И не погиб. Может быть, Ванесса тоже жива.

Прижав ладонь к губам, Кейтлин покачала головой.

– Нет. Они нашли ее… тело, – пробормотала она едва слышно. – В воде обнаружили фюзеляж самолета. На борту было сорок семь пассажиров. Большинство так и остались в креслах.

Яркие, окрашенные в кроваво-красные тона образы промелькнули в его памяти. Он представил себе ужас, который испытала его жена и остальные пассажиры, перед тем как смерть забрала их. Смерть, которая пощадила его.

– Кроме меня.

Он впервые подумал о своем спасении как о чуде, а не как о каре, обрушившейся на него. Как ему удалось спастись? Сумел ли он вовремя отстегнуть ремень или его выбросило из самолета?