Страница 28 из 31
Пришло письмо из Харб[ина] от В.Н. Грам[матчикова], в котором сообщается, что темные силы передают, что я вообще не видался с ген[ералом] Хорватом], ибо он глава русской эмиграции. Так неустанно изобретают клеветники. Посвящаю им мой сегодняшний Записной листок. Впрочем, В.Н. Грам[матчиков] добавляет, что и работа светлых сил делается очевидностью и что Свет побеждает тьму. Конечно, так и будет; но совершенно необходимо, чтобы светлые силы так же деятельно и в таких же сильных, но благих формулах неусыпно строили благо. Ведь благо не отвлеченность, но его нужно так же ежедневно творить, как ежедневную пищу.
Некая дама Л. пишет из Харб[ина], что если ее муж не будет включен в состав экспедиции – она его застрелит. Надо отдать справедливость, что с такою формулой мы встречаемся впервые.
Являлась у меня мысль послать к новому году открытку – изображение Преподобного Сергия – по всем нашим обществам, но оказалось, что мы не знаем нынешних адресов некоторых из них. Потому эта идея была отставлена, но все время думаю, насколько должны быть питаемы сотрудники хотя бы даже самыми краткими извещениями. Хорошо бы оповестить все наши общества и организации об апрельском дне Пакта, предложив им, что Музей будет рад передать и их приветствие к этому дню. Таким образом, явится еще одно обстоятельство из разных стран, которое скажет в правильных формулах и с должными пожеланиями неотложности. Чтобы это поспело вовремя, надо разослать эти оповещения немедленно. Кроме наших обществ и учреждений надо бы разослать такое же оповещение от Музея всем обществам и организациям, в которых я состою членом, также предлагая им присоединиться к этому дню в пожелании. Конечно, если кроме этих двух указанных категорий вы почувствуете, что имеются и другие учреждения, готовые поступить так же, то включите и их.
Сегодня пошлю еще одно наше письмо В.К. Р[ериху] с предложением в кратчайший срок указать, когда именно была выслана из Харб[ина] первая часть коллекции и когда именно будет выслана остальная часть. Первая часть должна была быть выслана через три дня после нашего отъезда (иначе говоря, она должна была давно достигнуть Америки), а вторая часть должна была быть выслана 20 января, ибо ботаник Гордеев сообщил, что ранее этого срока он не сумеет закончить определения. Конечно, если бы два негодяя оказались бы не негодяями, а людьми, то многое сложилось бы иначе.
К 18 января ждем известий из Канзаса. Они запаздывают уже на целый месяц, так всегда бывает, когда имеешь дело с дальними расстояниями, да кроме того, для некоторых людей, как вам известно, время и сроки не существуют. Конечно, и без того мы не могли бы выехать сейчас дальше вследствие холодов, и, естественно, Гал[ахад] это понимает.
Вчера был у нас древний лама бурят и гадал. Я ему задал вопрос о 36-м годе, и вышло очень хорошо. Конечно, Вы понимаете, что для меня этот вопрос был и ненадобен, но такое подтверждение для монг[олов] очень значительно.
Как-то действует наш Париж? Ведь теперь скоро будет год с нашего туда приезда. Сведений-то оттуда было порядочно, но мне прежде всего хочется знать действительный результат. Мало ли что и как протекает, но нам нужно знать, к чему оно пришло.
15 января 1935 г.
Пекин
«Обращаю Ваше внимание на следующее: становится странным, что мы не получаем ответа ни на одно из трех посланных нами в Яп[онию] писем. Хотя бы ради вежливости и воспитанности ответ должен бы быть. Бывало у нас, если даже посылалось письмо Императору, то и то гофмаршальская часть все-таки отвечала. Также обратите внимание, что генерал Араки не ответил на три обстоятельства. Дважды он получил книги, а кроме того еще и получил знак. У нас еще не было прецедента, чтобы такое обстоятельство осталось без ответа. Также, насколько знаю, не было ответа на издание “Гималаи”, поднесенное Токийскому двору. Также нет ответа о картинах в Кио[то]. Также не было ответа от Цуб[оками] на его избрание[229]. Так как все эти отсутствия ответов разновременны, то вообще все эти обстоятельства заставляют задуматься, в чем дело. Думаю, что при случае тактично не мешало бы спросить С[аваду], не кажутся ли ему странными все эти обстоятельства, которые в других странах с нами не приключались. Также обращает на себя внимание и то обстоятельство, что 14 месяцев тому назад Знамя было поднято, а затем, по-видимому, оно благополучно опустилось и больше никаких разговоров о ратификации Пакта не происходило. Не странно ли все это? И не требует ли все это дознания, тем более что с нашей стороны ничего, кроме культурного сотрудничества и сердечного доброжелания, не было.
Продолжаю эти дни высиживать дома – все не удается изгнать какую-то угнездившуюся простуду. Думаю о Пакте, чтобы действительно к апрелю произошло бы нечто и по формулам ясное и внушительное. Когда мы здесь прочли в местной газете телеграмму Рейтера о признании Пакта Бразилией, то, сознаюсь совершенно искренне, даже я сам не понял, что сообщение было именно о нашем Пакте, до такой степени выражения были спутаны и не ясны. Можно было лишь понять, что Бразилия подписала какой-то Американский Пакт, а остальное все было совершенно нелепо затемнено. Вот этих затемнений и нужно всячески опасаться. И без того много смущения в умах».
Обратите внимание, я в кавычках отмечаю то место дневника, которое сообщено и в Париж. Пусть и там в соответственном посольстве понемногу принимают должные меры, а то если запустить, пожалуй, в конце концов толку не получится. Если же доброжелательно, но неукоснительно твердо показать, что мы привыкли к другому обращению, то кроме пользы от этого ничего не выйдет. Как Вы усмотрели из моих ответов Черт[кову], он запрашивал, нельзя ли ему, как представителю, иметь постоянное содержание, на что, как Вы помните, я и ответил, что именно в его представительстве произошли такие неожиданности, что дело особенно осложнилось. Удивляемся, что на этих днях от него не было сообщений. Получили сегодня телеграмму от Франсис о том, что друзья ждут подробностей относительно Канзаса. Мы и сами их ждем ежечасно и сообщим сейчас же. Конечно, не сомневаюсь в том, что это существеннейшее дело решится прекрасно.
К вечеру опять у меня[температура] 37, очень обидно, что значит и завтра придется посидеть дома. Получено письмо от В.К. Р[ериха], где он пишет как бы о второй отправке гербария. Из чего нужно понять, что первая уже послана в ноябре и, вероятно, уже получена. В начале списка статей «Да процветут пустыни» мы не пометили «Привет Югославии», который имеется и в Наггаре, и в Америке, он может быть помещен перед памятным листом о короле Александре. Вообще при помещении этих статей имейте в виду, что для журналов, желающих иметь нечто более длинное, можно давать два или три листа вместе, комбинируя их по содержанию. От издательства при той книге можно включить также следующее: «Листы дневника появлялись в различных газетах и журналах Америки, Европы, Индии и Дальнего Востока. Некоторые из них являются как бы развитием предыдущей мысли, но издательство сохраняет их под датою дня их написания, что тем более обрисовывает течение мысли автора». При издании книги такое замечание тем более пригодится, что кому-то, может быть, покажется, почему продолжение развития той же мысли входит в разные дни, но сами события, или известия прессы, или размышления невольно заставляли углублять некоторые положения. Так, например, как же не возвратиться к вопросам Пакта, если сами события, возвещенные прессой, обращают к тому внимание.
16 января 1935 г.
Среди приготовлений к апрельскому дню Пакта не мешает косвенным порядком выяснить, в каких настроениях находится Харше. Ведь так или иначе, апрельский день может вызвать его всякие излияния, а вы помните, что во время чикагской выставки он подвергся каким-то влияниям. Потому как в смысле Пакта, так и для ликвидации чикагского эпизода нужно бы его проверить. Ватсон, надеюсь, остался в прежних прекрасных отношениях.
229
Т. Цубоками был избран почетным советником и почетным членом рериховского общества (Roerich Society) при Музее Рериха в Нью Йорке.