Страница 48 из 71
3 ноября Николай II принял с докладом председателя Комитета министров Н. Х. Бунге, 4 ноября – министра иностранных дел Н. К. Гирса и министра финансов С. Ю. Витте.
7 ноября наступил день придания земле тела Императора Александра III. Государь, Императрица Мария Феодоровна, Великая Княжна Александра Феодоровна, Великие Князья и Княгини, представители иностранных династий и правительств прибыли в Петропавловский собор в 10 час. утра. На похороны Александра III также прибыли: король Дании Христиан IX, король Греции Георг I, принц Уэльский Альберт-Эдуард, князь Черногорский Николай, брат германского императора принц Генрих Прусский, брат императора Австро-Венгрии эрцгерцог Карл-Людвиг, всего более ста гостей из почти всех владетельных домов Европы{570}.
Ко времени их прибытия собор был уже наполнен духовенством, высшими сановниками, губернаторами, лицами свиты Его Величества. Чувства, переживаемые во время похорон Государем, отражены им в его дневнике за 7 ноября: «Второй раз пришлось пережить те часы скорби и печали, какие выпали на нашу долю 20 октября. В 10 ½ началась архиерейская служба и затем отпевание и похороны дорогого незабвенного Папа́! Тяжело и больно заносить такие слова сюда – всё ещё кажется, что мы все находимся в каком-то сонном состоянии и что вдруг! Он опять появится между нами!»{571}
Граф С. Д. Шереметев также оставил воспоминания о прощании 7 ноября: «Первою быстро подошла Императрица и опустилась до земли у самого гроба, её поддерживали: Государь и Великий Князь Владимир Александрович. Долго ее голова касалась подножья гроба. Потом быстро встала – подошла – поцеловала – взглянула – ещё поцеловала – зашаталась, и её отвели. ‹…› Государь подошёл – бледный – лицо исхудало – выражение горя великого. Приложился – поклон до земли. ‹…› Под конец Императрица подошла вторично – и когда крышку гроба держали над гробом – Государь быстро подошёл последним и простился ещё раз. Минута страшная и удивительная по своей простоте и правде. Гроб понесли к могиле. ‹…› Дворцовые гренадеры опустили медленно гроб в могилу. Раздались выстрелы. Казалось, все в соборе проникнуты одним порывом. Пропели Вечную Память, и началось движение. Государь и Императрица бросились один к другому – и отошли. Ещё немного и послышались голоса караула, впервые приветствовавшего нового Государя. В это время впервые перед ним преклонился штандарт»{572}.
Император Николай II, выйдя из собора, приветствовал караул, отвечавший ему громким дружным «ура!». Затем Государь отбыл из крепости в открытой коляске вместе с Великим Князем Михаилом Александровичем. Густые массы народа, стоявшего по улицам, восторженно их приветствовали, всюду слышалось пение гимна «Боже Царя храни»! Началось царствование Императора Николая II.
Этого дня с нетерпением давно ждали Император Николай Александрович и Великая Княжна Александра Феодоровна. Но ещё совсем недавно казалось, что он наступит не скоро, через год, полтора – не раньше. Однако смерть Императора Александра III стремительно приблизило его. 20 октября в связи с кончиной Царя был объявлен годичный траур, разделённый на 4 этапа, в первые два из которых он был особо глубоким. Брак же является праздником. Возникали вопросы, насколько он уместен с моральной точки зрения? Некоторые из ближайшего Царского окружения считали, что Великая Княжна должна вернуться в Дармштадт и там ждать окончание траура. Но Николай II «не хотел, чтобы Аликс возвращалась в Дармштадт. Она была так нужна ему»{573}. Государь считал, что бракосочетание нужно совершить немедленно, в Ливадии, в скромной семейной обстановке, «пока ещё дорогой Папа́ под крышей дома». Этого же мнения придерживалась и Императрица Мария Феодоровна. Но большая часть Семьи, включая старших великих князей, находили это неудобным, полагая, что такого рода события должны проходить в столице. Великая Княгиня Елизавета Феодоровна сообщала королеве Виктории: «Эта свадьба будет семейной, как и свадьба Мама́{574}. Это не только их (Николая II и Александры Феодоровны. – П. М.) желание, но желание всей Семьи и всей России. Они смотрят на это как на свой долг и обязанность начать эту новую и трудную совместную жизнь, благословенную священным Таинством брака. Это будет скоро. Это последние дни, когда могут венчать, так как начинается Рождественский пост и потом можно только уже в новом году»{575}.
Последующий до свадьбы период был нравственно очень тяжел для Великой Княжны Александры Феодоровны. С Женихом она виделась крайне мало, так как он всецело был занят участием в похоронных мероприятиях и государственными делами. Кроме того, многие окружающие встретили её холодно. Некоторые дамы высшего общества, например княжна А. А. Оболенская и графиня Е. А. Воронцова-Дашкова, не могли ей простить её неприятие светского общества. Ей претили шумные обеды, завтраки и игры, которым предавалось общество в Ливадии, в то время как умирал Император Александр III. Ей и в дальнейшем не будут прощать неприятие пышных и расточительных празднеств, балов и увеселений. Она была слишком независима, слишком проста и естественна посреди самомнения, цинизма и невероятной гордыни, чем характеризовались многие представители российской элиты того времени. Самой своей личностью, своей искренней, почти детской верой в Бога, Государыня обличала русское общество, всё больше отступавшего от Него. Несмотря на то, что в юные годы Государыня была редкостно красивой женщиной, в ней с первых дней пытались найти «некрасивые», «немецкие» черты. Так, Витте, увидев её в первый раз 2 ноября 1894 г., нашёл, что «новая Императрица была красива, хотя у неё всегда было нечто сердитое в складке губ»{576}. Неприятие своей будущей Государыни высказывал также и другой высокий сановник Империи, помощник министра иностранных дел граф В. Н. Ламздорф. Он, как и его начальник Н. К. Гирс, не находили будущую Императрицу красивой. Ламздорф явно испытывает удовольствие, когда пишет, что «при Дворе её даже находили уродливой». Граф не брезговал сочинять самые невероятные сплетни об отношениях Николая Александровича и Александры Феодоровны, которую называл «неуклюжей». По словам Ламздорфа, Николай II, будучи ещё Цесаревичем, якобы «избегал встречаться с ней, Государыне она тоже не понравилась; в очертании её рта находили какие-то признаки цельного, но неприятного характера». Ламздорф считал, что любовь Николая II к Невесте «не соответствует действительности»{577}.
Знаменитая петербургская салонная «профессиональная» сплетница генеральша А. В. Богданович записала в дневник: «Молодую Царицу считают portemalheur’ом{578}, что всегда с ней идёт горе»{579}. З. Н. Гиппиус, уже в эмиграции, заключала: «Царица никому не нравилась и тогда, давно, когда была юною Невестой Наследника. Не нравилось её острое лицо, красивое, но злое и унылое, с тонкими, поджатыми губами, не нравилась немецкая угловатая рослость»{580}.
Брат Императрицы Александры Феодоровны герцог Эрнст-Людвиг Гессен-Дармштадтский в своих воспоминаниях утверждал: «С самого начала многие родственники, особенно Михень{581}, были настроены против неё. Они называли её “cetteraedeanglaise”»{582}{583}.
570
Боханов А. Н. Мария Федоровна. С. 305.
571
Дневник Императора Николая II за 1894 г. Запись за 7 ноября // Дневник Императора Николая II. Т. 1. С. 129.
572
Дневник Императора Николая II. Т. 1. Комментарии. С. 127.
573
Лили Ден, Йен Воррес. Указ. соч.
574
Великая Герцогиня Гессенская и Рейнская Алиса (1843–1878), мать Императрицы Александры Феодоровны и Великой Княгини Елизаветы Феодоровны.
575
Миллер Л. Святая мученица Российская Великая Княгиня Елизавета Феодоровна. М., 1994. С. 79.
576
Витте С. Ю. Воспоминания. Т. 2. С. 4.
577
Ламздорф В. Н. Дневник 1894–1896. С. 59.
578
Приносящую несчастье (фр.).
579
Богданович А. В. Три последних самодержца. М.–Л.: Изд-во Л.Д. Френкель, 1924. С. 204.
580
Цит. по: Боханов А. Н. Александра Федоровна. М.: Вече, 2008. С. 91.
581
Великая Княгиня Мария Павловна-старшая, супруга Великого Князя Владимира Александровича.
582
Эта чопорная англичанка! (фр.).
583
Скорбный ангел. С. 29.