Страница 5 из 114
Григорий Борисович был необычайно работоспособен и продуктивен. У меня часто складывалось впечатление, что в его сутках не 24, а как минимум 48 часов. Для примера приведу случай, когда я, дождавшись его на кафедре после какого-то совещания, часов в десять вечера, вручил ему черновик нашей совместной статьи. Я не надеялся на скорое ее возвращение обратно, поэтому бьш весьма удивлен, юэгда Альтшуллер сказал, что назавтра отдаст мне ее с исправлениями. На следующее утро статья была вся испещрена карандашными пометками, исправлениями (в том числе грамматическими), снабжена двумя страницами комментариев и списком литературы, которую мне нужно было изучить. При этом оказалось, что тем же вечером (ночью, утром,... ?) таким же образом были разобраны работы еще двух аспирантов и чей-то диплом. В дополнении к этому Григорий Борисович достал из поргфеля какую-то новую монографию по лазерам, которую, судя по его словам, он вечером "пролистал", - из книги торчало десятка два закладок. Чуть позже, проходя по коридору мимо Альтшуллера, который курил и разговаривал с одним из сотрудников, я услышал, как он обсуждал футбольный матч, который показывали накануне заполночь. При всем том у неги была семья и масса самых разноплано-вьк интересов, по крайней мере эрудирован он был в очень многих вопросах, далеко за пределами физики; он также был в курсе всех последних событий в разных областях жизни в мире, стране, городе, институте, на кафедре, в жизни каждого отдельного сотрудника.
У Григория Борисовича была фантастическая способность оказываться в течение дня почти что одновременно в десятках мест (часто не только в Ленинграде) и встречаться с самыми разнообразными людьми. Вместе с тем, он был совершенно неуловим, и уже с первых дней общения с ним это стало для меня серьезной проблемой. Первое время бывало так, что я по восемь -десять часов торчал, как дурак, на пороге кафедры, дожидаясь назначенной встречи, отмечая на себе полусочувственные - полунасмешливые взгляды более опытных в общении с Альтшуллером аспирантов. Через год-другой у меня у самого появилась необъяснимая способность предугадывать всегда непостижимую траекторию передвижений Григория Борисовича и находить его как раз в том месте и в тот момент, когда он мог уделить мне несколько минут, а иногда и часов. К примеру, он назначает встречу в десять утра на кафедре, но каким-то чутьем я знаю, что надо прийти к восьми вечера: и точно - прихожу к восьми и мне говорят, что он еще не появлялся, но звонил и вот-вот будет. В другой раз он назначает мне в два часа возле приемной ректора, но именно в это время я еду в другое здание института и встречаю его именно там... Я как-то не задумывался тогда о необычности этих вещей и списывал все на случайность и совпадение. Сам я всегда с любопытством наблюдал, как каждый день на кафедре скапливалось десятка два людей, которым Альтшуллер срочно нужен был по самым разноплановым вопросам, и как все они долгими часами терпеливо ожидали его. Причем, нельзя было сказать, что Григорий Борисович был необязателен, невежлив по отношению к подчиненным (кстати сказать, - кроме сотрудников и студентов кафедры среди ожидающих часто оказывались крупные чины из ректората, профессора из других институтов, а то и какая-нибудь именитая фигура из Москвы). Непостижимым образом все (в том числе и сам Альтшуллер) воспринимали его непредсказуемость и неуловимость, как нечто само собой разумеющееся, - никто не роптал и не обижался, упреки не возникали даже в мыслях.
Работал он одновременно над огромным количеством вопросов: научных, организационных и прочих. Он параллельно продвигал сразу несколько фундаментальных направлений лазерной физики и техники, занимался производственными внедрениями и коммерческими вопросами, писал множество статей, участвовал во всех возможных конференциях, был организатором каких-то совместных международных проектов, имел кучу аспирантов и дипломников. Часто одного его слова, намека, телефонного звонка было достаточно для развертывания целой серии событий в жизни кафедры и отдельных учеников, для возникновения новых направлений в научных исследованиях.
Кроме того, что Альтшуллер всегда был в самом центре разнообразных событий - научных, организационных, чуть позже - коммерческих, он также был не дурак отдохнуть и слыл любимцем многих женщин.
Людей, подобных Альтшуллеру, я не случайно называю магами. Они умудряются совершать вроде бы ничем не примечательные для "замыленного" взгляда вещи, но если попытаться все-таки пристальнее изучить их действия, то окажется, что их не описать никакой логикой, - они непостижимы для интеллектуального понимания, но в то же время у всех участников и наблюдателей создается впечатление, что все "в порядке вещей", что так и должно быть (так считает и сам наш маг). Разгадка этого феномена состоит в том, что такой человек действует исходя из одного "описания мира" (которое он может не сознавать - владея им чисто интуитивно), а мы результаты его действий объясняем из другого "описания мира" - из "согласованной реальности". Иными словами, такой маг запускает в действие структуры и "силы", которые ни он ни окружающие не осознают, - для них нет места в привычной нам - согласованной картине мира. Сам такой человек научился магическим действиям, как я уже и говорил - не фиксируя на этом внимание, почти неосознанно впитав опыт людей, с которыми так или иначе взаимодействовал, естественно, если имел к этому хоть какую-то предрасположенность. За неимением лучших объяснений, мы говорим, что такие люди обладают неким обостренным "чутьем", "нюхом", интуицией, наконец, просто везением.
Еще одним важным обстоятельством, связанным с Альтшуллером, явилось для меня понимание того, что из себя представляет научная Школа. Хотя я застал период, когда научные Школы стали уже "мельчать", по сравнению с теми, что были в начале или середине века (судя по слухам, книгам), мне все же посчастливилось изнутри прочувствовать атмосферу такой Школы. И сейчас, через несколько лет, я с удивлением отмечаю некоторые родственные черты у Школы эзотерической и у научной Школы, где также происходит очень много вещей совершенно чудесных, не лишенных глубины и мистичности (что, конечно, далеко не каждый Учитель или ученик научной Школы замечает и сознательно использует).