Страница 8 из 19
– Миша, спасибо!
– Федя, дай артиллеристов, а то некому стрелять из пушек!
Прошин, выйдя из окружения, прислал девять артиллеристов. Один из посланных Прошиным подошёл к Михаилу:
– Вы, товарищ Долгов?
– Так точно, – ответил Михаил.
– Я – Селиванов Фёдор. Могу командовать батареей.
– Прекрасно. Пристреляйте орудие, вон, видите – куст слева и курган справа? Скоро поляки припожалуют по наши души. Им эта позиция очень важна. Пушки поставят на дороге, а лошадей за курганом. Не успел Михаил договорить, как показались поляки: батарея и эскадрон кавалерии.
– Товарищ Селиванов, посмотри, – сказал Михаил.
Селиванов посмотрел:
– Идут, Михаил Иванович!
Селиванов побледнел.
– Трусишь? – спросил Михаил.
– Нет, волнуюсь.
– Быстрее пристреливай пушки, – приказал Михаил.
Первые снаряды пристрелки легли точно в цель. Михаил похвалил:
– Молодец, Селиванов!
– Стараюсь, как могу, – улыбнулся в ответ Селиванов.
Будённый и командир полка пытались проехать на заставу, узнать, кто ей командует, но не смогли – так густо во всю дорогу шла из окружения четвёртая дивизия. К Будённому подскакал посыльный со второй дороги. Командир полка, в рядах выходящих из окружения, добрался до заставы, выбрался из колонны и спросил:
– Кто командует заставой?
– Я, разведчик Долгов, – доложил Михаил.
– Кто Вам приказал? – спросил комполка.
– Никто. Я, товарищ комполка, из казаков, а у нас если в бою командир упал, то его может заменить любой рядовой, если он знает, что надо делать в данный момент. У меня два брата в четвёртом взводе. Хотел спасти от гибели, захватить заставу, обеспечить выход из окружения дивизии, используя факт неожиданности. Второе и третье я сделал, а вот первое – не выполнил. К нам прибились четверо из четвёртого взвода, и один уверяет, что видел моих братьев убитыми, а у них по две девочки дома. Теперь полусиротами стали.
Проскакав немного в сторону польской заставы, Михаил остановил всадников…
– Я благодарю Вас, разведчик Долгов, за службу!
– Рад стараться, товарищ комполка, – ответил Михаил.
– Я назначаю Вас командиром заставы и приказываю обеспечить бесперебойный выход нашей армии из окружения.
– Будет сделано, товарищ комполка.
Поляки приближались.
– Товарищ комполка, смотрите, вон поляки идут по наши души, – показал Михаил.
Командир полка, посмотрел в бинокль:
– Ваше решение, товарищ Долгов? – спросил он.
– Сейчас, одну минуту, товарищ комполка. Гаврюша, сюда смотри. Видишь?
– Вижу.
– Ныряй в балку, за поворотом затаись, а как услышишь наш залп, через три минуты выскакивай, делай много шума, забирай батарею и обоз, а поляков отпусти домой. Подраненным полякам дай ихние подводы из обоза. Без толку людей не убивай. Кто не будет складывать оружие, тупяком шашки по спине или по ноге, или по руке. Лучше по левой руке, правая ему после войны нужна будет. Кормить себя, жену, детей и стариков: два отца и две старухи-матери, они на него сейчас надеются. Предупреди казаков, в плен не брать, нам самим есть нечего, отпускай их домой. Гавриил с шестидесятью бойцами юркнул в балку. Поляки стали сниматься с передков там, где рассчитывал Михаил.
– Селиванов, пошли по ним три снаряда из каждой пушки, – приказал Михаил в присутствии комполка.
Снаряды легли точно. Из балки с шумом и криком выскочил Гавриил с бойцами. Польская батарея была взята. Гавриил командовал:
– Господа поляки, сдавайте оружие в одну кучу. Пистолет командир батареи оставляет у себя.
– А Вы почём знаете? – спросил польский офицер.
– А что я знаю, господин офицер? – отозвался Гавриил.
Оказывается, пистолет у польского офицера был именным, наградным.
– Берите раненных. Подвод сколько нужно, а мёртвых заберёте завтра. Да передайте своему командованию: не посылать больше никого, у нас каждый метр дороги пристрелян. Везде сидят секреты с пулемётами, – врал Гаврила.
Гавриил привёл к заставе семь захваченных пушек, две были разбиты, обоз из девятнадцати повозок, две походных кухни с готовой уже пищей и тридцать две лошади. Командир полка спросил:
– Это всё?
– Всё товарищ, комполка! Противник разбит на дальних подступах и взяты трофеи.
– Разведчик Долгов, Вы какое звание имели в царской армии?
– Рядовой, – ответил Михаил.
– Интересно, – вроде как сам себе сказал комполка.
– Товарищ комполка, ночью застава будет караулить?
– Будет. Госпиталь, артиллерия, обозы пойдут, да и пехота ещё не прошла полностью. Так что спать не придется.
– Если у Вас есть возможность, товарищ комполка, то пришлите два взвода кавалерии для охраны заставы. На всякий случай. У нас есть корм лошадям и продукты для людей.
– Это я сделаю. Сниму охрану с госпиталя.
Не успело стемнеть, как Михаил послал Гавриила с двадцатью казаками на разведку. Надо было посмотреть, не идут ли поляки, поставить растяжки через дорогу – протянуть проволоку. За обочинами крепко-накрепко закрепить концы проволоки. На проволоку навязать на коротком поводке гранаты с расшпиленными скобами. Зацепится кто-нибудь за проволоку и гранаты взорвутся. Поход поляков на нас будет сорван до утра. Растяжки надо сделать на дороге, где она близко подходит к балке. Тогда поляки подумают, что их закидали гранатами из балки и начнут свои гранаты бросать в балку, ну а мы посмеёмся.
– На каком расстоянии от заставы надо ставить растяжки?
– Надо согласовать с Селивановым, чтобы он доставал туда из пушек.
Первым ужинать польскими харчами стал Михаил.
– Садись, Гавриил Иванович, поляки готовят вкусно.
Поужинав и дав все распоряжения, Михаил прилег отдохнуть. Проснулся от рёва пушек.
– В чем дело, Селиванов? – спросил Михаил.
– Как стали рваться гранаты, так мы туда послали две пачки снарядов, – пояснил тот.
– Ты, Михаил Иванович, не приказывал, а мы сами сделали. Мы поставили четыре растяжки у куста, на всякий случай.
– Армия выходит? – спросил Михаил.
– Не приостанавливалось движение ни на минуту, – ответил Гавриил.
Утром к Долгову явился посыльный от похоронной команды:
«Михаил Иванович Долгов приглашается принять участие в похоронах боевых товарищей».
Ёкнуло сердце Михаила в страшном предчувствии. Всхлипывая, он говорил шёпотом сам себе: «Думал останутся, будут ранены. Нет. Погибли. Девочки – полусироты. Господи, помилуй их, грешных. Помоги девочкам людьми вырасти. Оставь меня в живых. Не дай в трату. Я помогу сиротам».
Среди лежащих у могилы трупов, готовых к погребению, Михаил Иванович нашёл своих братьев. Они лежали рядом. Михаил встал на колени в головах и зашептал. Он просил прощения у братьев за то, что он как старший брат не защитил их от смерти.
– Надо было тогда ещё раз крикнуть, может, они тогда не услышали моей команды.
Трижды прочитав «Отче наш…», Михаил обратился к Богу:
– Господи Иисусе Христе, сыне Божий! Помилуй недостойных и окаянных раб твоих Василия и Тимофея, убиенных солдат, воюющих за неправое дело. Прости им этот великий грех. Прими души их с покаянием и даруй им царство свое.
Михаил трижды прочитал «Богородицу». Он попросил Богородицу помолиться сыну своему Иисусу Христу, чтобы он по её светлым молитвам помиловал бы раб своих Василия и Тимофея. Простил бы им все их вольные и невольные прегрешения и беззакония земные. И особенно тяжкий грех служения гонителям Бога и спас бы души их от погибели. Михаил стоял на коленях перед братьями до тех пор, пока похоронщики не стали укладывать трупы в братскую могилу. Поцеловал Михаил братьев и встал. Духовой оркестр играл: «Вы жертвою пали в борьбе роковой…» И правда, пали эти люди, трупами которых забита огромная яма, жертвой злодея, который разделил людей и стравил их друг с другом. Жертвой безответственности и бездарности командиров: от командира эскадрона Ивана Красненького до командира полка, командира дивизии и самого Будённого. Почему никто не ответит за гибель этих людей? И не ответит никогда. Михаил стоял у могилы, пока оркестр не перестал играть, могильщики выровняли могилу, солдаты дали салют и все ушли. Пошёл и Михаил к своему коню.