Страница 7 из 13
Иронический дискурс трактуется как частотная речеактовая реализация иронии, коррелирующая со специфическими свойствами личности говорящего. Способность продуцировать и воспринимать иронические высказывания является присущей каждому человеку [Варзонин 1994: 51], однако эта способность во многом зависит от образования, интеллектуального и культурного уровня.
Дискурс часто протекает по заданным образцам, что облегчает его участникам выбор определённых стратегий коммуникативного поведения. Отклонения от «типичных» дискурсивных действий становятся значимыми; они возможны постольку, поскольку нарушающий коммуникативные стереотипы понимает, что адресат воспримет их как значимые, несущие дополнительную смысловую нагрузку. Вместе с тем даже, казалось бы, стандартизированные формы могут приобретать новые значения и выполнять новые функции в дискурсе.
Инструментальный подход предполагает, что ирония является свойством конкретного текста или высказывания, и в этом смысле, как и любой инструмент, существует самодостаточно и независимо от участников дискурса.
Другой взгляд на природу иронии предлагают теории, где возникновение иронического смысла, как уже отмечалось, становится результатом взаимодействия коммуникантов. Ирония становится возможной благодаря тому, что между выраженным и скрытым значениями высказывания есть определённые отношения, так же как есть отношения и между людьми, различными высказываниями, интенциями и их интерпретациями. Здесь соблюдается принцип кооперации Г. Грайса [1985] – вклад на каждом шаге диалога должен соответствовать совместно принятой цели. Ирония представляет собой результат активных дискурсивных действии как со стороны говорящего, так и со стороны адресата, поскольку появление иронии в равной степени зависит и от интенции говорящего, и от интерпретации высказывания адресатом.
Как уже отмечалось, иронические высказывания могут оказаться таковыми намеренно или ненамеренно, когда автор не имел намерения передать иронию, но его высказывание было интерпретировано слушателями как ироническое, оно может считаться ненамеренно ироническим. Намеренная ирония требует больше времени для распознавания, чем ненамеренная: «Ап utterance is considered an unintended irony in case it is unintended literally but is perceived as ironic by overhearers. Intended ironies take longer to read than their unintended equivalents» [Giora, 2001: 176]. R. Giora приводит пример одного и того же высказывания, которое, в зависимости от контекста, может быть расценено как намеренно и ненамеренно ироническое: «I would never be involved in any cheating» («Я бы никогда не стал жульничать на экзамене»), говорит студент-отличник, обвиненный в том, что давал списывать на экзамене своему товарищу, который благодаря этому получил незаслуженно хорошую отметку. Это высказывание воспринимается как ирония вне зависимости от того, сознавал ли студент, что его товарищ списывает или это произошло случайно, незаметно для него. В любом случае, учитывая очевидность плохой подготовки товарища и его неспособность сдать экзамен собственными силами, заявление отличника, вольно или невольно оказавшего помощь, звучит комично.
О том, что комический (в частности, иронический) эффект является совместным продуктом деятельности автора и адресата в процессе языковой игры, говорит В.И. Шаховский, отмечая, что языковые игры осуществляются внутри эмоциональной рамки высказывания, стартовой границей которой является эмоциональный мотив говорящего, а финальной – эмоциональный коммуникативный эффект: гедонистический для говорящего и, как правило, комический для рецепиента» [Шаховский 2008: 354]. Здесь мы можем говорить о том, что ирония является также перлокутивным актом, поскольку вызывает изменения в сознании (мыслях и чувствах) адресата.
Таким образом, роль лица, воспринимающего и оценивающего сказанное, важна так же, как и роль лица, это высказывание породившее. Необходимо отметить случаи невозможности обращения к собеседнику с иронией. Е.Н. Зарецкая выделяет следующие:
1) если перед вами человек без чувства юмора;
2) если человек находится в удрученном состоянии души;
3) если человек вам незнаком;
4) в ситуациях, когда ирония неуместна (похороны, свадьба, венчание);
5) если рядом находится третье лицо, от которого зависит тот, над кем вы подшучиваете [Зарецкая 2002. http:// www.i-u.ru/biblio/archive/ritorika/default.aspx].
Мы согласны, что в ряде случаев ирония может быть неуместна. Однако данный список представляется весьма приблизительным и чрезмерно категоричным. Возможность употребления иронии и выбор языковых средств для ее выражения необходимо определять в каждой конкретной ситуации с учетом многих факторов.
Ирония как категория дискурса представляет для нас особый интерес, поскольку, на наш взгляд, именно в дискурсе раскрывается все богатство и многообразие этого явления. Реакция собеседника непредсказуема, но с помощью иронии можно управлять течением беседы и влиять на создание определенной атмосферы общения.
Ирония как категория дискурса реализуется только на фоне контекста. Исследователи иронии С.И. Походня и А.И. Усманова различают следующие виды контекста: микроконтекст, макроконтекст и мегаконтекст [Походня 1989]:
1. Микроконтекст реализует иронию в одном предложении, например: She turned round with a pretty smile of an alligator. («Она обернулась с милой улыбкой аллигатора»). Столкновение в одном предложении несовместимых понятий – «милая улыбка» и «улыбка аллигатора» (животное, ассоциирующееся с жестокостью и агрессивностью) сигнализирует о применении иронии.
2. Речь идет о макроконтексте, когда для того, чтобы понять смысл иронического высказывания, необходим текст большего объема, в печатном тексте – по меньшей мере абзац: She sketched a short autobiography, enough to show me that she wasn't as bright or pretty or stylish or interesting as she had seemed sitting at the bar. But then, no one ever is, which is why it's always worth having shares in whisky and cosmetics. (Steven Fry «The Hippopotamus») [Fry, 2004: 15]. («Она набросала краткую автобиографию, вполне достаточную для того, чтобы убедиться, что она не была ни особенно умной, ни красивой, ни стильной, как могло показаться с первого взгляда, когда она сидела в баре. Да впрочем, никто не обладает такими качествами, поэтому так прибыльно вкладывать деньги в алкогольный и косметический бизнес».
Ирония здесь, на наш взгляд, заключается в том, что, говоря о бизнесе, рассказчик имеет в виду нечто другое, а именно обыгрывает хорошо известную шутку о том, что любая женщина может казаться красавицей при наличии косметики в ее распоряжении и алкогольных напитков в распоряжении ее партнера. Не повторяя этой шутки, автор лишь намекает на нее, используя некоторые ключевые слова, которые являются сигналом для посвященных. Таким образом, ирония выполняет в данном тексте функцию сближения, объединяя тех, кто знаком с этим анекдотом.
Иногда для понимания смысла иронии недостаточно информации, полученной в беседе, необходимо обладать дополнительными знаниями. В литературном произведении иногда необходимо прочитать весь текст, чтобы осознать идею автора. Так, название рассказа В.С. Моэма «Падение Эдварда Барнарда» («The Fall of Edward Barnard») [Моэм 2003] воспринимается как ироническое только после прочтения всего рассказа, когда становится понятно, что говоря о «падении», писатель имел в виду нечто противоположное. На самом деле речь идет о выборе своего пути в жизни, стремлении главного героя к счастью и покою, что воспринимается чопорным светским обществом как глупость и безрассудство. Автор рассказа, разделяя взгляды своего персонажа, стремится показать читателю, что в результате так называемого «падения» человек обретает то, чего ему не хватало.
3. Иногда для реализации иронии необходим мегаконтекст, содержащий экстралингвистическую информацию социального, географического и исторического характера, включающий культурные реалии.