Страница 3 из 42
Я поступил в 1-й Б класс Котельнической средней школы № 1. До войны школа располагалась в красивом красном двухэтажном здании бывшей женской гимназии на углу улиц Свободы и Луначарского. Но к 1 сентября здание уже было занято госпиталем. Школа начинала учебный год в только что построенном до войны одноэтажном деревянном здании ветлечебницы, располагавшейся в конце города около военкомата и психбольницы.
Мама привела меня в школу и вручила моей первой учительнице Куклиной Александре Васильевне. Именно она учила меня с 1-го по 4-й класс. Это была невысокая, полная, очень мягкая по характеру женщина. Я не помню, чтобы она на кого-либо из озорников кричала. У нас с мамой сложились с ней хорошие, полу приятельские, как я теперь понимаю, отношения.
Александра Васильевна жила вместе с сестрой в двухэтажном доме на углу улиц Советской и Пушкина. Они держали в сарае козу, которая неплохо доилась. Во всяком случае, видимо, отрывая от себя, Александра Васильевна молоко от этой козы довольно часто приносила к нам домой для меня. За это мы с мамой все домашние пищевые отходы всегда копили к этому моменту для козы.
Первый год учебы был далеко неполным. Классы школы в течение зимы 41–42 годов постоянно гоняли по различным зданиям города. Начали мы в ветлечебнице, затем поздней осенью нас перевели в старое здание нынешнего Кооперативного техникума, затем учились в 3-й школе, потом опять перевели в ветлечебницу. На все эти переезды и обустройство уходило время. К тому же зима была очень холодная. Морозы превышали -40 °C. В такие дни нас не учили. Поэтому программа первого класса была практически скомкана.
Все военные годы зимой в школе было очень холодно, холодно настолько, что чернила замерзали в чернильницах. Почти всю зиму занимались в классах, не снимая пальто, а порой и шапки с рукавицами.
Школьных тетрадей не было. Домашние письменные работы по всем предметам писали только на старых книгах. Для контрольных работ выдавали листик белой линованной бумаги. Учебники получали от предыдущих классов через школьную библиотеку, на всех их постоянно не хватало.
Уроки дома приходилось делать при свете коптилки, керосиновые лампы были в большом дефиците. У нас с мамой в военные годы лампы не было. Коптилку научил меня делать тот же сосед дядя Вася. Сколько я их за те годы переделал, различных конструкций! Мне каждый раз казалось, что новая конструкция светит лучше предыдущей. Мама это дело поощряла и искренне радовалась вместе со мной по этому поводу. Кстати, не было в продаже и керосина. Однако, бензин достать было можно. Чтобы он в коптилке не взрывался, в него добавлялась соль. Самоделок различного назначения приходилось делать много, так как в продаже все отсутствовало.
Начиная со второго класса, ввели военное дело. У нас был военрук, пожилой мужчина, (не помню уже как его звали) комиссованный после ранения, который обучал нас всем элементам начальной военной подготовки. Когда дело дошло до строевой подготовки, он сказал нам, что, кто сможет, должен сделать ружье. У кого какое получится. Кто ружье сделать не может, пусть приходит с подходящей палкой.
Наш сосед дядя Вася по профессии был столяр. Всю войну он промышлял изготовлением деревянных бочек под соления. В сарае у него была оборудована столярная мастерская, в которой он работал и зимой, и летом. С ним-то я и поделился своими печалями на эту тему. Он воспринял это серьезно и сказал мне, что обеспечит меня инструментом и консультацией, а ружье я должен сделать сам. Мое ружье получилось на славу.
Настал черед лыж. Лыжи тоже не продавались, а у меня их не было. Дядя Вася мне говорит, что он знает, как их делать, и даже знает, как загнуть их носки. И в этом деле он взялся мне помочь. Условие на этот раз было таково: он делает мне одну лыжу, а я по этой делаю другую. Чтобы лыжи не отличались одна от другой, я должен, как только я смогу, повторить то, что он сделал. В общем, в результате коллективного труда лыжи сделали. Осталось только загнуть у них носки. Это оказалось достаточно просто с помощью ухвата, полена, чугуна и русской печки. Сначала концы лыж распаривались в чугуне, затем на носок лыжи ставился ухват, между рогами ухвата и носком лыжи закладывалось полено, затем ручка ухвата и середина лыжи связывались веревкой. Носок лыжи загибался, и в таком положении все это сооружение сохло в протопленной русской печи. Одним словом, лыжи получились, я на них катался несколько лет.
Дядя Вася научил меня владеть столярными инструментами, затем научил паять. От него же я научился подшивать валенки, делать дратву. Это был мой первый учитель по труду.
После третьего класса один из моих школьных товарищей, Саша Ашихмин, который учился со мной с третьего по пятый класс, принес мне довоенную книжку по домашним самоделкам. В книжке рассказывалось, как можно сделать простейший фотоаппарат, детекторный радиоприемник и небольшой (~0,5 м) катер с паровой двигательной установкой. В книжке же подробно рассказывалось, как сделать самому паровую двигательную установку к этому катеру. Я решил последовательно заняться всеми этими самоделками.
Мне казалось, что к фотоаппарату я более всего готов. Самым сложным, оказалось, изготовить затвор аппарата. Для этого надо было сделать специальную пружинку из сталистой проволоки, которой у меня не было. Я долго искал такую проволоку, пока не обратил свой взор на гитару висевшую на стене (мой отчим хорошо играл на гитаре). Из кончика одной из струн и удалось сделать некоторое подобие нужной пружины. Как это получилось, сказать трудно, потому что испытать фотоаппарат было невозможно из-за отсутствия плёнки и проявочных химикатов. Однако, затвор щёлкал! Намучился я и с поиском подходящего увеличительного стекла. А это основные элементы фотоаппарата. В процессе изготовления все это пришлось изучить и, когда мне удалось получить резкое изображение на матовом стекле от той линзы, которую мне удалось достать, габариты фотоаппарата оказались другими. За время, пока я его делал, я теоретически освоил все азы фотографических дел, с которыми сталкивается фотолюбитель.
С радиоприемником дело обстояло еще хуже. Надо было изготовить пьеза кристалл. Изготавливал я его, расплавляя совместно свинец и серу. Ничего из этого у меня не вышло. Кроме того, не хватало кучи и других элементов. В процессе радиолюбительских увлечений я неожиданно обнаружил, что лампочка от карманного фонаря, подключенная к клеммам громкоговорителя городской трансляционной сети, довольно сносно горит, мигая во взаимосвязи с сигналами, которые воспроизводит громкоговоритель. Я решил из этого открытия извлечь практическую выгоду в темное время суток с целью минимального освещения.
Это открытие чуть не стоило маме больших неприятностей. Я не знал, что подключение этой лампочки здорово уменьшает громкость звучания в близлежащей сети трансляции. Видимо, соседи пожаловались на радиоузел. Хорошо, что я случайно увидел, как около нашего дома появился монтер с длинной палкой, от которой шли провода к наушникам, находящимся у него на голове. Я вовремя выдернул шнур из розетки. Если бы мои проделки нашли, могли бы обвинить по законам военного времени в преднамеренном повреждении трансляции по городской сети.
Наконец, наступила очередь катера. В катере надо было изготовить корпус, выдолбив его из целого чурбака и изготовить двигательную установку. Изготовление корпуса мне показалось простым делом, и я его отложил на потом. С увлечением принялся за изготовление двигателя. Цилиндр изготавливался из охотничьего латунного патрона, поршень отливался из свинца и потом подгонялся под цилиндр. Клапаны изготавливались из шурупов, маховик отливался в корпусе жестяной баночки из-под гуталина, шатун выпиливался из толстого куска железа, паровой котел с топкой пришлось делать из консервной банки. Долго я доставал трубки из меди для соединения всего этого. Наконец мне удалось выклянчить её у одного из шоферов (по таким трубкам подавался бензин в моторе). Начался самый ответственный момент монтажа и опробования в действии. Для этого надо было все элементы собрать воедино. В книжке все монтировалось в корпусе катера, там были указаны все размеры взаимного расположения. Поскольку корпуса у меня еще не было, пришлось мастерить промежуточную установку. Собрал я все недостаточно жестко. Подвижные элементы никак не хотели двигаться и постоянно заедали. По книжке в качестве топлива полагался сухой спирт, которого у меня не было. Я решил воспользоваться коптилкой. Но скоро убедился, что ее «жара» не хватает, чтобы выработать заданное количество пара для работы двигателя. Двигатель делал полуоборота и останавливался. На это у меня ушла зима 44–45 года.