Страница 4 из 18
И это была вторая причина запрета Римской католической церковью (РКЦ) банно-помывочной практики. В итоге даже Король-Солнце (Людовик XIV) «мылся» лишь один раз в своей жизни, при крещении. А чтобы не источать неприятные запахи у западной «элиты» появилась привычка обливать себя литрами духов и менять исподнее по два раза на день, а то и по три раза, при этом не расставаясь с устройствами для ловли блох. В итоге Людовик уже к 20 годам получил очень неприятную болезнь прямой кишки, от которой смог отделаться только хирургическим путём; его героическому подвигу борьбы с геморроем – операции в те времена проводились без анестезии! – последовали сотни его приближённых.
А, собственно, зачем им было мыться? Ведь любой смотрящий стран Внеморальной Оси точно не потел на полях и в кузницах, не пропитывал свою одежду запахом навоза в коровниках, не ползал в шахтах и не отирал рукавом пыль с глаз при камнетёсных работах, не отмывался от крови забиваемых животных и не выносил ночные горшки…
В том же XVI веке Европу встряс Мартин Лютер, трудами которого сначала немцы, а потом и англичане послали Ватикан далеко и надолго, и вот уже Ханс Бок отрисывывает в 1597 году устройство общественной бани в Швейцарии (рис. 6), в которой перегородка служит не для разделения мужской половины от женской – как в русских общественных банях, хоть и не наглухо, – а как бельэтаж театра для явно пьяных зевак и как раздевалка.
Рисунок 6. Ханс Бок. Общественная баня, конец XVI века. https://visualhistory.livejournal.com/250118.html
В Западной Европе и через 100 лет после официального антипомывочного прессинга церкви совмещение необходимого, приятного и полезного в «одном банном флаконе» оказалось незыблемо – традиции, однако!
Э. Фукс в своей «Истории нравов в эпоху Ренессанса» приводит следующие данные. В период с 1426 по 1515 год каждая из пяти деревень в окрестностях Ульма имела свою баню (баню в понимании Э. Фукса!). В Цюрихе насчитывалось пять бань, в Шрейере – девять, в самом Ульме – десять, в Базеле – одиннадцать, в Нюрнберге – тринадцать, во Франкфурте-на-Майне – пятнадцать, в Вене – двадцать одна.
Попутно можно сделать однозначный вывод, касающийся и России: отношение людей-доноров и людей-реципиентов (феодалов и проч., по сути «вампиров») к религии было существенно различным. Всегда!
Таким образом, первое подозрение во лжи с Флетчера надо снимать: упоминание им банных печей в Германии XVI века почти достоверно. «Почти», так как во всех приведённых примерах речь велась лишь о городском населении, но что творилось с гигиеной в западноевропейских деревнях непонятно (во-первых). И, во-вторых, на обоих полотнах (рис. 5 и 6) что-то не видно «банных печей» – нагревать воду для этой публики можно было и в котелках на костре. Ну да ладно.
Что же мы получили «в остатке»?
Главное: байки о немытой Европе Средневековья в целом – это фейк, историческое заблуждение, но лишь отчасти. Это заблуждение превращается частью в быль с тем учётом, что, во-первых, русское понятие «баня» принципиально отлично от этого термина в странах Западной Европы, где применим лучше термин «купальня».
И, во-вторых, абсолютная немытость была в моде лишь у хомотриалов: у попов и у светской надстройки общества. Именно в этом как тогда, так и сейчас заключается, наверное, элитарность «цивилизованных» в странах Внеморальной Оси, смердящих сегодня полной интеллектуальной ограниченностью и сатанинской моралью махровых торгашей; при этом гнилостный запах давно спившейся от горя и умершей под забором своей совести эти «элиты» заливают декалитрами духов-лозунгов про «демократию» и «нарушение прав меньшинств». Не так ли?
С причинами же странного цвета лица и, в основном, у женщин всё много серьёзнее, чем полагал населенец Острова-на-Углу Европы!
Тут самое время перестать махать кувалдометрами якобы поруганного чувства патриотизма и просто понять, что Флетчер элементарно не разобрался в столичной моде XVI века, разумеется и в медицине он был не силён. Дело тут отнюдь не в активной «топочной» деятельности наших предков и её последствиях, а в употреблении женщинами свинцовых белил и ртутных мушек, что московские барышни (но точно не крестьянки!) почему-то (почему, кстати?) считали шиком моды: см. комментарии к ст. 2 в теме 9.1.17.s на Сайте. Откуда и проистекал их болезненный цвет лица. Ведь в конце концов у русских мужчин англичанин той болезненности не углядел!
Однако в этой напраслине Флетчера винить нельзя никак, так как вплоть до начала XX века вообще никто на земле даже и не догадывался о связи жутких болезней с применением свинца и ртути в быту, а русская мода XV века в начале XX-ого реинкарнировалась в Англии (sic!), где аристократки никак не могли допустить цвет своих лиц таким же, как и у загорелых крестьянок; в итоге они наносили на свои милые мордашки свинцовые белила! Более того: ртуть активно использовалась в медицине, где она (в форме мази или через вдыхание паров) считалась даже в начале XX эффективным средством при лечении сифилиса! Вдумайтесь! До тех пор, пока в XIX веке чугунолитейное производство не «встало на крыло» из свинца делались даже водоводы! Что, кстати, послужило причиной великого горя, в частности, в семьях первых двух Романовых, потерявших из-за свинцового отравления многих детей, а почти все выжившие их потомки стали калеками, да и сами цари ушли в мир иной в цветущем для мужчин возрасте (Пётр I, к нашему счастью, в Кремле почти не жил).
И тут пора на примере свидетельства англичанина поставить всё, что сегодня стоит на голове, на ноги. Да, министр культуры РФ, д.и.н. В.Р. Мединский во многом прав: иностранцы, побывавшие в России, порой писали свои мемуары о путешествии в Московию, сдабривая их мерзостными фейками, и крайне тенденциозно. Да, – и это истинная правда! – многие из них занимались к тому же откровенным плагиатом, для пущего словца воруя контент у коллег целыми блоками, и, мало того, обильно разжижая эти текстовые заимствования своими фантазиями. Но даже Владимир Ростиславович вряд ли сможет ответить на вопрос: а какая доля в мемуарах того или иного иностранного графомана является чистой воды напраслиной, а какая – чистой правдой о нашей стране?
Возникает и другой вопрос: если г-н Мединский чуть ли не всех иностранцев упрекает в откровенных выдумках, то почему он и его коллеги с такой же яростью борьбы за правду не ополчаются на десятки «пиратских» копий Национальной летописи (см. корпус ПСРЛ, в котором аж целых 43 тома повествуют об одном и том же, но пера примерно 170 разных интерпретаторов)[2]? Ведь во многих из них подчас выпирает ослиными ушами полная бредомуть: см. катастрофические для чувства патриотизма и имиджинологии примеры из нашей истории в выпуске 4, а также в примечаниях[3].
Просто так уйти от ответа не получится, так как свидетельств иностранцев о России XV–XVII вв. набирается где-то под сотню, и свидетельств не только засланцев Ватикана, бойцов «невидимого фронта» и торгово-промышленных шпионов Старого Света, но также «показаний» множества вовсе не ангажированных людей, как и представителей мусульманского мира. Хотя последние, например, типа клинического казнокрада ибн Фадлана, также не могли удержаться от фантазий.
Для того, чтобы понять насколько критически нужно оценивать древние свидетельства всегда неплохо ознакомимся с личностью автора. Вот и познакомимся с Флетчером поближе (а чтобы комплексно закрыть тему «Флетчер»).
Джильс (в исходных русских переводах, или Джайлс, если кто-то хочет повыпендриваться) Флетчер (Giles Fletcher)[4] был по образованию юристом. Собственно, одним этим уже всё сказано, и можно было бы дальше и не продолжать. Ну да ладно.
2
О масштабах «пиратства» монахов-летописцев и их способностях использования стиля фэнтези в своих трудах всего лучше судить после прочтения фундаментальной работы акад. А.А. Шахматова: —СПб: «Разыскания о русских летописях», 1908 г. (см. фрагмент на Сайте), а также после ознакомления с работами современных учёных, вскрывших ранее «почему-то» незамеченные факты откровенных подлогов, например, вставки-новодела листа 8 Радзивилловской летописи, на котором «почему-то» оказалась изложена норманнская версия образования Руси (см., например, исследование А.Е. Гуца).
3
В Царь-книге под 6624 годом имеется запись: «В 1124 году. Я, грешный инок Селивестр игумен святаго Михаила, написал книгу эту, называемою греческим языком Гранограф, русским же языком переводите Временник, то есть Летописец».
В XV в. Гутенберг для издания первой печатной Библии извёл на изготовление пергамента стадо баранов в 300 голов, книга набрала объём в 1272 страницы и была издана в 35-ти (как говорили на Руси) харатейных копиях и ещё 150 копий было напечатано на итальянской бумаге (сохранилось, соответственно, 12 и 36 экземпляров). При этом Гутенберг сетовал, что он использует бумагу вынужденно, так как денег на закупку пергамента на весь тираж не хватает.
Изданная в XVI в. на тряпичной бумаге (бомбицине) Царь-книга, имеет объём в 9745 листов, то есть оказалась почти в 11 раз больше Библии Гутенберга!
На этом фоне не слишком ли грандиозен объём трудозатрат Селивестра – автора, по крайней мере части самой большой Никоновской (Патриаршей) летописи, – которую он начал выкладывать на алтарь русской истории четырьмя столетиями ранее? В то время как самый древний документ, написанный на пергаменте, датируется не ранее XIV в. Причём таких документов-раритетов в наших хранилищах всего-то не более двадцати. Что означает одно: абсолютно все летописи реально написаны в XV–XVI вв., а правились, похоже, вплоть до XIX в. И правились не только русские летописи.
4
По-французски имя Gilles произносится как Жиль. В разное время иностранные имена передавались на русский по-разному. Иногда вообще чудовищно (например, Бохемит вместо Мухаммед), подобно китайским традициям: ведь в китайском нет букв, а новый иероглиф-слово создавать для передачи европейского имени или какого нового понятия никто никогда в Поднебесной и не собирался – на то она и Поднебесная! Поступали китайцы и до сих пор поступают просто: из тысяч иероглифов выбирают тот, который при вокализации наиболее близко подходит к звучанию европейского и чуждого китайской фонетике имени; так старый иероглиф получает очередной смысл. Примерно таким путём один из японских иероглифов набрал сегодня уже 75 значений!
В России долгое время занимались тем же: подбирали из имеющегося массива созвучий близкое русское имя, совершенно не желая корёжить свой язык (не в пример современникам). Так первый русский этнограф – немец на русской службе – Peter Simon Pallas стал Петром Семёновичем, а шотландец, генерал Patrick Leopold Gordon of Auchleuchries превратился в Петра Ивановича Гордона.
Но теперь лейб-историки наконец освоили языки аглицкие, чем и стараются выпендриться перед «серой массой» дилетантов. То есть даже в именах персонажей древности наша история непредсказуема!