Титус Кроу

Потому что, если не положить конец коварному проникновению Ктулху в сновидения, ни мир бодрствования людей, ни сама вселенная никогда не смогут быть по-настоящему в безопасности от ужаса, который Ктулху тысячелетиями практиковал для уничтожения разума и порядка.

Вот о таких невеселых и опасных делах король Картер говорил весь долгий день, а вечером был устроен пир в честь гостей из мира бодрствования. Они пили чистое красное вино из Илек-Вада, и страхи за будущее мира сновидений немного отступили. А потом они сидели на диванах-качалках, устланных шелковыми подушками, под хрустальным куполом самой высокой башни, и любовались безмятежным Сумеречным морем, в темной глади которого отражались все звезды ночи. Кроу и де Мариньи немного поговорили, а потом умолкли. Оба думали об одном и том же: теперь они узнали об Илек-Ваде все, что хотели, и настала пора трогаться в путь.

На следующее утро король Картер написал для своих гостей рекомендательное письмо — нечто вроде мандата, где указывались новые ранги друзей, назначенных генералами войск мира сновидений, вкратце рассказывалось об их происхождении и о той важности, какую они в данный момент имеют для всего мира снов. Это письмо они должны были взять с собой к Куранесу, в небесный розовомраморный город Серанниан. Друзья сообщили королю о своем желании отбыть из Илек-Вада, и Серрания должна была стать их первой остановкой на пути.

И вот в полдень этого дня сновидцы попрощались с королем и, войдя внутрь часов времен, взлетели над городом. На краткий миг Илек-Вадские чародеи отключили силовое поле, оберегавшее город, и часы времен устремились над Сумеречным морем выше… еще выше… в сторону Серанниана.

— Титус, — проговорил де Мариньи, когда часы набрали скорость. — Похоже, все складывается очень хорошо.

— В данный момент — да. Это не дает тебе покоя?

— Что-то мне покоя не дает. Но что — не могу понять. Все вдруг стало так легко и просто. Все препятствия остались позади.

— Может быть, так и есть.

— И все же у меня такое чувство, что нам надо очень сильно поторопиться.

Кроу кивнул.

— Я это тоже ощущаю. Инстинкт подсказывает мне, что все не так хорошо, как могло бы быть.

— И по-прежнему остается немало вопросов, — продолжал де Мариньи. — Например, то оружие, которое мы с тобой видели. Оно магическое или механическое?

— И то, и другое понемногу, я так думаю. Но это уводит нас к нашему старому спору, Анри: что же такое магия? Здесь — мир сновидений Земли, не забыл? Если бы ты побывал со мной в Элизии, то, может быть, сумел бы наконец отрешиться от слова «магия». В Элизии есть острова, которые парят над землей на высоте мили — в воздухе, как Серанния. Наверняка наука, с помощью которой эти острова поддерживаются в полете, не так уж далека от «магии»? Тебе важно помнить вот о чём: будь то мир бодрствования или страна снов, если человек очень сильно хочет, чтобы что-то было, он добьется того, что это будет! Разве небесный корабль более фантастичен, чем аэроплан? Разве зеркала-излучатели короля Картера более удивительны, чем лазеры? Безусловно, Анри, мир бодрствования и мир сновидений — это две разные сферы, но и тот мир, и другой получают очертания в сознании людей — спящих и бодрствующих!

Де Мариньи нахмурился, и вдруг его прорвало:

— Звездные камни! Вот что не давало мне покоя! Ведь в мире сновидений нет звездных камней! Когда я стартовал с Земли, у меня на шее на цепочке висел звездный камень, а здесь он, будь я проклят, исчез!

— Да? — Он улыбнулся. — Между тем звездные камни прилетают на Землю из чужой вселенной, Анри, из другого измерения. Мир сновидений хорошо стережет свои границы. Ему редко приходится страдать от того, что не снится Земле и людям.

— Но как же Ктулху и БЦК? — спросил де Мариньи. — Разве что-то может быть более чужеродным? Тем не менее их лазутчики здесь.

— Все дело в чувствительности! — ответил Кроу. — Они здесь потому, что этого желает Ктулху, — точно так же, как мы здесь потому, что этого желаем мы. — Он пожал плечами. — Но помимо этого, конечно, Ктулху — повелитель сновидений. Также можно утверждать, что на Земле чужаки мы, а не БЦК. В конце концов, они оказались тут первыми — за миллионы лет до человека. Быть может, сам Ктулху наложил это ограничение на звездные камни с древнего Мнара, чтобы они не могли существовать в снах. Мы ведь очень долго не вспоминали о них и не задавали себе вопрос о том, почему их здесь нет.

— Хмф… — хмыкнул де Мариньи. — Очень странно: то кажется, что все легко и просто, а в следующее мгновение — невероятно, невозможно!

— Да, Анри, так и есть, — согласился Кроу. — Во сне зачастую многое происходит проще, а порой — куда как сложнее.

4. Серанниан

С первого взгляда де Мариньи в Серанниан поверил с трудом — хотя и понимал, что спит и видит его во сне. Да, конечно, он видел этот город прежде, в телепатических видениях, которые ему показал Кхтанид в гиперпространственной Элизии, но в реальности все выглядело куда более грандиозно. Омываемое облаками побережье из розового мрамора, тянувшееся как бы к своим собственным горизонтам… а на берегу — великолепный город, смотрящий на воздушное море — море из перистых и кучевых туч.

Далеко внизу, за розовыми туманами и нежными облачками, были видны барашки на волнах Серенарианского моря. Там, далеко-далеко, лежала земля. Так далеко, что вершина горы Аран была едва видна. Эта гора, как знали друзья-сновидцы, являлась одной из природных стен Ос-Наргая, где стоял вечный город Селефаис. Его великолепные купола, башни и минареты покоились под защитой энергетического поля, подобного тому, который хранил Илек-Вад. Но в связи с тем, что Селефаис и Серанниан управлялись мудрым Куранисом, с древних времен между Вечным Городом и Небесными Островами велась торговля. Правда, сейчас для этого требовалось время от времени отключать силовое поле над Селефаисом, чтобы воздушные галеры, доставлявшие оттуда товары, могли спокойно выходить в Серенарианское море.

Вскоре друзья увидели галеры, плывущие к горизонту, где они поднимались к небу на волнах розового тумана. Зачарованные красотой всего увиденного и гадая, как подсознание человека способно создавать такие чудеса, пассажиры часов времен проследовали за одной из галер в гавань Серанниана, а когда Кроу посадил часы на стену одной из мраморных пристаней, друзья поразились тому, что Серанниан был построен именно здесь, на этом эфирном побережье, где в небо вытекал западный ветер.

В гавани на якорях, покачиваясь на немыслимых гребнях облачных волн, стояли двадцать пять из пятидесяти боевых судов Куранеса. На палубах, по левому и правому борту рядами выстроились зеркала-рефракторы. Корабли покачивались на волнах, и их борта то и дело озарялись вспышками солнечного света. Это были точно такие же зеркала, как те, которые друзья видели в Илек-Ваде. В далеком небе, подгоняемая западным ветром, берега под парусами покидала вторая половина флотилии.

Кроу и де Мариньи какое-то время постояли рядом с корпусом часов времен. Пристань была безлюдна. Как только на ней приземлились часы, матросы и грузчики тихо-мирно разошлись по портовым тавернам. Друзья наблюдали за тем, как на кораблях в гавани опускают паруса, и вдруг позади них кто-то проговорил:

— Они теперь упражняются в искусстве войны — искусстве, которое нам скоро пригодится в Дайлат-Лине и других местах.

Обернувшись, друзья оказались лицом к лицу с Куранесом — человеком, который некогда жил в мире бодрствования, а теперь стал повелителем Ос-Наргая, Селефаиса и Небес вокруг Серанниана. Кроу и де Мариньи сразу узнали его по описанию короля Картера. Хрупкого телосложения, но одетый по-королевски, седобородый, но подвижный, ясноглазый и зоркий, Куранес стоял на пристани с отрядом стражников, вооруженных пиками. Он бросил взгляд на своих гостей и продолжал:

— Уже несколько дней до меня доходят слухи о странной летающей машине, прибывшей в мир сновидений. — Куранес шевельнул рукой, и стражники переместились и выстроились шеренгой между двумя сновидцами и их странным транспортным средством. В следующее мгновение друзей со всех сторон окружили острия пик.