Страница 25 из 42
Нам было сказано, чтобы мы на следующий день выходили на работу. Эти листки так и остались нам на память, мы никуда не прописывались. На работу мы вышли 1 июля 1961 года.
Для начала нас приняли на должность старшего инженера. Нам предстояло работать на, так называемой, второй территории. Эта территория раньше принадлежала главному сталинскому артиллеристу Василию Гавриловичу Грабину. Во времена войны им были спроектированы и внедрены в производство большинство артиллерийских систем. Однако после войны спрос на новые разработки упал. Некоторое время его КБ занималось ядерными реакторами, пока фирму не расформировали и не передали С. П. Королёву.
На этой территории были в основном сосредоточены подразделения ОКБ-1, занимавшиеся разработкой спутников и пилотируемых кораблей. КБ размещалось в красном кирпичном здании, выходившим фасадом на Ярославское шоссе. С другой стороны здания, внутри территории, между зданием КБ и заводскими корпусами, был большой яблоневый сад. Вся территория утопала в зелени.
29-й отдел, руководимый Евгением Фёдоровичем Рязановым, в котором нам предстояло работать, размещался на втором этаже левого крыла красного здания КБ. Кроме него там же размещался 9-й отдел Михаила Клавдиевича Тихонравова. В этом же коридоре находились кабинеты Павла Владимировича и Константина Давыдовича Бушуева. Константин Давыдович считался начальником по КБ на второй территории.
29-й отдел отпочковался от 9-го отдела и основной костяк его был из этого отдела. В задачу отдела входила разработка космической техники военного назначения. На эти задачи и собирал Павел Владимирович своих бывших сотрудников.
Меня, как занимавшегося ранее проектными расчётами, определили в баллистическую группу, начальником которой был Виталий Ильин, пришедший работать месяцем раньше. С ним мы были хорошо знакомы по работе в одной бригаде в ОКБ-256.
Проработал я в этой группе недели две и понял, что работа эта не для меня. Возможно, причиной этому была слишком узкая направленность работы, не устроившая меня после большой самостоятельной работы в ОКБ-256 и ОКБ-52. Кроме того, работа в баллистической группе не позволяла освоить вопросы разработки космического аппарата в целом. А именно этими вопросами я и хотел заняться, перейдя работать в ОКБ-1.
Психологически переломить в себе недовольство работой было невозможно, да и бессмысленно. Во имя чего я бросил большую перспективную работу у В. Н. Челомея, испытал такие трудности с переходом и живу в отрыве от семьи? Пошёл я к Павлу Владимировичу, высказал неудовлетворённость в работе и пожелание работать вместе с Борисом Сотниковым над пилотируемым спутником-разведчиком «Север».
В группе Юрия Михайловича Фрумкина 29 отдела уже разрабатывался беспилотный спутник-фоторазведчик «Зенит-2». Корабль «Восток», на котором летал Ю. А. Гагарин, создавался на базе именно спутника «Зенит-2».
Успешный полет человека в Космос вызвал у Сергея Павловича Королева желание посмотреть все аспекты применения космических аппаратов в военных целях. Не исключаю, что желание это возникло в связи с приходом к нему на работу Павла Владимировича Цыбина. Именно после его прихода возникло подразделение по проработке военных аспектов использования космических аппаратов, забравшее у М. К. Тихонравова работы по «Зениту-2» и «Зениту-4». По аналогии с авиацией решили посмотреть, что собой представляет пилотируемый космический разведчик и пилотируемый космический истребитель спутников.
Так появились работы по пилотируемому кораблю-разведчику «Север», над которым нам с Сотниковым предстояло работать. Делать его решили на базе вновь разрабатываемого К. П. Феоктистовым в подразделении М. К. Тихонравова корабля «Союз». Этот корабль разрабатывался для пилотируемого облета Луны по трехпусковой схеме на базе носителя Р-7 проекта Л-1.
Занялся я вопросами эффективности разведки земной поверхности из космоса. Это было необходимо для обоснованного выбора специальной аппаратуры спутника «Север», включая исследование возможностей космонавта в этом процессе. Работа эта меня страшно увлекла. Она касалась вопросов выбора фокусного расстояния фотоаппарата, площади земной поверхности, покрываемой одним снимком, разрешающей способности объектива и необходимой скорости протяжки плёнки во время экспозиции для компенсации сдвига изображения от скорости движения спутника. Исследовалась также высота съёмки (высота полёта спутника) для получения оптимального соотношения информативности и ширины захвата местности при фотографировании.
Все эти вопросы были интересны и близки Евгению Фёдоровичу Рязанову, увлекавшемуся фото-кино вопросами. Очень скоро на этой почве мы с ним сблизились. Когда же он обнаружил у меня способность к деловой переписке, то практически вся деловая переписка отдела легла на меня. Я же занимался написанием докладов Сергею Павловичу по военной тематике.
Сам Евгений Фёдорович был великий мастер написания деловых писем. От него я многому в этом деле научился. Две главные его заповеди, используемые мною всю жизнь, гласили: «Письмо не должно требовать любому читающему толмача для понимания» и «Документ должен быть написан так, чтобы истолковать его можно было только так, как этого хотел автор письма». Вообще Евгений Фёдорович был разносторонне интересным и явно талантливым человеком. Он был старше меня на десять лет. Закончил он Высшее техническое училище им Н. Баумана с отличием. Во время учебы был Ленинским стипендиатом. К моему приходу в ОКБ-1 он был уже награждён орденами «Знак почёта», «Трудового красного знамени» и «Орденом Ленина».
Не всем в отделе он нравился за определённую строгость, педантичность и назидательность. По мне же лучшего человека не было. Если у него и проявлялись порой эти качества то, как говорят, по делу. Это ему принадлежали крылатые фразы, так часто повторяемые в порядке шутки теми, кто с ним часто соприкасался по работе: «Я говорю, Вы не слушаете, так дальше дело не пойдёт» или «Так дело дальше не пойдёт, надо переделать». По этому поводу в одной из новогодних стенгазет, которые от имени проектантов много лет выпускал Владимир Евграфович Бугров, был изображён Евгений Фёдорович, произносящий фразу: «Кто так делает газету, не кусочка правды нету? Ну и что, что Новый год? Переделать, не пойдёт». В быту он был неплохим товарищем, весёлым человеком, любившим в компании рассказать анекдот и разделить с друзьями застолье. К сожалению, он очень рано ушёл из жизни, прожив чуть больше пятидесяти лет. Я считаю его одним из своих учителей.
Работал я по поручению Евгения Фёдоровича и над другими вопросами. Так мне были поручены проработки по системе спутников для обнаружении стартов баллистических ракет. В те годы геостационарные орбиты были ещё не освоены и недосягаемы, поэтому необходимо было создавать систему из большого количества спутников на средневысоких орбитах. Для спутника я придумал условное название «Око». Разработка спец аппаратуры наблюдения за факелами ракет была поручена ЦКБ «Геофизика», где Главным конструктором был тогда Владимир Александрович Хрусталёв. Мне приходилось довольно часто бывать у него на совещаниях. По системе управления и радиолинии спутника мы ездили с Евгением Федоровичем в НИИ 885 к Михаилу Самойловичу Хитрику и Михаилу Сергеевичу Рязанскому. По остальным системам спутника данные я собрал внутри ОКБ-1.
По результатам этих работ я написал раздел в эскизный проект по тяжёлой ракете Н-1.Это было крайне необходимо в тот момент для обоснования необходимости её создания, так как первоначальное Постановление на её разработку касалось военного варианта. По-моему, аналогичный материал составил в этот проект Борис Григорьевич Супрун, прорабатывавший систему глобальной связи на базе спутника связи на средне высокой орбите «Молния-2».
Ещё одной работой, порученной мне Рязановым, была проработка одновиткового спутника-разведчика для глобальной ракеты, по-моему, она имела индекс 8К713. Жизни эта ракета не увидела, зато макет её долго возили на военные парады на Красной площади.