Страница 52 из 71
Именно Самодержавие регулировало, примиряло и соглашало между собой огромное количество всевозможных и зачастую разнонаправленных социальных сил в русском государстве. Все народы и народности, сословные и родовые интересы, аристократические и демократические принципы находили своё место, свой смысл, свою службу в многосложном политическом организме Русской монархии, и беспристрастными третейскими судьями между ними выступали Государи Императоры, в числе личных интересов которых благо подданных, как и благо всего государства, занимало первейшее место{626}. Самодержавная власть – сакральна, она стоит выше человеческого закона, выше народа и даже выше самого Монарха: «Принадлежащая Государю Императору власть Верховна, Самодержавна и имеет Божественное освещение»{627}. Формула Самодержавия была выведена Иоанном Грозным: «аз есмь Царь Божьим соизволением, а не многомятежным человеческим хотением»{628}.
Идеологическое кредо Самодержавия прекрасно выразил доктор ист. наук А. Н. Боханов: «Христианский Царь – это пастырь, паства его – весь христианский мир, и как первый и верный раб Господа он должен заботиться о пасомых, действовать справедливо, но беспощадно к отступникам и нечестивцам»{629}.
Российская Империя была крупнейшим государством мира. Её территория к концу XIX в. равнялась 21,8 млн км2 (то есть 1/6 часть суши). Главную задачуДома Романовых точно выразил Л. П. Решетников: «Призвание Дома Романовых на царство для нашей истории, важнейшее, переломное событие – это не просто избрание новой Династии, а согласие народа на несение нового Креста, на выполнение совершенно новой задачи: создание великой православной Империи, как цивилизационной альтернативы апостасийной, рационалистической западной гибельной цивилизации»{630}.
А. Н. Боханов разъяснял характер этой Империи: «Империя – мировое, вселенское устремление. Это – обязательно вселенская миссия. Если не существует подобного смыслового прорыва, выражающегося объективно и субъективно, то нет и “Империи”, вне зависимости от размеров государства и времени его существования. ‹…› Признание себя Империей представляет акт обручения с христианством, залог имперского строительства и донесения Истин Христовых до самых крайних уголков. Не случайно и Святая Русь – Третий Рим – не связывала себя собственными границами. Понятие “Святая Русь” означало духовно-нравственную принадлежность к определённой системе ценностей. В народном восприятии Святая Русь сливалась со Вселенским Православием. Святая Русь есть везде, где есть православная вера»{631}. Один из идеологов русской консервативной мысли, писатель Н. И. Черняев, заключал, что в Российской Империи «на первом месте стояло не национальное, а религиозное сродство: русские люди царского периода нашей истории видели в греке или в валахе столь же близкого себе человека, как в сербе или в болгарине, на паписта же поляка смотрели как на человека совершенно чуждого, не придавая никакого значения его принадлежности славянству»{632}.
Об этой Божественной миссии русского народа писал и генерал М. К. Дитерихс: «Народу русскому, в его государственном историческом служении миру, был дан Богом вполне определённый смысл: служить на земле, сначала в своей семье, а затем и для других народов мира, хранителем величайшей идеи бытия, идеи установленной Христом в учении о Святой Троице в Едином Лице, и путём проведения в своей государственной жизни принципов, определяющих это понятие и истину. В основах учения Христа и лежат основные принципы русской государственной власти и начала идеологии исторического национально-религиозного самодержавного монархизма»{633}.
В Российской Империи все народы были равны перед Богом, Царём и законом. Всё это вместе взятое создавало особую Русскую Православную Цивилизацию. Только в Российской Империи представитель некоренного народа, в западном понимании «туземец», мог занимать государственные посты, в том числе и самые высокие. Понятие «метрополии» в Российской Империи отсутствовало. Доктор ист. н. А. Н. Боханов подчёркивает: «Россия никогда не была “колониальной державой” в общепринятом смысле и тем качественно отличалась от западноевропейских империй. У неё никогда не было метрополии как таковой. Российская территориальная экспансия носила главным образом стратегический характер, диктовалась потребностями военной и государственной безопасности»{634}.
В Российской Империи существовала уникальная система законодательства, позволяющая при наличии главенствующего общеимперского законодательства сохранять применение местные законов и обычаев. Так, в Польше и Прибалтике действовал кодекс Наполеона, а в мусульманских владениях законы Шариата. Мусульмане не только молились в мечети и учили сыновей на арабском языке в медресе, но и женились по законам шариата, то есть могли иметь положенных в исламе нескольких жен. Они заключали сделки по законам Хивинского ханства и вели деловую переписку на узбекском или арабском языках. Они платили налоги своему хану и могли служить в ханском войске. Законы Российской Империи давали ему на то полное право. Свои права на самоуправление имели армяне и грузины, вплоть до сохранения особых воинских частей, которые находились в оперативном управлении Генерального штаба, но набирались в Грузии, приносили присягу на грузинском языке и шли в бой, повинуясь приказам на том же языке, под собственными знаменами. Причем в Грузии, например, каждая область имела свои традиции и обычаи, а города Грузии управлялись по разным уставам. В этом и заключается вненациональный, религиозный смысл сначала Московского Царства, а затем Российской Империи. Это были, так сказать, идеологические основы Империи, вне которых Николай II не мыслил своё служение России.
Став Императором, Николай II должен был сразу решать проблемы внешней и внутренней политики Российского государства. И. В. Зимин пишет, что «министры немедленно “запрягли” молодого Царя в “бюрократическую телегу”. Когда Император осознал объёмы ежедневной работы и уровень ответственности, обрушившейся на него, он просто впал в панику. Тем не менее, Николай II достаточно быстро адаптировался, пытаясь копировать стиль отношений отца со своими приближёнными. Это касалось и проблемы личного секретаря»{635}. У Николая II его так и не появилось. Уже 16 ноября приёмы министров и работа с документами заняли у Государя практически весь день, и «милую Аликс» он видел только час. 17 ноября Николай II c 11 час. утра до часу дня принял доклады министра внутренних дел И. Н. Дурново, заведующего Канцелярией прошений генерала О. Б. Рихтера и министра иностранных дел Н. К. Гирса. Дальше большую часть дня – работа с документами. 18 ноября у Государя было: с утра чтение докладов, приём министра финансов С. Ю. Витте, министра путей сообщения А. К. Кривошеина, а затем большой приём военных. 19 ноября Государь с утра работал с документами, потом принимал: военного министра генерала П. С. Ванновского, министра Императорского Двора графа И. И. Воронцова-Дашкова, Государственного контролёра Т. И. Филиппова. И так каждый день. В первые дни Государь жаловался К. П. Победоносцеву, что он в буквальном смысле завален огромным количеством бумаг. На это обер-прокурор советовал «отклонить от себя многое пустое, тем более что на его утверждение часто представляют решения только с тем, чтобы избежать ответственности»{636}.
626
Смолин М. Б. Церковь, государство и революция. С. 48.
627
Там же. С. 44.
628
Иван IV Грозный. Сочинения. СПб.: Азбука классики, 2000. С. 65.
629
Боханов А. Н. Российская империя. Образ и смысл. М.: ФИВ, 2012. С. 181.
630
Решетников Л. П.
631
Боханов А. Н. Российская империя. Образ и смысл. М.: ФИВ, 2012. С. 181.
632
Черняев Н. И. Мифы, идеалы и поэзия Русского Самодержавия. М., 1998. С. 58.
633
Дитерихс М. К. Заветы монархическому движению // Генерал Дитерихс. Военно-историческая серия «Белые воины». М.: Посев, 2004. С. 549.
634
Боханов А. Н. и др. История России. В 3 томах. Книга 3. XXвек. М.: АСТ, 2001.
635
Зимин И. Царская работа. XIX – начало XX века. Повседневная жизнь Российского Императорского двора. М. – СПб.: Центрполиграф; Русская тройка-СПб, 2011. С. 97–98.
636
Степанов В. Л. Самодержец на распутье: Николай II между К.П. Победоносцевым и Н. Х. Бунге // Власть, общество и реформы в России в XIX – начале XX века: исследование, историография, источниковедение. СПб.: Нестор-история, 2009. С. 151.