Страница 4 из 7
– Мы будем на месте минут через десять, сэр, – ответил Гюнтер на безукоризненном английском языке. – Через пару минут появится городок и горнолыжный курорт Арленвальд. Шале «Солин» находится на другом конце города, чуть выше в горах.
– В этом Арленвальде есть хорошие бары?
– Есть один, пользующийся популярностью у молодежи, которая любит выпить шнапса и полюбоваться танцующими девочками. Еще есть гостиница «Оберант». Кажется, у них там играет струнный квартет, пока гости наслаждаются послеобеденным чаем.
– Хм… Гюнтер, а вам больше нравится чай или шнапс?
– Я не большой любитель чая, сэр.
– Я тоже. Как насчет того, чтобы заехать в бар, где я мог бы угостить вас выпивкой?
– Доктор Мейтленд приказала отвезти вас прямо в шале, – неуверенно возразил Гюнтер.
Джарек расплылся в улыбке:
– А мы ей ничего не скажем.
– Что значит «его здесь нет»? – Холли удивленно смотрела на Карла, шеф-повара, который одновременно исполнял обязанности дворецкого шале «Солин». – Мистер Дворска выехал из клиники два часа назад. Я доехала сюда за двадцать минут.
Конечно, ее внедорожник больше подходил для поездок по горным дорогам, чем лимузин, но даже в таком случае у водителя последнего ушло бы не больше получаса на то, чтобы доставить Джарека в шикарное альпийское шале, в котором он должен был оставаться на время прохождения курса психотерапии.
– Как я понял, мистер Дворска пожелал осмотреть Арленвальд, – ответил Карл. – Гюнтер позвонил и сказал, что он оставил пациента в городе, потому что у него дела, а мистер Дворска намеревался преодолеть оставшуюся часть пути пешком.
– Я знаю, что Гюнтера ждала поездка в Зальцбург, но я думала, что он последует моим инструкциям и доставит пациента прямо сюда. Одному Богу известно, куда запропастился мистер Дворска. В городе нет ничего, кроме магазинов с лыжной экипировкой и гостиниц, а еще этого отвратительного бара, где официантки одеты в якобы австрийские национальные наряды. Но я очень сомневаюсь, что у традиционного дирндля имеется такое огромное декольте, как у платьишек, которые носят девочки в этом баре, – сухо заметила Холли.
Джарек наверняка пошел именно туда, ведь о его пристрастии к алкоголю только ленивый не писал. Холли следовало сопровождать его в шале, а она отправила его одного, потому что хотела разобраться со своими чувствами и понять, почему он – из всех мужчин – пробуждал в ней чувственность, о которой она даже не подозревала.
Может, все потому, что Джарек представлял собой альфа-самца, к которому тянулись все женщины без исключения. Но Холли считала себя образованной, интеллигентной женщиной двадцать первого века и не собиралась сдаваться на милость своих гормонов.
Она не могла отказаться от своего пациента, потому что тогда пришлось бы признаться, что ее влечет к нему, а это сразу же поставило бы крест на ее карьере.
К тому же сейчас, когда Холли забралась в свой внедорожник и направилась в город, она думала не о романтике, а о том, как сильно ей хотелось придушить этого Джарека.
Войдя в бар, она оказалась в шумной толпе отдыхающих. Колонки буквально разрывались от громкой рок-музыки, которая вибрировала в теле Холли и причиняла ей головную боль.
Холли беспомощно осмотрелась по сторонам. Народу было так много, что отыскать Джарека не представлялось возможным. Холли хотела развернуться и уйти, когда ее внимание привлекли две девушки, танцующие на столе в крошечных мини-юбках и обрезанных маечках.
Следуя своему инстинкту, она пересекла зал и испытала смешанные чувства облегчения и злости, увидев на одном из диванов Джарека. На его коленях сидела еще одна девушка, и, когда Холли заметила, как Джарек поглаживает обнаженное бедро своей приятельницы, она пришла в бешенство.
Похоже, он нашел темный уголок, чтобы заняться своими темными делишками.
Холли могла бы уйти и оставить его пить и развлекаться с белокурыми красотками, но ей не хотелось потом признаваться профессору Хеппелу, что она посыпалась на первом же задании.
Джарек заметил ее и теперь не обращал никакого внимания на окружающих его красоток. Холли сердито смотрела, как он наклонил голову и что-то прошептал девушке на ушко. Та захихикала, соскользнула с его колен и повернулась в сторону Холли. Другие две девушки спрыгнули со стола и, уходя, послали Джареку воздушные поцелуи, но он даже не посмотрел в их сторону.
– Вы должны были приехать в шале еще два часа назад. Похоже, мне придется присматривать за вами, чтобы уберечь вас от неприятностей.
– Вряд ли можно назвать неприятностями таких хорошеньких девушек, особенно Халфриду. Она спросила, уж не жена ли пришла за мной, чтобы устроить мне небольшую взбучку.
– Жаль, что она не спросила меня. Я бы сказала ей, что не вышла бы за вас замуж, будь вы даже единственным мужчиной на земле, – натянуто ответила Холли.
– Правда? Меня ведь считают выгодной партией. – Казалось, его развеселили ее слова. – А некоторые издания называют меня не иначе как «самым завидным холостяком Европы».
– Наверное, все потому, что вы миллионер.
Джарек громко захохотал, и в его взгляде промелькнуло восхищение.
– Холли, ваше имя подходит вашей колючей натуре[1]. А вы бы вышли замуж из-за денег?
– Конечно нет. И я уже сказала вам, я не ищу себе мужа.
Его брови чуть сдвинулись вверх.
– Вы меня удивили. А я отнес вас к тому типу женщин, которые мечтают о коттедже с розами, браке с надежным парнем и парочке ребятишек.
Ее сердце болезненно сжалось, но она ослепительно улыбнулась:
– Я выросла в английской деревушке и из собственного опыта знаю, что в старомодных коттеджах водится сырость, а их отопление обходится очень дорого. Я слишком занята карьерой, чтобы думать о браке. Рабочий день психотерапевта не с девяти до пяти, вот почему я пришла сюда… – Холли взглянула на свои часы, – без десяти шесть, чтобы спасти вас от самого себя.
– Может, я не хочу, чтобы меня спасали. – В голосе Джарека послышалась сталь.
Холли выразительно посмотрела на почти пустую бутылку водки, стоявшую перед ним на столе.
– Вы пользуетесь дурной славой среди журналистов, а это значит, что вы узнаваемое лицо. Чтобы вы хотели знать, здесь, в баре, может найтись какой-нибудь человек, который сфотографирует, как вы балуетесь алкоголем и развле каетесь с девочками, и разместит эти снимки в соцсетях. Как, по-вашему, отреагирует ваша сестра, когда узнает, что вы струсили и отказались проходить курс психотерапии?
– Я никогда в жизни не трусил! – От Джарека повеяло ледяным холодом.
– Для того, чтобы признать и разобраться со своими эмоциональными проблемами, нужно мужество. Было бы намного легче продолжать вести эгоистичный образ жизни, наплевав на то, что своим поведением вы заставляете страдать людей, которые любят вас.
– Меня никто не любит, – спокойно ответил Джарек, словно и не злился секунду назад.
– Вас любит сестра, иначе она бы не переживала из-за вас, – тихо возразила Холли.
– У Элин есть своя семья, и я рад, что она снова счастлива. Я боялся, что разрушил… – Джарек запнулся и стиснул челюсти.
– Что вы разрушили? – Холли задержала дыхание в надежде, что он договорит. Она чувствовала, что он чуть не сказал что-то очень важное, что могло бы помочь понять его.
– Не важно.
Она не могла силой заставить его говорить. Терпение было самым ценным инструментом психотерапевта. А еще Холли не могла вытащить его силой из бара. Поэтому она стояла перед ним и в панике думала, что будет делать, если он откажется уходить.
У нее отлегло от сердца, когда Джарек, словно пленник, поднял руки над головой, отчего его свитер чуть приподнялся, открыв ее взору золотистую кожу, видневшуюся над поясом его брюк.
Взгляд Холли словно магнитом притянуло к этой полоске обнаженного тела, покрытого русыми волосками, исчезавшими под его брюками. Ей стало вдруг жарко, когда она представила, где эти волоски росли погуще…
1
Holly (англ.) – падуб остролистный, остролист. Вечнозеленое дерево с колючими листьями и несъедобными красными ягодами. Венок из ветвей остролиста – традиционное рождественское украшение. (Примеч. ред.)