Страница 14 из 21
Если меня пригласят потанцевать, я пошлю куда подальше. И буду плакать до утра.
Никакой опасности!
Прекрасный Джордж Майкл вернулся с Careless Whisper[61]. А я веселюсь, веселюсь, веселюсь в своем укромном уголке. Вы слышите, мой конфидент? Я ВЕСЕЛЮСЬ! Как мышка в норке.
Первый круг только разошелся, Нико оставил шведку Тесс, не удостоив даже взглядом Аурелию, протянувшую к нему руки. Мария-Кьяра оставила красавчика Эстефано. Король и королева бала готовы встретиться.
Дело пошло, маркиза де Мертей направляется к Вальмону.
Шаг, другой, третий под светом фонариков.
Кругов больше нет, пары танцуют, плачет саксофон.
Сошлись всего две точки.
Белое платье Марии-Кьяры меняет цвет, когда она рассчитанно медленно проплывает под очередным фонариком.
Синий желтый красный синий желтый красный синий желтый красный
Николя стоит под последним – красным – фонариком гирлянды, растянутой на ветвях оливы.
Синий желтый красный синий желтый
В десяти метрах от Николя Мария-Кьяра вдруг останавливается.
Желтый
Возможно, почувствовала взгляд.
Она отступает в сторону, ее платье теперь освещает только лунный свет.
Белый
Я ждала чего угодно, только не этого. Мария-Кьяра поворачивается спиной к моему брату, ее обнаженные руки, влажные от пота груди, взмокшая талия тянутся к… Герману.
Циклоп не верит своим глазам.
14 августа 2016
18:00
Когда будешь завтра в Арканю, у Лизабетты и Кассаню, задержись на несколько минут под зеленым дубом – до наступления темноты.
Я увижу тебя и, надеюсь, узнаю.
Несколько слов, написанных почерком, как две капли воды похожим на почерк ее матери, крутились в голове Клотильды.
Все быстрее и быстрее.
Завтра… я увижу тебя…
Она боролась с двумя противоречивыми чувствами, нетерпением и страхом, – тем страхом, что электризует и одновременно парализует накануне первого любовного свидания.
Завтра… говорилось в послании.
Осталось меньше двух часов. Этим вечером они приглашены на ужин в овчарню Арканю, в дом дедушки и бабушки. Кто будет ждать там? Кто ее увидит?
Клотильда замерла перед зеркалом в душевой. Оставить длинные волосы распущенными или сделать строгий пучок? Третий вариант – взлохматить волосы, чтобы торчали во все стороны, как делала в пятнадцать лет, – она домыслить не решалась. Клотильда попыталась сосредоточиться и вспомнить, как выглядит овчарня. Большой, залитый солнцем пыльный двор, море за каждым глинобитным домом, прилепившимся к скале… Следующие строчки письма вытесняли обрывки воспоминаний.
…и, надеюсь, узнаю.
Буду счастлива, если приведешь с собой дочь.
Клотильда попросила Валу сделать над собой усилие – надеть длинную юбку и закрытую майку, заколоть волосы, обойтись без жвачки и темных очков «Рей-Бан». Девочка согласилась – с недовольным видом, но даже не пытаясь выяснить, с чего вдруг она должна так наряжаться ради визита к прадедушке почти девяноста лет от роду и прабабушке, которой исполнилось восемьдесят шесть.
В туалете было пусто, только Орсю медленно мыл пол и кабины, перенося тяжелое ведро здоровой рукой. Он делал это каждые три часа, в том же ритме, что и другую свою работу: поливал, сгребал мусор, корчевал, полол, включал подсветку… Рабство чистой воды!
Клотильда улыбнулась великану, но он не ответил, она пожала плечами и принялась подводить глаза черным, решив придать им восточную глубину. А может, вспомнила любимую готскую моду? Дверь за ее спиной открылась, впуская двух подростков.
Грязные кеды, в руках наушники, на коленях и локтях флуоресцирующие защитные щитки. Они направились прямо в кабинки, очень быстро вышли и с отвращением посмотрели на собственные грязные следы на мокром кафеле. Тот, что повыше, замер, как перед смертоносными зыбучими песками, и повернулся к Орсю:
– Чертов свинарник!
Второй осторожно, чтобы не поскользнуться, обогнул грязное место, шагнул в другой угол и начал там топтаться.
– Ты нам осточертел, Хагрид! Неужели нельзя мыть сортир рано утром или поздно вечером, когда никому сюда не надо?
Первый, лет тринадцати, не больше, – из-под велосипедных шортов выглядывают фирменные трусы – решил перещеголять приятеля:
– Вот именно, Хагрид, так делают везде – в школе, в офисе моего отца, даже в уличных туалетах. Мусор вывозят и дерьмо убирают, когда люди еще спят в своих постелях или уже разошлись по домам.
Коротышка – на вид максимум двенадцать лет – в длиннющей футболке Waikiki XXL[62] подал следующую реплику:
– Это работа, а не развлечение, Хагрид. Обслуживание пользователей, уважение к клиентам, понимание сути туристического бизнеса. Унитазы должны блестеть, дерьмо – исчезать как по волшебству, а тебе лучше оставаться невидимкой.
Орсю бросал на малолетних мучителей затравленные взгляды, ненависти в его глазах не было – только страх. Его пугали их слова, то, что они могли сделать. Возможно, даже их разочарование.
Клотильда колебалась. Будь она помоложе, уже кинулась бы в бой, а сейчас дала себе три секунды и только после этого резко повернулась к подростку постарше. Три секунды… Не так уж ты и постарела, дорогая…
– Как твоя фамилия?
– Зачем это?
– Назови свое имя!
– Седрик.
– Седрик… А дальше?
– Седрик Фурнье.
Она кивнула второму парню:
– Твоя очередь.
– Максим. Максим Шантрель.
– Ладно, я с этим разберусь.
– С чем, мадам?
– Решу, буду ли подавать жалобу.
Мальчишки переглянулись. Они не понимали. Жалобу на этого типа – за то, что плохо убирается? Вряд ли. До такого они доводить не хотели…
– Да-да, жалобу – за оскорбление работника при исполнении, замечания дискриминационного характера (она демонстративно бросила взгляд на негнущуюся руку Орсю), злоупотребление властью в отношении третьего лица.
– Вы издеваетесь, мадам?
– Мэтр – не мадам. Мэтр Барон. Адвокат по семейному праву, «IENA и Компаньоны» в Верноне.
Они снова переглянулись, совершенно подавленные.
– Пошли вон!
Ребята испарились.
Орсю не ответил на ее улыбку. Ну и ладно. Клотильда повернулась к зеркалу, гордясь в душе взбучкой, которую устроила маленьким негодяям, уголком правого, уже подведенного глаза она косилась на бородатого великана. Он еще мгновение постоял неподвижно, потом кинул тряпку в ведро и достал чистую.
Внезапно у Клотильды так сильно закружилась голова, что она выронила кисточку и обеими руками ухватилась за раковину.
Черная струйка туши потекла по белоснежной эмали.
Она пыталась успокоиться и точно восстановить в памяти безобидный жест Орсю. Бросить грязную тряпку в ведро и вытащить из него другую, чистую.
Невозможно, невозможно, невозможно.
Полоска черной туши медленно подбиралась к сливному отверстию – совсем как змея, ползущая в свое убежище.
Безобидный жест.
Орсю, повернувшись к ней спиной, убирал щеткой следы, оставленные юными придурками.
Ирреальный жест… потусторонний.
Она теряет рассудок.
– Потрясающе выглядишь, Валентина…
Червоне Спинелло стоял в дверях административного корпуса, приветствуя входящих и выходящих, как опытный лицейский надзиратель, взирающий на покидающих здание учеников. Его жена Аника на превосходном английском беседовала со скандинавскими туристами, взгромоздившими на стойку огромный тяжеленный рюкзак. Высокая, элегантная, утонченная, внимательная и деловая, она была сердцем и легкими кемпинга «Эпрокт», его душой и святой покровительницей. Червоне отводилась роль кюре.
Валентина обернулась, поблагодарила за комплимент и, указав пальчиком на собранные в хвостик волосы, потом на длинную юбку, сообщила заговорщицким тоном:
61
«Беспечный шепот» (англ.) – первый сольный хит Джорджа Майкла, выпущенный в 1984 г., возглавлял чарты 25 стран.
62
LC Waikiki – турецкая компания-ритейлер одежды для всей семьи.