Страница 12 из 14
– Тоже мне заслуга, на чужие деньги прокатиться по загранице. Главное, что человек сам из себя представляет. Про таких говорят: из грязи да в князи. У меня вот нет денег на круизы, зато я горжусь, что потомка Лермонтова.
– Потомок, – машинально поправила Елена Ивановна.
– Потомок, если мужик, а я женщина, поэтому потомка, – сквозь зубы произнесла тёзка, демонстративно прижимая к груди сборник стихов упомянутого поэта.
– Не знала, что у Лермонтова есть потомки, в возрасте двадцати семи лет он скончался, так и не женившись, – добавила Вера Семеновна.
– Вы много не знаете. Я потомок по побочной линии – от внебрачного сына троюродной кузины, – пояснила с важностью Галина Федоровна.
– Вот как? – удивилась Елена Ивановна, – об этом факте, наверное, стоит сообщить литературоведам, исследующим биографию Михаила Юрьевича, – предложила она. – И как давно это стало тебе известно?
Галина Федоровна поджала недовольно губы:
– Недавно, – вынуждена была она ответить. – Я чувствовала, что в моей биографии что-то не так, иногда просыпается странная тяга к поэзии. Я даже завела тетрадь, где стихи пишу. Однажды я прочитала моему бой-френду, и он со мной согласился, что мою родословную нужно проверить, потому что такой талант с генами передается.
Я заказала через Интернет своё гинекологическое дерево, отдала не так уж много денег и теперь я точно знаю, что из графского рода. Мне всегда было лень на огороде картошку копать, теперь понимаю, почему.
– Ты имеешь в виду генеалогическое древо? – поправила её тезка.
– Ты сама-то поняла, что брякнула? – обрадовалась невежеству коллеги Галина Федоровна.
– И что это за побочная ветвь? Мне даже интересно стало, – изобразила внимание Елена Ивановна.
– Я понимаю твою зависть, Лена, не всякому суждено стать потомком такого рода, я даже стих сочинила по этому поводу. «Меня могила не страшит: там, говорят, страданье спит, В холодной вечной тишине», – поэтесса в нескольких поколениях замолкла, пытаясь вспомнить, что она написала дальше.
– «Но с жизнью жаль расстаться мне», – продекламировала её тезка.
– А ты откуда знаешь? – изумилась Галина Федоровна. – Я никому еще не читала.
– Зато мы в школе наизусть учили, кстати, в той же самой, где и ты училась, – не преминула напомнить Елена Ивановна.
Галина Федоровна расстроилась, но не оттого, что занялась плагиатом, а что искренне считала своим то, что уже являлось кем-то другим сочиненным.
– Иногда так бывает, люди могут выдумывать одно и то же одновременно. До сих пор идёт спор, кто лампочку изобрёл, да и радио тоже. Я в газете читала, – не находила своей вины Галина Федоровна.
– Конечно, – согласилась Елена Ивановна, – если они были современниками, а не как в этом случае.
Галина Федоровна, чувствуя подвох, прищурила свои бесцветные глазки:
– Ладно, у меня документы есть, – порывшись в столе, среди других важных бумаг она, наконец, нашла то, что искала.
Перед коллегами возник сертификат о родстве Галины Федоровны Поповой и Михаила Юрьевича Лермонтова. Прилагалась также схема генеалогического древа, из которого следовало, что от Лермонтовых отходил крючковатый сучок, который ветвился к некоей графине Лаптево-Спиногрызовой. И если все остальные ветви в некотором роде засохли, то упомянутая цвела и благоухала, дойдя, наконец, до владелицы этого сертификата.
– Довольно странная фамилия для дворян – Лаптево-Спиногрызова, – не смогла скрыть изумление Вера Семеновна.
– Фамилия Сухово-Кобылин вас не удивляет. А что здесь не так? Вы что многих дворян знаете? – возмутилась недоверием коллег Галина Федоровна.
– Ну что, против такого серьезного документа не попрешь, графиня, – хихикнула Вера Семеновна.
Но «графиня» Попова отреагировала высокомерным взглядом, брошенным поверх голов низшего сословия.
Валентина все это время молчала, загадочно улыбаясь, чем еще больше раздражала новоявленную графиню. Её светлость сильно бы удивилась, узнав, о чем в тот момент коллега думает, принимая её улыбку за издевательскую.
Валентина же радовалась за Галину, наивно веря во все, что та говорила. Вот самой Валентине и пытаться найти в ее родословной хоть какого-то завалящегося аристократа не стоило: до четырех колен ее рода все просматривалось как на ладони: женщины – домохозяйки и мужчины из рабочего сословия.
Неожиданно в помещении потемнело, все обратили внимание на окна: солнце скрылось, небо затянулось тучами, низвергнувшими в один момент массу воды. Дождь не шел в обычном понимании этой фразы, он обрушился водопадом.
– Вот черт, – возмутилась Галина Федоровна, – я бы этих синоптиков штрафовала. Обещали безоблачный день, я даже зонтик не взяла, как теперь домой добираться!
Тема плавно перешла на непредсказуемость погоды, недобросовестность её предсказателей. И напоминанием о недавнем разговоре послужила лишь фраза, сказанная Еленой Ивановной в конце рабочего дня:
– Ваше высочество, карета подана!
Глава 6
Валентина пока добралась до дома, совершенно промокла. У подъезда она столкнулась с соседкой:
– Здравствуйте, Мария Георгиевна! Что же Вас выгнало в такую погоду?! Ужасный дождь!
– Тебя не спросила, – ответила вежливая старушка, – спрашивать всех соседей буду, сходить мне в магазин за хлебушком или голодать в квартире. Самой тебе ничего не надо, – худющая, и мужа заморила голодом, еле ноги таскает.
Валентина задохнулась от возмущения, ладно, насчет себя она согласна-когда мужа дома нет, особенно не готовит и деликатесами себя не балует, но что касается мужа, то голодным он не сидит и не от недоедания набрал сто восемьдесят килограмм. Но Мария Георгиевна, если кому-то не испортила настроение, не она была бы. Но и тут Валя пожалела соседку: это она от одиночества злая.
Размышления Валентины прервал звонок. Зазвучала песня любимого певца дочери Григория Сайлера «Нежный цвет небес». Удивительно, что при Светланкиной жизнерадостности и легкому отношению ко всему, она могла слушать такую грустную музыку.
– Привет, – послышался радостный голос Светы, – вы с отцом что, в подпольщики записались?
– Почему? – удивилась Валя такому приветствию.
– Целый день пытаюсь вам дозвониться: абонент недоступен.
– У меня батарейка разрядилась, только сейчас заряжаться поставила, а тут твой звонок. Может быть, и отец не мог дозвониться, – успокоила она себя и дочку.
– Так он что, до сих пор не вернулся из командировки? – удивилась Светлана. – На сколько дней его отправляли?
– Он не сказал, ты же его знаешь, чем больше задаешь вопросы, тем больше он злится. Заверил только, что как только дела закончит, так и приедет. Мне самой эта работа не нравится, человек только что с больничного вышел, перенес такую операцию, а его в командировку направляют, как будто кроме него других работников нет, более здоровых! – пожалела супруга Валентина.
– Понятно, у вас все по-старому. Кстати, я вас поздравляю! – торжественно произнесла дочка.
– С чем? – пытаясь припомнить хоть какую-то дату, приуроченную к семейному торжеству, но побродив по анналам семейной хроники, мать так ничего и не обнаружила. – Не могу сообразить, – растерялась Валя, – если только ты замуж не выскочила за ту неделю, что не звонила, – пошутила она и, как оказалось, угадала.
– Ну, мать, у тебя интуиция! – восхитилась доченька.
Валентине комплимент понравился, только она пока не поняла, за что её хвалят.
– А я сюрприз хотела сделать. Тебе что, Пашка рассказал? – поинтересовалась Светлана.
– Паша, как и ты, не звонил, так о чем он должен был рассказать? О чем мы с отцом еще не знаем? – уже не на шутку встревожилась родительница.
– Как о чем, ты же только что проговорилась? Про замуж, – дочь весело захихикала, предугадывая реакцию родителей.
– Ты вышла замуж? Это серьезно? – все предыдущие тревоги Валентины ушли на второй план. – Света, ты не шутишь? – Валя пришла в ужас от услышанной новости.